Эшли Марч - Неотразимая графиня

Лия жалела его. Хотя она стремилась двигаться вперед, отделяя себя от того человека, в которого превратилась, пока была женой Йена, она не могла забыть гнев графа в его прошлый визит и ту злость, с которой он бросил письма Анджелы на пол. Райтсли целиком и полностью погружен в свою печаль, тогда как сама Лия всеми силами старалась избавиться от нее.

Как бы он ужаснулся, обнаружив, что она жалеет его. И еще больше, если бы знал, что это только усиливает ее решимость. Невзирая на то что он говорил, она не склонна проявить послушание и тем самым исполнить его просьбу, не важно, что он граф, не важно, что ее сердце защемило от боли при виде отчаяния в его глазах.

Райтсли, как всегда, ожидал в просторном холле, на полу рядом с ним стояли два саквояжа. Получая удовольствие от того, как потемнело его лицо при ее появлении, Лия заулыбалась было, но сдержала улыбку и сделала книксен.

— Милорд Райтсли, я не знала, что вы собирались приехать. Все гости уже в сборе, и сейчас мы…

— Мой приезд — это реакция на слухи, причина которых — вы.

Он взял ее руку и поднес к губам. Хотя это был всего лишь жест вежливости, во всяком случае, он хотел, чтобы это выглядело так, Лия поразилась той силе, которая исходила от его руки, и мягкой угрозе поцелуя, когда его губы коснулись ее ладони, затянутой в тонкую перчатку. Аура благородной скорби, окружавшая его, испарилась, и ее сменила злость.

Впервые за три года их знакомства она поняла, что граф Райтсли наконец-то разглядел ее. Не как случайное лицо в свете, не как жену Йена или его вдову, но как Лию Джордж саму по себе. Отдельно от тех толп женщин, которые, разумеется, не были столь совершенны, как леди Анджела Райтсли, и относились к другой категории, как и Лия Джордж. Презираемая. Неприятная. Враг.

Может быть, жалеть его было ошибкой?

Райтсли отпустил ее руку.

— Боюсь, я оказал вам плохую услугу, миссис Джордж. Очевидно, я переоценил ваш ум.

Лия вздрогнула, разжала пальцы — он даже не извинился зато, что слишком сильно сжал их. Сейчас, когда он на мгновение забыл о своем горе, вся его энергия была направлена на то, чтобы отругать ее.

Она подняла голову:

— Вы сердитесь, потому что опоздали на обед?

— Я думал, что моей просьбы достаточно, чтобы избежать скандала, неужели это так трудно понять? А теперь мы здесь.

— Да, — пробормотала она. — Мы здесь. Хотя я не посылала вам приглашение.

— Я думаю, мне было бы приятнее, если бы вы продолжали соблюдать траур и носить не только соответствующую одежду, но и вдовий чепец.

— Я решила приберечь шелковую ночную рубашку для ночного свидания.

— И если бы вы сохраняли верность правилам хорошего тона и не улыбались, как…

Он прервался, окинув ее на удивление недоброжелательным взглядом, когда она широко улыбнулась. Лия потянулась и погладила его по щеке. Это была ошибка, действие влекло за собой последствия, и она пожалела, что прикоснулась к нему. Но отступать было поздно.

— Мой бедный лорд Райтсли. Нехорошо с моей стороны мучить вас, не так ли? Пожалуйста, пойдемте со мной. Когда вы приехали, я как раз собиралась сделать заявление перед нашими гостями.

— Нашими гостями? — переспросил он.

Она начала подниматься по лестнице и выпрямилась, когда услышала его шаги. На полпути он остановился.

— Нашими гостями? — спросил он снова, когда она достигла лестничной площадки.

Лия оглянулась.

Себастьян стоял внизу лестницы, сжимая перила, его рот сложился в тонкую требовательную гримасу. Еще одна вариация ее матери, подумала Лия, только мужчина: аристократ, не желающий отступать от строгих правил, принятых в обществе. Но она помнила Райтсли до трагического происшествия с каретой. Бывало, звуки их общего с Йеном смеха наполняли весь дом. Она помнила и то, с какой нежностью и любовью он наблюдал за своей женой, не обращая внимания на взгляды, которыми обменивались Анджела и Йен. Удовольствие на его лице, когда он выводил Генри к гостям. И его гордость, когда мальчик впервые ответил Лие коротким рассеянным поклоном в обмен на ее книксен.

Предательство изменило их обоих. Лие хотелось думать, что она получила хороший урок, и хотя боль была еще очень сильной, она оказалась более готовой к этому. Возможно, она могла бы экспериментировать со своей независимостью, не заставляя его страдать, и, может быть, даже помочь ему своим вызывающим поведением?

Вздохнув, она замедлила шаги и теперь стояла всего на несколько ступенек выше его. Небольшое преимущество, которое давало возможность посмотреть друг другу в глаза.

— Я знаю, что вы не появились бы здесь, если бы не ваш страх, что я могу открыть тайну Йена и Анджелы. Я знаю, вы предпочли бы, чтобы я отослала гостей домой, а вы могли вновь погрузиться в траур. Но если бы вы посмотрели на этот прием как на возможность снова наслаждаться жизнью, если бы позволили мне помочь вам, то вы бы поняли, почему я затеяла все это…

— Мне не нужна ваша помощь.

Ей не стоило говорить это. Она знала, что он не потерпит ее вмешательства, и все же решилась попробовать:

— Может быть, и нет, но…

Она замялась, когда он снова с неприязнью осмотрел ее.

— Это он так обращался с вами? — вдруг спросил Райтсли.

Лия нахмурилась:

— Я… я не понимаю, о чем вы?

— Йен. Он опекал вас? Обращался с вами как с ребенком?

Слова были сказаны мягко, печально, словно он был человеком, который жалел ее.

Лия стояла молча, неуверенная, куда могут завести его расспросы, и не в состоянии отвести взгляд от безжалостных изгибов его рта.

— Моя бедная миссис Джордж, — проговорил он, поднимая руку, чтобы провести кончиками пальцев по ее щеке.

Она понимала: он копирует ее жест, чтобы лишний раз поиздеваться. Но прикосновение к ее коже было слишком похоже на нежность, и она не могла сдержать румянец, который окрасил ее щеки, или увернуться от его прикосновения.

Его пальцы прошлись по линии ее скулы, и он приподнял ее подбородок. Она хотела ударить его по руке, но почему-то не смогла.

— Вы были всегда его тихой тенью, не так ли? Вторили каждому слову и движению? И я вижу, вы хорошо изучили его, хотя в вашей попытке подражания есть что-то детское. Я не ребенок, миссис Джордж. И мне не нужна ваша помощь.

— Я уверяю вас, милорд, в моих действиях нет ничего снисходительного. Если бы не обстоятельства смерти Йена, я вообще не имела бы с вами никакого дела. На самом деле будет лучше, если вы уедете. В вашем присутствии здесь нет никакой необходимости, более того, оно нежелательно.

Он мог отправляться ко всем чертям — это все, чего она хотела.

Райтсли опустил руку.

— Увы, оставлять вас в одиночестве было бы неправильным решением. И не думайте распустить гостей. Если вы сделаете это, то вызовете еще больше слухов. Прием продолжится.