Сабрина Джеффрис - Неодолимое желание

— Если кто-то и должен осуждать вас, лорд Гейбриел, — фыркнула Вирджиния, — то пусть это буду я, а не какой-то желчный дурак, любимое занятие которого в этой жизни — доставлять людям неприятности.

Он рассмеялся, и танец вновь разъединил их.

Больше они уже не разговаривали, но Вирджиния почувствовала, что в отношениях между ними что-то изменилось.

Она никак не могла выбросить из головы слова лейтенанта Четуина: «Последний раз мне пришлось оскорбить его мать, чтобы заставить его проскочить в “игольное ушко”». Неужели по этой причине лорд Гейбриел состязался в гонке с этим мерзким типом? Чтобы смыть оскорбление в адрес своей матери?

Конечно, это ничего не изменило. Но… наверное, как-то смягчило брошенное оскорбление, поскольку смерть его родителей была связана с каким-то скандалом.

Вирджиния давно слышала слухи о лорде и леди Стоунвилл. Официальная версия была такова, что леди Стоунвилл по ошибке застрелила собственного мужа, а потом, разобравшись, от горя застрелилась сама. Но ходило много других слухов. Например, что их старший сын, нынешний лорд Стоунвилл, убил их из-за наследства. Или что леди Стоунвилл убила своего мужа из ревности или из-за одного из его многочисленных опрометчивых поступков.

Неудивительно, что лорд Гейбриел был вынужден принять вызов этого типа.

Вирджиния нахмурилась. Как можно искать оправдания для него? Он — безответственный человек, пренебрегающий светскими приличиями, высокомерный и самоуверенный, который решил, что она должна быть благодарна ему за то, что он хочет жениться на ней… Но вместе с тем этот человек, в семилетнем возрасте при ужасных обстоятельствах лишившийся родителей, умеет оставаться порядочным и сохраняет человеческое достоинство.

Вирджиния бросила на него взгляд в тот момент, когда каждый из них кружился с другими партнерами в риле. Женщина, с которой танцевал сейчас лорд Гейбриел, сияла от радости.

Ну что ж, видно, некоторые женщины находят его привлекательным. Он умеет заставить женщину почувствовать, что ее общество приятно ему.

Всякий раз, когда танец снова сводил их вместе, лорд Гейбриел улыбался, и всякий раз от этой улыбки у нее учащался пульс.

Понятно, она ведь почти не выходила в свет и мало танцевала. Ее пульс начинает сильнее биться вовсе не оттого, что она танцует с этим мужчиной.

Когда танец закончился, Гейб повел ее на прежнее место.

— Теперь, когда вы проговорились, что намерены делать со своим кузеном?

— Оставьте Пирса мне. Я встречусь с вами в пятницу в половине второго, как договорились.

Пирс может возражать сколько угодно. Она будет соревноваться с лордом Гейбриелом и победит. Сначала — в Илинге, потом — в Тернем-Грин. А потом она навсегда выбросит из головы его мужское обаяние и сумасбродную репутацию.

Хетти Пламтри уже почти час сидела в библиотеке Холстед-Холла. Ее младший внук к этому времени должен был быть дома. Остальные члены семьи уже вернулись с бала в Марсбери-Хаус. И, принимая во внимание то, что они ей рассказали, она не знала, что и думать по поводу отсутствия Гейба.

С другой стороны, он всегда ведет себя непредсказуемо. У этого негодника насквозь бунтарский нрав. Она помнила, как однажды он…

— Не надо было ждать меня, — раздался голос практически рядом с ее локтем.

— Ты хочешь, чтобы у меня случился разрыв сердца, когда так подкрадываешься? — испуганно вздрогнула миссис Пламтри и шлепнула его тростью. — Откуда ты взялся, маленький дьявол?

Ее внук, рост которого составлял шесть футов и два дюйма, рассмеялся и указал на окно у нее за спиной. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и она уловила исходивший от него запах лошадиного пота. Должно быть, он задержался в конюшне, чистил свою лошадь. И это встревожило ее. Так Гейб поступал, когда его что-то беспокоило.

— Где ты был? — поспешно спросила она. — Все остальные уже давно дома.

— Я думал, что теперь, когда я немножко подрос, — растягивая слова, сказал Гейб, усаживаясь в кресло напротив Хетти, — от меня не требуется докладывать о моих приходах и уходах.

— Не дерзи, — проворчала Хетти.

Но он опять только рассмеялся. Шутками и самообладанием Гейб утаивал от всего мира то, что за его короткую жизнь его сердце дважды едва не разорвалось на части — когда не стало его родителей и когда погиб его лучший друг Роджер Уэверли.

Душевные раны Гейб замазывал, словно гипсом, дерзостью и сумасбродством, но за последние шесть недель защитный гипс, похоже, треснул. Сам он этого не видел, но она заметила. И когда эти раны опять стали кровоточить, даже всем шуткам мира не под силу было это остановить.

— Как прошел бал? — спросила Хетти, раздумывая, как затронуть тему, которую она на самом деле хотела обсудить.

— Ты прекрасно знаешь, как все было, — с потухшей улыбкой ответил Гейб. — Я абсолютно уверен, что тебе уже все рассказали.

Если бы он раскрыл свои карты…

— Говорят, ты танцевал с мисс Уэверли. Дважды.

— Танцевал.

— Надеюсь, ты не собираешься принять ее вызов?

— Я всего лишь собираюсь жениться на ней.

— Несмотря на то что она ненавидит тебя? — с изумлением выдохнула Хетти. Неужели он говорит серьезно?

— Почему все твердят мне об этом? — нахмурился Гейб.

— Потому что это — правда.

— Она не может меня ненавидеть. Она меня не знает. Ей ненавистна мысль о том, что ее брат погиб, соревнуясь в гонке со мной, но это совсем не означает, что она ненавидит меня. — Гейб сложил руки на груди. — Я ведь убедил ее танцевать со мной, не так ли?

— И что ты для этого сделал? Намекнул, что согласишься состязаться с ней, если она с тобой потанцует? Вы, мужчины, ничего о женщинах не знаете, — фыркнула Хетти, когда Гейб в ответ на ее вопрос только пожал плечами. — Манипуляции с женщинами в конце концов заводят отношения в тупик.

— Но ты тем не менее продолжаешь пытаться манипулировать всеми нами, — с улыбкой заметил Гейб.

— Это — другое. Для чего же существуют дедушки и бабушки, если не для того, чтобы досаждать своим внукам?

Заметив беспокойство в его глазах, Хетти внезапно почувствовала, как что-то сжалось в груди. Она всегда питала нежные чувства к Гейбу с его добродушно-веселым характером, отсутствием страха и рисковой ухмылкой. Но она всегда чувствовала себя беспомощной, когда надо было убедить его в чем-то.

— Я хотела для тебя любви и счастья, — проникновенно сказала она. — Я не хочу, чтобы рядом с тобой была женщина, которая превратит твою жизнь в ад.

Ее прямые слова, казалось, расстроили Гейба.

— Тогда тебе не следовало выдвигать свой ультиматум, — твердо сказал он.

— Ты не должен выбирать женщину, у которой есть все основания ненавидеть тебя.