Элоиза Джеймс - Ночь поцелуев

Наконец рыдания стихли и она подняла голову.

— Только не запрещайте мне его любить, — с трудом выговорила она. — Также, как нельзя не дышать, невозможно приказать себе не любить. — Она жалобно всхлипнула и умолкла.

— Я не собираюсь ничего тебе запрещать, — пожала плечами Генри и осторожно уложила крестницу на подушки. — Но вот реветь уже хватит. Доведешь себя до истощения. — Она встала, подошла к умывальнику и намочила полотенце. — Ну-ка закрой глаза. Пусть немного отдохнут.

Кейт послушно лежала с мокрым компрессом на глазах. Распухшие веки горели, грудь то и дело вздрагивала от судорожных всхлипов. Генри сидела рядом и держала ее за руку.

— Я не стану убеждать тебя разлюбить его, потому что знаю: это невозможно, — заговорила она после долгого молчания.

— Мой отец…

— Услышав о его смерти, я плакала целую неделю. Плакала в день его свадьбы. Плакала, когда умерла твоя мать, потому что понимала, как ему больно. — Леди Роут на миг задумалась. — А вообще-то я никогда не плачу.

Кейт улыбнулась сквозь слезы.

— И я тоже. Никогда.

Генри крепче сжала ее ладонь:

— Мне так жаль, милая. Так жаль. Единственное, что могу сказать в утешение: даже если любимый не рядом, все равно можно наслаждаться жизнью. Обязательно появятся и другие. Понимаю, что сейчас в это поверить трудно, и все же… от женихов не будет отбоя…

— Вот это и есть самое страшное! — горестно воскликнула Кейт. — Как теперь выйти замуж? После того… — Она замолчала, не в силах найти подходящие слова, чтобы рассказать, как целовала Гейбриела, как смеялась вместе с ним, как лежала в его страстных объятиях. — Нет, не смогу, — коротко заключила она. Его неповторимый запах впитался в кожу, его жадные взгляды обжигали даже в воспоминаниях.

— Понимаю, — сочувственно произнесла Генри. — Все понимаю. — Она встала. — Надо снова охладить полотенце. Твои глаза сейчас похожи на изюм, вымоченный в бренди.

— Замечательно. — Кейт грустно усмехнулась.

— Любовь — штука несправедливая. — Генри отошла к умывальнику, а вскоре вернулась с мокрым полотенцем и снова бережно накрыла лицо крестницы. Капля холодной воды скатилась по щеке. Кейт подняла руку, чтобы стереть, но Генри опередила. — Несправедливая, — убежденно повторила она. — А порой и жестокая.

— Ненавижу любовь, — с болью пробормотала Кейт.

— А я нет. Лучше жить в огне, даже зная, что любимый не может тебе принадлежать, чем вообще не ведать чувств.

— Для меня больше никого не будет. — Кейт печально покачала головой.

— По-твоему, я верила в безупречность твоего отца?

— Сомневаюсь.

— Ничуть, — подтвердила леди Роут.

Кейт хотела приподнять полотенце и посмотреть в лицо крестной, но услышала, что та встала и принялась ходить по комнате.

— Нет, безупречным он никогда не был, — продолжила Генри. — А был глупцом, который всерьез считал, что деньги важнее любви, и не верил, что мы сможем быть счастливы вместе. Не верил лишь потому, что не имел возможности обеспечить меня так, как считал нужным.

— Что за чушь! — пробормотала Кейт.

— Ну а с другой стороны, я действительно люблю хорошо поесть. — В голосе Генри послышался смех.

Кейт убрала полотенце с глаз.

— О, уже значительно лучше, — одобрительно заключила Генри. — Сейчас снова намочу.

Послышался плеск воды. Кейт собралась с духом и решилась задать главный вопрос:

— А как она выглядит?

— Русская княжна?

— Невеста Гейбриела, — уточнила Кейт. — Какая она?

Леди Роут снова положила ей на глаза полотенце.

— Она не ты. И никогда тобой не станет.

— Да, но…

— Это не имеет значения, — не уступала Генри. — Твоя мать была твоей матерью. Любила Виктора, и за это я ей благодарна. Но я никогда не позволяла себе думать о них вместе, потому что ни к чему хорошему такие мысли не приводят.

— Да уж, это точно, — с грустью согласилась Кейт.

— Ты вполне можешь заставить себя забыть обо всем, что было, — сказала крестная.

Кейт попыталась представить мир без Гейбриела.

— А начать следует немедленно, не далее как сегодня вечером. — Она снова подняла полотенце, словно проверяла, как подходит тесто. — Отлично. Через час-другой будешь как новенькая.

Кейт открыла глаза.

— Я не хочу идти на бал, — прошептала она. — Не могу, сил не хватит. Сегодня он водил нас с Викторией в сад за часовней и разговаривал так, как будто едва меня знает.

— Не смей реветь! — сурово перебила ее Генри.

Кейт судорожно сглотнула.

— И не трусь. Ты пойдешь на бал обязательно, причем будешь выглядеть так, как не выглядела еще ни разу в жизни. Потому что одевать тебя буду я. А заодно дашь этому принцу последний шанс проявить свое мужское начало.

— Мужское начало? — переспросила Кейт. — Да, он мужчина!

— Твой отец не мог думать о другой жизни, кроме той, которую знал с детства. С младых ногтей ему внушали, что младший сын графа должен найти себе богатую невесту. А твоему принцу точно так же с пеленок твердили, что необходимо подчиниться выбору брата-герцога.

— Но ведь он должен содержать замок вместе с толпой обитателей, — вступилась Кейт.

— Что верно, то верно, — согласилась леди Роут. — Обязанностей у него действительно намного больше, чем у твоего отца, и все эти обязанности настоящие, а не выдуманные. Дядюшка явно не в себе, да и тетушки, судя по всему, не собираются плести кружева, чтобы заработать хотя бы на чашку чаю.

— У него нет выбора, — обреченно вздохнула Кейт.

— Выбор есть всегда. И сегодня вечером принц увидит его собственными глазами.

Кейт села. Откуда-то неожиданно явились силы, как будто слезы смыли горе.

— Он не нарушит обещания жениться на Татьяне.

— В этом случае ты точно будешь знать, что он глуп и слаб душой, — пожала плечами Генри. — Должна признаться, что в тяжелую минуту понимание характера твоего отца очень меня поддерживало. Если Гейбриел не найдет в себе сил отказаться от всего ради тебя, значит, он тебя не достоин и переживать не о чем.

— Если бы вы могли все это ему объяснить, — вздохнула Кейт. — Было бы так просто!

Леди Роут усмехнулась.

— Да и сейчас особых сложностей нет. Ты появишься на балу, как и Татьяна. А ему останется сделать выбор, и больше ничего.

— А в вашей жизни был такой вечер? — спросила Кейт, подойдя к туалетному столу. Глаза выглядели вполне терпимо, вот только что делать с ужасной бледностью?

— Да. Бал в честь помолвки твоего отца.

Кейт быстро обернулась.

— То есть ситуация та же самая?

— Абсолютно. Я надела роскошное желтое шелковое платье с лентами, оборками и кружевами. Юбка была такой ширины, что с трудом удалось протиснуться в дверь. На мне был парик и три мушки. Губы ярко накрашены, что в то время считалось скандальной дерзостью.