Нора Робертс - Ласка скорпиона

Пока удаляющиеся шаги шлепали по улице, Ева увидела, как Рорк нажал на механизм выкидного лезвия и убрал его.

– Если хочешь его сохранить, советую первым делом сунуть в автоклав. Готов?

Рорк спрятал нож в карман, кивнул и подошел к двери.

Ева извлекла оружие и положила ствол крест-накрест на ручной фонарь, старательно отворачиваясь, чтобы камера у нее на лацкане не зафиксировала, что Рорк сделал то же самое.

Они прошли в дверь, обвели фонарями периметр. Налево, направо…

Ева оттолкнула ногой мусор, мешавший проходу. Пахло плесенью и застарелой мочой, смешанной со свежей рвотой. Ева определила, что дивный запах исходит главным образом от кучи одеял, затвердевших, как картон, и до того мерзких на вид, что ими не соблазнился бы даже бездомный нищий.

– Обыскать уровень.

Они двинулись вперед, освещая себе дорогу фонарями, обводя периметр стволами оружия. Двери, проводка, половицы и ступени лестницы – все, что можно использовать или продать, было выдрано с мясом. Всюду зияли пустоты, занозистые дыры.

Ева оглядела открытую шахту лифта.

– Как, черт побери, они сумели вытащить отсюда дверь лифта? И что они с ней сделали? Зачем она вообще была им нужна?!

– Под ноги смотри, – предупредил Рорк, когда она начала подниматься по лестнице, перешагивая через отсутствующие ступени.

Па втором уровне Ева осветила фонарем сломанные шприцы, битую посуду, кастрюли, изъеденные химикалиями и огнем. Она оглядела сломанный табурет, крохотный, испещренный подпалинами столик, осколки стекла, звездную россыпь мелких ожогов па полу, на стенах.

– Небольшой инцидент в лаборатории, – заметила Ева, дернув подбородком в сторону голых матрасов, запятнанных субстанциями, о которых у нее не было особого желания что-либо знать. Остатки еды быстрого приготовления вместе с обертками были разбросаны по полу. То, что не доели двуногие паразиты, предположила Ева, теперь подбирали четвероногие.

– Тут работали, тут же и жили какое-то время.

Рорк брезгливо изучил грязь.

– Не могу сказать, что меня восхищают их занятия и образ жизни.

Ева перевернула носком ботинка брошенный контейнер из-под китайской еды.

– Кто-то здесь ел не далее как позавчера. Остатки не успели заплесневеть.

– Все равно противно. Думаю, не скоро мне теперь захочется съесть тушеную курицу с грибами.

– По-моему, это была говядина с лапшой.

Ведомая неописуемой вонью, Ева проследовала в помещение, некогда служившее санузлом. Кто-то попытался вырвать из пола унитаз, но пал жертвой собственного нетерпения или неумения. Разбитая чаша так и осталась валяться на боку. С раковинойворы преуспели больше, а чья-то предприимчивая голова ухитрилась проломить стену, вырезать и унести большую часть водопроводных труб.

С ванной возиться не стали, возможно, испугавшись габаритов и веса древнего чугунного сооружения. Узкая, выщербленная, испещренная пятнами, она послужила смертным ложем некоему Рикки Кинеру.

Он лежал скорчившись, подтянув колени к тощей груди, залитой его собственной рвотой. На подоконнике были выложены шприц, пара ампул и другие предметы его ремесла.

– Жертва отвечает описанию и идентификацонному фото Рикки Кинера, он же Сочник. – Ева извлекла сенсорную пластинку для снятия отпечатков пальцев и вложила оружие в кобуру. Подойдя к трупу, она аккуратно прижала к пластинке его правый указательный палец. – Личность установлена, – объявила она, когда на дисплее появилось подтверждение. – Рорк, свяжись с Пибоди, дай отбой. Мы его нашли.

Она осталась на месте, втягивая воздух сквозь зубы, скользя лучом фонаря по мертвому телу.

– Это подтверждает показания детектива Пибоди относительно разговора, подслушанного в раздевалке спортзала, сектор два. Визуальный осмотр выявил незначительные кровоподтеки на руках и ногах. Правый локоть оцарапан. Более подробное обследование придется отложить, пока командование не даст добро. Моя оценка на данный момент сводится лишь к проверке личности под протокол. Ради соблюдения чистоты расследования по делу Рене Оберман и Уильяма Гарнета я не могу в данный момент опечатать место преступления, но установлю здесь камеру для мониторинга. – Ева повернулась к Рорку. – Можешь укрепить камеру над дверью?

– Уже сделано. Если кто-то пройдет в эту дверь, твой компьютер – настольный или карманный – подаст сигнал. Ты сможешь наблюдать место преступления из любой точки, пока официально не откроешь следствие по делу.

– Годится. – Ева бросила последний взгляд на убитого. – Давай выбираться отсюда.

Оказавшись на улице, она пару раз вдохнула полной грудью, чтобы очистить обоняние от вони, потом проверила время.

Место стабильно, насколько это вообще возможно, и нет смысла беспокоить командира в столь поздний час. Лучше соснуть пару часов и начать процесс с утра пораньше. Даллас и Рорк покидают место, оставленное под наблюдением, – добавила Ева для протокола и выключила запись. – Черт, – вздохнула она напоследок.

– Ты думала, мы его не найдем?

– Наоборот, я точно знала, что мы его найдем! Я же говорила: труп – это нечто осязаемое. Теперь от него не отмахнешься. И дела теперь уже не остановить. Мы ее возьмем.

Ева залезла на пассажирское сиденье, чтобы Рорк мог сесть за руль. Он дал ей несколько минут посидеть в тишине, оставил наедине с мыслями, пока сам прокладывал путь обратно в верхнюю часть города.

– Ты уже решила, как преподнесешь это Уитни?

– Прямо и просто от начала до конца. Стоило Пибоди немного остыть, как ее рассказ стал связным. У нас он записан. К завтрашнему дню она еще больше успокоится. Она выдержит, когда Уитни начнет ее допрашивать.

– Итак, ты берешь пару часов сна ради Пибоди, а не только для того, чтобы дать майору выспаться.

– Может быть. Да, – призналась Ева. – Не для протокола. Мы изложим все, что предприняли для обнаружения Кинера, и покажем Уитни запись его обнаружения. Пусть сам решает, что дальше предпринять, но я смогу представить ему логичный и осуществимый план. Нам придется держать расследование в строгом секрете, чтобы не было утечек. Это не просто коррупция, это убийство. Причем Кинер у них не первый.

– Тяжело тебе, наверно, преследовать одного из своих.

– Она мне не своя. Перестала быть своей в ту самую минуту, как начала взятки брать. – Ева усилием воли заставила себя сбросить напряжение в плечах. – Не знаю, насколько Уитни близок с майором Оберманом. Служил под его началом, это я знаю, и занял кресло, когда Оберман ушел на пенсию. Это что-нибудь да значит – передача полномочий. Рене Оберман служила под началом Уитни, и это тоже кое-что значит. – Ева вздохнула. – Все мы понимаем, что можно держать следствие под крышкой, но когда оно закончится, когда мы произведем арест, крышка слетит. Пресса вцепится в это, как стая шакалов в свежий труп. И я даже не могу их винить.