Карен Рэнни - Шотландская любовь

Она отвернулась, сжав губы так, что те побелели, – видимо, ей стоило немалых усилий удержать рвущиеся с языка слова.

Другой мужчина на его месте сказал бы что-нибудь, чтобы ободрить и утешить ее. Будь это в другое время, она могла бы позволить ему это сделать. Но здесь и сейчас был он.

– Как он, по-твоему? – спросила Шона, продолжая смотреть в окно.

– Очень слаб. – Страшная правда прозвучала дико, в первую очередь для него самого. – И подавлен. Какого черта ты не сообщила мне раньше?

– А ты что, приехал бы? – спросила она, не глядя на него.

– Ты сама знаешь. Приехал бы.

Она кивнула: к чему отрицать очевидное.

– Если ему что-то понадобится, дай мне знать.

Она перевела взгляд на листок бумаги, который держала в руке.

– Ему нужен приют, – ошарашила она его. – Вскоре племянник моего мужа вступит во владение вот этим домом. Фергусу нужно где-то жить. – Она сложила письмо, не глядя на него. – Мой новый дом будет готов через несколько недель, – добавила она. – Но пока для Фергуса там нет условий.

– Он может жить вместе со мной, если захочет.

– Значит, ты вернулся в Инвернесс.

– Да, – ответил Гордон, не открывая ей полной правды.

Взамен он сообщил ей нечто другое, то, что при других условиях не рассказал бы. Неужели перемирие?

– Я оставил службу.

– Значит, ты больше не воюешь?

– Не воюю, – улыбнулся Гордон.

Шона посмотрела на него. Выражение глаз никак не сочеталось со слабой улыбкой на губах.

Он слишком хорошо успел изучить Шону Имри. Шону Имри Донегол.

Он ее опечалил.

– Империя в опасности. Вдруг она рухнет, если ты не будешь за нее сражаться?

Она не разучилась оттенять слова насмешкой.

– И то верно, – сказал Гордон, удерживая на лице дружелюбную улыбку.

Шона отвернулась и двинулась прочь, не оставляя ему другого выбора, кроме как последовать за ней. По пути к двери она обернулась через плечо:

– Почему ты ни разу не написал Фергусу? Если ты и впрямь так беспокоился о нем, то почему не написал ни строчки?

Если он думает, что она так легко сдалась, он ошибается.

– Разве мои письма не доходили?

Шона остановилась, расправила плечи, но не ответила. Распахнув дверь, она отступила в сторону, пропуская его. Он взял со стола шляпу и перчатки.

– Когда племянник твоего мужа вступает во владение домом?

Шона ответила вопросом на вопрос:

– А когда Фергус может к тебе переехать?

Должно быть, она в полном отчаянии, раз позволила тревоге просочиться в голос.

– Дай мне два дня, чтобы все организовать.

Она кивнула:

– Идет.

Когда он уходил, Шона стояла в дверях, гордая, как королева, держась рукой за косяк и улыбаясь застывшей фальшивой улыбкой.

Неужели она только что допустила самую большую в своей жизни ошибку?

Она смотрела вслед Гордону, который, не оглядываясь, шел к экипажу. Единожды приняв решение и выбрав курс, Гордон Макдермонд становился непоколебим, как Бан-Невис.

Он шагал так уверенно, словно все препятствия этого мира обязаны были расступиться перед ним. Ну конечно, ведь он не кто иной, как полковник сэр Гордон Макдермонд. Сын генерал-лейтенанта Йена Макдермонда, национального героя, сам герой. И отец, и сын прославились своей доблестью на поле брани и мужеством перед лицом труднейших испытаний. Каждый из них доказал, что он современный образчик горца.

В воздухе висела влага. Ветерок, налетевший с реки, ласково коснулся щек. Шона тыльной стороной ладони убрала выбившийся из прически локон, упавший на лицо, и проводила Гордона взглядом до кареты. Он принес с собой прошлое, а прошлое ей не друг.

Разбить проблему на части и разобраться с каждой частью по отдельности. Так ей удалось пережить болезнь Брюса. Сейчас же ей первым делом надо решить вопрос с деньгами.

Шона медленно закрыла дверь и снова развернула письмо. Добрые вести – в некотором роде. Однако если дать волю сентиментальности – новости хуже некуда. Но сентиментальность – удел дураков и тех, кому без надобности богатые американцы.

Боже правый, ей сгодился бы кто угодно, у кого водятся деньги.

Некогда ее гардеробная была доверху набита платьями и изысканным кружевным бельем. Она носила драгоценности, мерцавшие в свете свечей. Она жила в особняке, который вписывался в пейзаж гармонично, как на картинах Джона Констебля.

Однако времена меняются. В последние два года она знала об этом не понаслышке.

Какое же потрясение довелось ей пережить, когда она узнала, что у нее нет ни гроша!

Она знала, что поместье Брюса после его смерти должно перейти по правилу майората его внучатому племяннику, Раналду Донеголу, но наивно полагала, что у нее будет какой-никакой собственный доход. Однако ни ей, ни Раналду ничего не досталось. Брюс умер банкротом.

Он ни разу словом не обмолвился о своем затруднительном положении, равно как и не предупредил ее, что его внучатый племянник – на редкость неприятный тип. Раналд был на двадцать лет старше ее, однако ни то, что они были родственниками, ни то, что он сам состоял в законном браке и прижил семерых детишек, не мешало ему лапать ее при каждом удобном случае. Она поспешно освободила дом, где они с Брюсом жили, и сбежала сюда, в Инвернесс, чтобы тут доносить траур. Две недели назад он официально подошел к концу.

Две недели назад ей стало известно, что Раналд едет сюда, в Инвернесс, чтобы поселиться в доме, который два года служил ей убежищем.

С каждой минутой шансов у нее становится все меньше и меньше.

Стоит ли ей остаться здесь и попробовать договориться с Раналдом? Позволит ли он жить здесь Фергусу? Она не наивна. Жизненного опыта у нее предостаточно. Рано или поздно такая ситуация приведет к тому, что она станет либо служанкой без содержания, либо его любовницей и будет вынуждена делить с ним ложе, живя под одной крышей с его женой и ее братом. Она сомневалась, что Фергус согласится на такой расклад, даже если она сама позволит чему-то подобному произойти.

Или же ей стоит искать другое жилье – не имея средств, даже намека на средства, и никакой возможности изыскать эти средства в ближайшем будущем?

Драгоценности, которые дарил ей Брюс, были распроданы еще в первый год – чтобы на столе была еда, а в камине уголь. За последующие семь месяцев она продала все – все! – что имело хоть какую-нибудь ценность.

Шона тяжело вздохнула и еще раз перечитала письмо.

Ее адвокат наконец-таки сделал то, о чем она умоляла его еще год назад. Он нашел решение ее финансовых проблем – решение, которое подразумевало продажу Гэрлоха, замка, принадлежавшего клану Имри.

Так случилось, что она несет ответственность не только за себя, но и еще за двоих людей. А значит, ей придется принимать решения быстро.