Джулия Энн Лонг - Скандальный поцелуй

Вайолет вздрогнула. Слово «исчезновение» имело в их семье вполне определенный смысл.

Они снова помолчали.

— Нет, — сказала она наконец. — Это не имеет отношения к Сэмюелу Эрону. Хотя он красивый парень, он из другого мира. Думаю, ты понимаешь это, как никто другой. А Сэмюел… — Она вздохнула, откинув с глаз непокорную прядь. — Это не связано с ним. Я не знаю, почему я это сделала, Майлс. Честное слово.

Он подавил искушение хорошенько встряхнуть сестру.

— Вайолет… предположим, что ты сбежала бы с цыганами. Просто… исчезла в ночи. И мы никогда не увидели бы тебя. Ты хоть представляешь, каким ударом это стало бы для отца и мамы, для всех нас? Неужели тебя это совсем не волнует?

Вайолет заплакала. Вначале тихонько, чтобы брат не заметил — ведь она придавала очень большое значение своему внешнему виду. Но это были, искренние слезы, и вскоре они потекли ручьями, со шмыганьем носа и рыданиями.

Майлс страдал вместе с ней. Он не выносил слез Вайолет с того момента, как она родилась. Но он не стал утешать ее, похлопывая по спине и повторяя «ну-ну». Иногда полезно поплакать. При условии, что это — искренние слезы, которые облегчают душу, давая выход горечи и досаде, а не способ заставить кого-то — обычно мужчину — почувствовать себя неловко.

Поэтому Майлс позволил сестре выплакаться. Наконец она вытащила свой идеально чистый платок и изящно промокнула глаза — со своей неизменной аккуратностью. Майлс всегда удивлялся: как ей это удается с ее-то легкомыслием?

— Мне очень жаль, что я причинила тебе беспокойство, Майлс.

— Знаю, — мягко ответил он.

— Просто… я скучаю по нему.

По Лайону.

— Я тоже скучаю по нему.

— И я ненавижу его за то, что он уехал. Ее тоже. — Вайолет умудрилась настолько демонизировать Оливию Эверси, что отказывалась произносить ее имя — словно одно его упоминание могло вызвать дьявола. — Ненавижу за то, что она заставила его уехать. Все было чудесно, а теперь… все разрушено. И все так странно…

Майлс не сказал бы, что все разрушено. Им всем как-то удалось пережить исчезновение Лайона. Жизнь Редмондов продолжилась — со смехом, спорами и деланием денег. Но это и впрямь была странная жизнь. Он не знал, уехал его брат или с ним что-то случилось. И у него частенько возникало странное ощущение, подобное бесконечному падению в бездну, когда не знаешь, есть ли у нее дно и когда его достигнешь. Казалось, на их семью теперь действовала какая-то иная сила тяготения.

— Мы не знаем, что произошло на самом деле, Вайолет. — Он повторял эту фразу столько раз, что она начала терять смысл и звучала странно даже для его собственных ушей. Были моменты, когда он тоже начинал ненавидеть Лайона.

Но ему надоело потакать Вайолет. Благодаря одной, вполне определенной, гостье он приобрел вкус к прямоте и честности. За выходками его сестры стояли любовь и забота семьи, воспринимаемые ею как должное. Она всегда могла рассчитывать, что ее выручат, а потом пожурят и приласкают — чтобы она ни сделала. И ни разу родители и братья не обманули ее ожиданий. Так что ее легкомысленные поступки вовсе не требовали храбрости. Это были, как указала Синтия, прихоти скучающей и своенравной девушки, которая не имела ни малейшего понятия, куда девать свою энергию.

— Ты действительно думаешь, что Оливия Эверси могла заставить Лайона сделать что-нибудь против его воли, Вайолет? Ты же знаешь Лайона.

— Она разбила его сердце. — Вайолет произнесла это так, словно Оливия совершила тягчайшее преступление. И вероятно, она полагала, что разбитое сердце могло оправдать любое поведение.

— Это всего лишь догадки. — Майлс пожал плечами.

Тем временем цыгане принялись седлать лошадей, на которых они собирались ехать верхом. Остальных запрягли в фургоны, куда погрузили узлы и сундуки.

— Майлс… — начала Вайолет с несвойственной ей робостью. — Просто… иногда мне кажется, что этого недостаточно.

Он повернулся к сестре, озадаченный столь странным заявлением.

— Чего недостаточно?

Вайолет молчала. Словно, сказав эти слова, испугалась и теперь надеялась, что брат забудет о них.

Майлс догадывался, что она хотела сказать. Синтия права: Вайолет слишком умна и деятельна, чтобы удовлетвориться тем образом жизни, который она вела в Суссексе и даже в Лондоне.

Он не представлял, что сказать ей. Наконец пробормотал:

— Я тоже скучаю по Лайону, Вайолет. Но его здесь нет. И я знаю, что я — не он и никогда им не стану. Мне очень жаль, но я понимаю, что никогда не смогу заменить…

Он умолк, потому что сестра резко повернулась к нему и уставилась на него в изумлении.

— В чем дело, Вайолет?

— Майлс, неужели ты не знаешь, что без тебя мы бы все разлетелись в разные стороны? — Она казалась искренне удивленной.

— Мы?..

— Редмонды, — произнесла она с нажимом, словно говорила со слабоумным ребенком. Никто никогда не говорил с ним таким тоном. — Мы все.

— Ну, полагаю, теперь я… наследник-регент, если угодно. Поскольку Лайон отсутствует, моя роль изменилась, и от меня ожидается…

— Ради Бога, Майлс! — перебила она. — Так было всегда. Кажется, есть научная теория, которую ты однажды пытался объяснить мне… Ну, о силе, которая удерживает луну на небе, притягивая ее к земле, чтобы она не улетела в космос.

— Начнем с того, что это — гравитация, — подсказал Майлс, гадая: куда же она клонит?

— Возможно, — кивнула Вайолет. — Но я о том, Майлс, что так было всегда. То есть если бы исчез ты, то мы бы все разлетелись как планеты по Солнечной системе. Папа поглощен деланием денег, ненавистью к Эверси и собственной значимостью. Маму волнует только семья, дом и вещи, которые она может купить. Ей этого хватает. Лайон был постоянно занят — старался стать достойным наследником, таким, чтобы все гордились им. А Джонатан — это Джонатан. Я хочу сказать, что Лайон, возможно, был солнцем всего этого, но ты — земля. Ты позволяешь нам всем быть теми, кем мы являемся, потому что ты такой, какой есть. Надежный и заботливый. Мы все знаем, что можем положиться на тебя. Даже отец. А когда ты отправился в Южные моря, что казалось очень экстравагантным поступком, — даже тогда я нисколько не сомневалась, что ты вернешься к нам. Потому что ты — это ты.

Майлс в смущении молчал. Подумать только, Вайолет, единственная из всей семьи, пришла к такому выводу. Но что же ей ответить? Собственно, он не был даже уверен, что ему понравилось то, что он услышал.

Майлс поерзал, ощутив несвойственное ему беспокойство.

— Это цыгане научили тебя таким премудростям, Вайолет?

— О, кажется, я тебя смутила. — Она улыбнулась, явно довольная собой. Ей так редко удавалось взять верх над Майлсом.

Они опять помолчали.

— Как ты меня нашел?