Сара Маклейн - Девять правил соблазнения

— К сожалению, даже у стен есть уши.

— Только не у стен Аллендейл-Хауса.

Гейбриел подался вперед, оказавшись совсем близко от Калли, его мышцы взбугрились, натянув ткань сюртука.

— Позвольте мне выразиться яснее. Я настаиваю на этом условии. Джулиана отказывается появляться в обществе и твердит о своем возвращении в Италию. Она, вероятно, доставит мне немало хлопот, прежде чем смирится с тем, что ее новый дом здесь. Ваша матушка и ее ближайшие подруги обладают большим влиянием, для этих женщин отличная родословная и безупречная репутация имеют первостепенное значение. И хотя Джулиана не может похвастаться родословной, восходящей к Вильгельму Завоевателю, а ее репутация несколько подпорчена порочностью нашей матери, все же моя сестра выйдет в лондонский свет и заключит приличествующий нашему имени брак. И я не хочу рисковать ее будущим.

Он произнес все это таким уверенным тоном, словно единственной верной дорогой Джулианы к успеху был именно тот путь, который он для нее наметил. И все же в его голосе слышалась настоятельная просьба. Он был прав: чтобы Джулиана Фиори добилась успеха в обществе, ей понадобится гораздо больше, чем поддержка Кальпурнии Хартуэлл. Сестра Гейбриела — дочь маркизы, погубившей свою репутацию, и итальянского купца, а значит, в глазах светского общества не только не аристократка, но и едва законнорожденная.

Однако Гейбриел, очевидно, не собирался позволять мрачной истории их семейного древа омрачить будущее своей сестры. Тот факт, что братья Сент-Джон взяли на себя обязательство ввести Джулиану в общество, свидетельствовал об их решительности, и Калли, которая сама была готова буквально сражаться за счастье Джулианы, уважала их решение.

— Я рада буду встретиться с вашей сестрой, милорд.

В этой фразе, внешне такой простой, безошибочно слышался определенный подтекст: «Я на вашей стороне».

Ралстон помолчал, наблюдая за ней своим проницательным понимающим взглядом, и впервые за десять лет она не отвела глаз. Когда мгновение спустя он заговорил, тон его стал более мягким.

— Я не думал, что вы придете сегодня.

На его губах появилось подобие улыбки.

— Признаюсь, милорд, я думала о том, чтобы уклониться от этого визита.

— И все же вы здесь.

Ее щеки порозовели, и она робко склонила голову.

— Мы заключили сделку.

Когда он ответил, голос его звучал тихо и задумчиво:

— Вы правы. Мы это сделали.

Глубокий тембр его голоса вызвал волну жара в теле Калли, и она, нервно кашлянув, сделала вид, будто смотрит на часы на соседнем столике.

— Милорд, думаю, мне пора встретиться с мисс Джулианой. Вы согласны?

Он некоторое время удерживал ее взгляд, словно пытаясь прочитать самые сокровенные мысли. В конечном итоге, как ей показалось, он удовлетворился увиденным. Не сказав ни слова, он встал и вышел из комнаты, чтобы послать за своей сестрой.

Первое, что бросалось в глаза при взгляде на Джулиану Фиори, была не ее красота, хотя она, бесспорно, являлась красавицей — с поразительными голубыми глазами, фарфоровой кожей и копной густых темных волос, ради обладания которыми большинство женщин согласились бы на любые физические муки. И не изящные черты лица или ее мелодичный голос с акцентом, выдававшим в ней уроженку Италии. И даже не ее рост, хотя она была выше Калли и превосходила многих других женщин.

Нет, первое, что бросалось в глаза при взгляде на Джулиану Фиори, была ее искренность.

— Какая глупость — соблюдать строгую очередность чая и молока, когда наливаешь чай.

Калли едва сдержала смех.

— Полагаю, в Венеции вы не придаете такого значения этой церемонии?

— Нет. Это всего лишь напиток. Он теплый. И к чему такое беспокойство? — Джулиана сверкнула улыбкой, и на ее щеках показались ямочки.

— Действительно, к чему? — переспросила Калли, мимоходом задавшись вопросом, обладают ли братья этой девушки такой же очаровательной чертой.

— Не озадачивайтесь. — Джулиана драматическим жестом подняла руку. — Я постараюсь запомнить: сначала чай, потом молоко. Мне не хотелось бы давать повод для новой войны между Британией и континентом.

Калли рассмеялась, принимая от молодой женщины чашку чая, налитого по всем правилам.

— Уверена, парламент выразит вам благодарность за дипломатичность.

Девушки обменялись улыбками, и Джулиана произнесла:

— Итак, случись мне встретить герцога или герцогиню... — Продолжая говорить, Джулиана аккуратно положила на маленькую тарелочку кусочек торта для Калли.

— Что наверняка и случится, — вставила Калли.

— Allora [4] В таком случае (ит.). , когда я встречусь с герцогом или герцогиней, то должна буду обращаться к ним «ваша светлость». Ко всем остальным лучше всего обращаться «милорд» или «миледи».

— Правильно. По крайней мере ко всем остальным, кто либо обладает дворянским титулом, либо благодаря своему происхождению носит так называемый титул учтивости.

Джулиана склонила голову набок, обдумывая слова Калли.

— Это сложнее, чем приготовление чая. — Она рассмеялась. — Думаю, моим братьям повезло, что я пробуду здесь недолго. Надеюсь, они сумеют быстро восстановить свою репутацию, которую наверняка несколько подмочит их скандальная итальянская сестрица.

Калли ободряюще улыбнулась:

— Чепуха. Вы поставите общество на уши.

Джулиана выглядела озадаченной.

— А как можно кого-то поставить на орган слуха?

Улыбка Калли стала шире, и девушка покачала головой.

— Это всего лишь речевой оборот. Он означает, что вы произведете в свете настоящий фурор. — Калли понизила голос до заговорщического шепота: — Уверена, что джентльмены настойчиво станут добиваться вашего внимания.

— Как это было с моей матерью? — Голубые глаза Джулианы сверкнули, и она резко мотнула головой. — Нет. Прошу вас, выбросьте идею о моем замужестве из головы. Я никогда не выйду замуж.

— Отчего же?

— А что, если я окажусь точно такой же, как она? — Эти тихие слова заставили Калли промолчать, она не сразу нашлась с ответом, а Джулиана продолжила: — Простите меня.

— Вам незачем извиняться. — Калли коснулась руки девушки. — Могу представить, как тяжело все это.

Джулиана помолчала, не поднимая глаз.

— В течение десяти лет я притворялась, будто моей матери не существует. И теперь обнаружила, что единственная семья, которая у меня осталась, — это ее семья. И эти мужчины... мои братья... — Она умолкла.

Калли внимательно посмотрела на девушку, затем спросила:

— Пока они не кажутся вам вашей настоящей семьей, не так ли?

На лице Джулианы промелькнуло виноватое выражение.

— Неужели это так заметно?

Калли покачала головой:

— Вовсе нет.