Ирена Гарда - Кассандра. Пророческая бездна

Кассандра прибавила шаг, лавируя между снующими кругом ахейцами и пленными троянцами. Впереди какая-то женщина безутешно рыдала, и ее плач показался очень знакомым. На сердце стало неспокойно, и она пошла быстрее, а потом сорвалась на бег, желая быстрее убедиться, что эти стоны не имеют к ее родным никакого отношения, и подозревая, что это очередная беда стучится в ее дверь.

Обогнув двух ахейских воинов, тянущих куда-то отцовскую колесницу, она увидела замершую в растерянности Гекубу, перед которой, вцепившись в собственные кудри, стояла на коленях Андромаха и рыдала так, как могут плакать только женщины, потерявшие любимого ребенка. У Кассандры от дурного предчувствия сжалось сердце. Подбежав к Андромахе она упала рядом с ней на песок:

– Дорогая, что случилось? Кто тебя обидел?

Но та продолжала безутешно рыдать, никого не видя вокруг. За невестку сдавленным голосом ответила Гекуба:

– Она оплакивает Астианакса. Оставь ее дочка. Дай ей выплакать свою боль.

– Но ведь он вчера был совершенно здоров!

– Вчера – да, а сегодня пришел этот живодер, достойный сын своего отца, Неоптолем и позвал Андромаху пойти с ним погулять. Мол, поговорить надо. А когда они поднялись на Скейскую башню, он взял младенца из рук няни и со словами «Если ты сын орла, то покажи, как ты умеешь летать» скинул его с башни вниз. – Голос Гекубы дрогнул. – У меня больше нет сыновей. Я только что узнала о гибели Креусы. Никто не знает, где Лаодика. Теперь я лишилась внука. Интересно, есть предел у наших несчастий, или мы не изведали еще и половины отведенного нам горя?

– Мама! – потянулась к ней Кассандра, желая поддержать старую женщину.

Но Гекуба сделала шаг назад и замахала руками:

– Не надо, дочка! Мое сердце умерло. Не стоит его отогревать, а то я не смогу пережить все несчастья, которые валятся на нас. Я не понимаю, как моя бедная Поликсена выдерживает все это. Она же такая нежная, такая ранимая. А этот злобный стервятник Неоптолем посматривает на нее такими глазами, что мне становится страшно. Но хватит об этом. Он не стоит и минуты нашего внимания. Скажи лучше, где ты пропадала? Как с утра ушла, так и пропала. Подожди, я тебе тут поесть приготовила, а то ты, наверное, голодная.

С этими словами Гекуба направилась к большой палатке, где жили пленные троянки, но Кассандра схватила ее за руку.

– Мама, постой. Мне ничего не надо. Мне повезло. Я теперь буду жить в отдельной палатке с важным мужчиной и питаться не хуже, чем дома.

– Что-то ты, дочка, меня разыгрываешь. Слишком уж это хорошие условия для рабыни. Как зовут этого благодетеля, который собирается тебя осчастливить?

– Агамемнон.

У Гекубы окаменело лицо.

– Кассандра, участь рабыни – жалкая доля. Часто мужчины делают их своими наложницами. Это не хорошо и не плохо. Это жизнь. Я прощу тебе любого ахейца, но если ты только войдешь в палатку человека, навлекшего на нас такие беды, то ты мне не дочь!

– Мама, послушай меня! Я ненавижу этого человека. Только Ахилл, а после смерти Астианакса еще и Неоптолем вызывают во мне подобные чувства. Почти сразу, как я обрела пророческий дар, у меня было видение, и в этом сне мы с Агамемноном умирали вместе в его доме. Понимаешь? Умирали, возвращаясь из-под Трои. Я спросила Аполлона, если я изменю что-то, что касается меня в этом видении, то изменится ли и все остальное. Он сказал – да. Если я не поеду с ним в Микены, то он будет жить там долго и счастливо, а я хочу, чтобы он умер! Чтобы он сдох, даже если мне для этого придется умереть самой. Ты меня понимаешь? Я хочу отомстить за Гектора, отца, Креусу и всех остальных братьев и сестер.

– Смотри, Кассандра, не переоцени свои силы. Сердце женщины слабо. Что ты будешь делать, если полюбишь Агамемнона?.. Ну вот, наконец, и Поликсена появилась. Ахейцы пощадили нашего лекаря, и я отправила ее к нему за отваром мака. Буду сейчас приводить в чувство Андромаху, а то я за нее боюсь. Пережить такое – врагу не пожелаешь. Уж я это знаю.

Все произошло так, как хотел Агамемнон. Помимо множества других ценных вещиц, он забрал себе Кассандру и Поликсену. Гекуба шла бесплатным приложением к сестрам, и Агамемнон несколько раз предлагал ее отпустить. Но куда могла пойти старая женщина? Впрочем, иногда в ней просыпалась былая гордость, и она начинала придумывать, как сможет прожить одна на развалинах Трои, когда ее девочки уедут навсегда в далекие Микены.

Быт царственных рабынь начал входить в колею. Жили они в большой палатке еще с несколькими женщинами, зато стол был почти царский, поскольку Кассандра все время таскала еду из палатки Агамемнона, и вообще помогала, как могла.

Гекуба с печалью в сердце наблюдала, как ее дочь все больше начинает походить язвительностью на Креусу. Делить ложе с Агамемноном оказалось гораздо тяжелее, чем казалось на первый взгляд. То ли царь Микен давно не видел нормальных женщин, то ли действительно влюбился в свою пленницу, только относился он к ней как к хрустальной вазе, ни в чем не переча и со всем соглашаясь. Кассандре казалось, что он стал совсем ручным и она может вить из него веревки.

Всю иллюзорность этого впечатления царственная пленница познала уже довольно скоро. Разделив награбленную добычу, ахейцы еще несколько недель провели в пирах и веселье, пока, наконец, не почувствовали тяги к домашнему очагу.

С этого момента в их стане начались бесконечные споры. Спорили обо всем: торопиться с отплытием или подождать, принести богам жертвы сейчас или дома, плыть назад всем вместе или по мере желания и готовности. Агамемнон то ругался с Менелаем, то устраивал пирушки.

Наконец было объявлено, что на завтра назначается отплытие, но на следующий день море сильно штормило. День отплытия сдвинули на один день, потом еще на один. И тут случилось событие, о котором Кассандра вспоминала с ужасом всю свою недолгую жизнь. После третьего или четвертого дня шторма было созвано собрание, на котором Неоптолем предъявил человека, видевшего и разговаривавшего с тенью самого Ахилла. Эта самая тень потребовала за проезд по Геллеспонту плату в виде человеческой жертвы, причем мертвый предводитель мирмидонцев сам ее выбрал. Ею должна была стать троянка Поликсена, дочь Приама. Ахейцы задумчиво посмотрели на бурлящее море, и согласились с оратором.

Агамемнон был вне себя от гнева: опять у него отбирают женщину! В прошлый раз забрали Хрисеиду, теперь Поликсену. Что он скажет Кассандре?

Как он и предполагал, весть о том, что ее младшая сестренка будет убита, привело Кассандру в дикую ярость. Забыв о том, что она пленница, а не царевна, всегда спокойная и равнодушная ко всему наложница начала тихо, но внятно ругать своего возлюбленного последними словами, а затем упала ему в ноги, моля пощадить сестру.