Пола Куин - Укрощенная горцем

— Я хочу помочь тебе.

— Нет. Лучше, чтобы ты оказалась подальше отсюда. — Коннор наклонился и осторожно поцеловал Мейри, и целовал до тех пор, пока она не обмякла в его руках. — Я хочу на несколько дней увезти тебя в свой особняк. Если с тобой что-нибудь случится…

— Ничего со мной не случится, Коннор. Позволь мне помочь…

Он покачал головой раньше, чем она успела закончить то, что собиралась сказать. Проклятие, как он упрям! И как силен! Об этом Мейри подумала, когда Коннор подхватил ее на руки, ногой захлопнул дверь за спиной и отнес на кровать.

Коннор лишился дара речи. Да и что может сказать простой смертный богине, сирене, которая явилась и увела его от всего, что имело для него ценность раньше?

Его жизнь — это Мейри. Пусть его лучше застрелят как предателя, чем обрекут на жизнь без нее, с другой женщиной. Сначала для него на первом месте стояла безопасность Мейри, но в «Трубадуре» он слишком много выпил. Однако все же недостаточно, чтобы изгнать из памяти ее удаляющуюся фигуру, когда он сообщил ей о приказе короля. Мейри уже делала это — уходила и вычеркивала его из своей жизни. Больше он этого не допустит. И Коннор покинул таверну с мыслью, что должен рассказать ей правду. Он не расстанется с ней из-за де Веров и, уж конечно, из-за ее проклятого упрямства.

Мейри прочла желание в его глазах и стянула рубашку через голову. Но Коннор не накинулся на нее, как того требовало его тело, а просто смотрел на нее и думал, что каждая минута, которую он провел в мыслях о ней и надеждах на встречу, того стоила. Ее груди, такие округлые и твердые, вздымались под укрывшими их прядями длинных черных волос. Острые соски ждали его ласки. Облизав губы, Коннор занялся мундиром, но продолжал вбирать в себя каждую черточку милого образа. Взгляд пробежал по шелковистой коже ее живота, скользнул по манящей линии бедер и застыл на темных завитках между ног.

Его член напрягся и уперся в грубую ткань штанов.

Мейри потянула его к себе, жадно впилась в губы. Ее пальцы метались по прилипшей к телу рубашке. Коннор не мог насытиться дерзостью ее танцующего языка, соблазнительной податливостью губ. Ему казалось, что он взорвется, если не получит ее прямо сейчас.

По лицу Коннора расплылась блаженная улыбка — так возбуждала его смелость Мейри, — и он застонал от почти нестерпимого желания. Вдруг она толкнула его в грудь. Коннор упал на спину, а Мейри села на него верхом. Ей нравилось быть сверху, командовать, и Коннору это нравилось тоже.

Он прикрыл глаза, а Мейри пробежалась пальцами по его груди, изучая каждый мускул и наслаждаясь им. Когда маленькие ручки занялись шнуровкой на его бриджах, Коннор открыл глаза, чтобы не пропустить ни одного движения. Каждое ее прикосновение рождало в нем новую волну страсти. Но на уме у нее было не только это. Сбывались его самые пылкие сны — Мейри сама высвободила его возбужденный орган. Пораженная его размером и напряжением, она закусила нижнюю губку и бросила на свою добычу вожделенный взгляд из-под ресниц, отчего его стержень стал еще тверже.

— Надо же, да тебя хочется съесть, — обратилась она к символу его мужской гордости.

От этих слов, от ее хрипловатого голоса Коннор ощутил сладкую боль во всем теле. Мейри сдвигала его бриджи вниз по бедрам, а Коннор тем временем думал, как именно овладеет ею. Она покорится любой его фантазии, а его хватит на что угодно. Однако через минуту он уже усомнился в собственной стойкости — Мейри уселась у него между бедер и взяла в руки его полыхающий член. Потом наклонила голову. Коннор едва не выплеснул семя прямо ей в рот, когда ее губы стали ласкать окаменевший стержень. Чтобы расслабиться, он стал думать о тысяче разных вещей — например, о том, почему она знает, как это надо делать. Впрочем, ему наплевать. Этим он мог бы наслаждаться всю ночь. Мейри чуть глубже втянула в рот свою добычу и слегка куснула зубами. Судорога свела мышцы Коннора. Чтобы слишком рано не завершить эту сладкую муку, он притянул Мейри к себе, уложил на спину, сбросил сапоги и болтавшиеся у щиколоток бриджи и прорычал:

— Я хочу быть в тебе. — И заглянул ей в глаза с любовью, которую раньше не мог даже представить. Он был болен этой любовью, и он бы погиб без нее. — Ах, Мейри, Мейри Макгрегор, что ты сделала с моим бедным сердцем?

— Ты мой, Коннор Грант.

И она раздвинула бедра, предлагая ему все, что нужно.

Коннор поцеловал ее губы, неспешно и глубоко проникая в самые потаенные уголки ее рта. Мейри отвечала ласкающими движениями языка и призывной настойчивостью губ, когда он отстранялся.

Глядя ей прямо в глаза, Коннор нашел ее потаенный вход и толкнулся в сомкнутые ворота, потом рассыпал цепочку поцелуев по ее шее и подбородку и, наконец, проник в манящее лоно.

Коннор, много лет прожив среди своих солдат, знал, что его мужское достоинство значительно больше, чем у многих мужчин. Ему никогда не было до этого дела, но сейчас, наблюдая, как Мейри принимает его, он чувствовал, что вся его кровь превращается в жидкое пламя.

— Я люблю тебя, — прошептал Коннор и погрузился в нее на всю глубину.

Мейри вскрикнула: она еще не могла без боли вобрать его в себя до конца. Это доказало ему, что желание взять его член в рот — это врожденный дар, а не приобретенное искусство. Мейри — женщина, пусть ей это и не нравится.

— Ты, только ты навсегда.

Мейри обвила ногами его талию. Ее бедра рванулись ему навстречу. Откинув голову на подушку, она включилась в ритмичный, все ускоряющийся танец слитых тел. Ее твердый маленький бугорок жадно терся о его стержень. Не отрывая взгляда от ее глаз, Коннор прижимал Мейри к себе. Она казалась ему волной, которая уносит его в забытье. Мейри с мольбою улыбнулась ему. Коннор понял, просунул под нее руки, встал на колени и приподнял ее бедра. Теперь броски его тела глубже вонзались в ее плоть. Он видел, что приближается разрядка, и резким движением целиком поднял ее с кровати. Мейри откинула голову назад. Ее длинные волосы заколыхались над матрасом. Наступил момент наивысшего блаженства, а Коннор последними мощными толчками догнал ее в наслаждении.

Позже они говорили о любви, о детях… о ее кулинарных познаниях, точнее — о недостатке таковых.

Мейри таяла от таких сладостных планов. Именно этого она для себя и хотела. Она уйдет из отряда милиции и посвятит свою жизнь мужу и детям.

Но не сегодня. И если быть до конца честной, то она не сможет оставить свои упражнения с клинком, а то вдруг какой-нибудь король покусится на ее счастливую, мирную жизнь.

Однако она и не обретет эту жизнь, если кто-нибудь что-нибудь быстро не обнаружит. Коннору нужны доказательства, что король уже потерял поддержку Оксфорда. Мейри не могла в это поверить, если только Генри не оказался настолько ловким обманщиком, что сумел обвести ее вокруг пальца. Нет, лорд любил ее: это она читала в его глазах. Но, вспомнила Мейри, она так и не разрешила свои сомнения в истории с камеронцами.