Нора Робертс - Ласка скорпиона

– А ты выглядишь… наверно, надо сказать «внушительно». Очень стильно, – добавил он.

«Очко в пользу Рорка», – подумала Ева.

– Я могу что-то сделать? – спросил Макнаб.

– Работы будет много, но пока мы ждем. Я проверила монитор. Все работает четко. Выпей кофе, – предложила Ева, когда Макнаб остановился перед доской, которую она успела подготовить, позванивая монетками или чем-то там еще, что лежало в его многочисленных карманах. Потом она вспомнила, с кем имеет дело. – И съешь что-нибудь.

– Пойду-ка я соберу что-нибудь на завтрак для Пибоди. – Макнаб двинулся в кухню, но остановился перед Евиным столом. Его глаза горели холодным светом. – Я хочу крови. Знаю, надо взять себя в руки, надо играть по правилам, но, черт побери, Даллас, я крови хочу. Это не потому – не только потому, – что она попала в переплет. Мы по службе попадаем в переплеты, работа у нас такая. Но это не должно исходить от других копов.

– Жетон не делает тебя копом. Возьми себя в руки, Макнаб, надо играть по правилам. – Ева уже не раз повторяла это и себе. – Только так можно сделать свою работу хорошо.

Пока он возился в кухне, Ева встала и еще раз проверила доску, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Она услышала, как Пибоди вошла в кабинет у нее за спиной.

– Макнаб собирает на стол. Пойди поешь.

– У меня желудок какой-то неспокойный. Как подумаю, что придется все это выкладывать Уитни…

Ева повернулась к напарнице и отметила, что не так уж крепко та держится.

– Вы не доверяете своему командиру, детектив?

– Доверяю, лейтенант. Безоговорочно.

Ева отдала приказ тем же энергичным тоном, каким говорила с Макнабом. Она указала на дверь кухни.

– Так пойди поешь, возьми себя в руки, никаких нервов, нас работа ждет.

Отвернувшись, она вновь проверила монитор на месте преступления, хотя и знала, что в этом нет необходимости, и записала время. Пибоди скрылась в кухне.

Через несколько секунд до нее донесся голос Макнаба. Слов она не разбирала, но тон был лукавый, поддразнивающий. И Пибоди рассмеялась. Ева почувствовала, как ее собственные плечи расслабляются, как из них уходит напряжение.

Она вызвала идентификационное фото Рене Оберман и ее данные на экран своего компьютера и принялась заново их изучать.

Сорок два года, волосы светлые, глаза голубые, рост – пять футов четыре дюйма, вес – сто двадцать фунтов. Красивая, как заметил Рорк. Безупречно белая кожа, нежный розовый румянец, классический опал лица, четко выписанные брови на несколько тонов темнее, чем волосы.

«Темные брови, – отметила Ева, – и густые, как лес, ресницы, что, вероятно, означает умение грамотно накладывать косметику». На официальной фотографии она стянула волосы на затылке, оставив лицо открытым, но Ева изучила и другие снимки, где роскошные, прямые волосы блестящим дождем падали на плечи.

«Тщеславие, – подумала Ева. – Пожалуй, на этом можно сыграть».

Единственный ребенок Маркуса и Вайолет Оберман, состоящих в браке вот уже сорок девять лет. Отец – майор полиции в отставке, прослужил пятьдесят лет. Мать, до замужества официантка, шесть лет была домохозяйкой после рождения дочери, потом нашла себе место заведующей отделом продаж в дорогом женском магазине и с этой должности ушла па пенсию.

Рене Оберман, один брак, продолжавшийся два года, один развод. Детей нет. Перекрестный поиск показал ей, что Ноэл Райт снова женился и во втором браке, продолжавшемся уже шесть лет, родились двое детей. Мальчику пять лет, девочке три года. Бывший муж – владелец и хозяин бара в Гринвич-Виллидж.

Все это Ева запомнила, отложила в памяти. «Никогда не знаешь, что может пригодиться», – подумала она.

– Лейтенант, – объявил Соммерсет по внутренней связи, – майор Уитни только что проехал в ворота.

Ева уже решила, что не будет спускаться и встречать его внизу. Пусть поднимется наверх, так будет по-домашнему, неофициально.

– Проводите его прямо наверх. Макнаб! Запрограммируй кофейник. Командир пришел.

Но она не двинулась с места, нарочно вместе с Макнабом встала рядом с Пибоди, когда в кабинет вошел Уитни.

Он нес властность на широких плечах, на своем грубоватом лице. Его холодный взгляд тоже излучал силу и властность.

Он остановился возле доски с фотографиями. Ева нарочно так расположила доску, чтобы он увидел ее сразу, чтобы ему мгновенно бросились в глаза лица Рене Оберман и Уильяма Гарнета, сгруппированные со снимком с места преступления. Ей хотелось с самого начала зафиксировать связь.

И она увидела, как в этом холодном взгляде сверкнул огонь.

Ни о чем не спрашивая, Ева налила ему кофе, подошла и протянула чашку.

– Спасибо, что так быстро приехали, командир. И что приняли дело всерьез.

– Поберегите горло. – Уитни обогнул ее и двинутся прямиком к Пибоди. – Детектив, я рассмотрю ваши письменные показания, но сейчас хочу все услышать прямо от вас.

– Да, сэр. – Пибоди машинально встала по стойке «смирно». – Командир, приблизительно в двадцать ноль-ноль вчерашнего вечера я вошла в спортивный зал в секторе два.

Уитни допрашивал ее жестко, до того сухо и с пристрастием, что Ева невольно ощетинилась и ей пришлось, бросить предостерегающий взгляд на Макнаба, когда его лицо вспыхнуло негодованием.

Командир безжалостно требовал, перебивал, заставлял Пибоди сомневаться в собственных показаниях, возвращаться назад, повторять снова и снова.

Пибоди еще больше побледнела, Ева видела, как напрягается она при каждом слове, но она ни разу не сбилась, не перепутала ни одной детали.

– Вы не смогли провести визуальное опознание пи одного из индивидов?

– Нет, сэр, не смогла. Хотя я отчетливо слышала, как мужчина называл женщину «Рене» и «Оберман», а она его называла «Гарнетом», я ни одного из них не смогла отчетливо разглядеть. Женщина, к которой обращались как к Рене Оберман, ясно дала попять в разговоре, что мужчина – ее подчиненный. В какой-то момент я смогла увидеть часть ее профиля- цвет волос, цвет кожи. Я сумела определить ее примерный рост. Располагая этой информацией, мы идентифицировали обоих как лейтенанта Рене Оберман и детектива Уильяма Гарнета из отдела наркотиков Центрального полицейского управления.

– Вам известно, что лейтенант Оберман является офицером со званием, с наградами и почти восемнадцатилетним стажем службы в департаменте?

– Да, сэр.

– А известно ли вам, что она дочь майора в отставке Маркуса Обермана?

– Да, известно, сэр.

– И вы готовы подтвердить ваши показания под присягой во внутреннем расследовании дела этих офицеров, а возможно, и в суде?

– Да, сэр. Я готова это сделать. С большой охотой.

– С большой охотой, детектив?

– Я хочу исполнить свой долг как сотрудник Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка, как офицер, присягавший служить и защищать. Я верю… нет, поправка, сэр: я знаю, что эти люди использовали свое положение и власть, использовали свои полицейские жетоны в аморальных и преступных целях, и я хочу, командир, сделать все от меня зависящее, чтобы их остановить.