Ханна Хауэлл - Если он опасен

Нет, твердо сказала себе Лорелей. Это не бегство. Олимпия никогда не ошибается; раз Аргус уехал, значит, так и должно быть. В конце концов, ему приходится зарабатывать на жизнь, а, начиная с рокового дня похищения и плена, он ничего для этого не делал. А в это самое время отец, при всей своей рассеянности и погруженности в абстрактные занятия, постоянно заботился о благосостоянии огромного семейства. Как любил повторять он сам, деньги в лесу не растут, и, чтобы их добыть, приходится прикладывать усилия.

— Помню, Аргус говорил, что его ждет работа, — заметила Олимпия.

— Да, вы правы. Вспоминаю, что в разговоре со мной он тоже об этом упоминал. Но только не объяснил, чем именно предстоит заниматься, и я решила, что неотложные дела накопились здесь, в Санданморе.

— О нет, брат сейчас в Лондоне.

При упоминании столицы сердце неприятно дрогнуло. Мысль о блестящих салонах и опытных светских дамах радости не доставила. Не пройдет и нескольких дней, как сама она превратится в его глазах в скучную провинциалку. Ужасное опасение, раз появившись, обосновалось прочно и надолго. Перед глазами Лорелей стояла жуткая картина: Аргус разгуливает по улицам Лондона под руку с какой-нибудь умопомрачительной модной красавицей.

— Ну, если вы вдоволь настрадались, представляя брата в разгар оргии с полудюжиной падших женщин, осмелюсь пригласить на небольшую прогулку. Свежий воздух поможет выветрить из головы глупости.

— С полудюжиной? — недоверчиво переспросила Лорелей. — Разве такое возможно?

Олимпия снисходительно пожала плечами, встала и расправила пышную юбку.

— Доводилось слышать, что во время оргии о целомудрии думают меньше всего.

— Но как же вы могли слышать об оргиях? Всегда думала, что дикие сборища происходили только в античные времена, в Древней Греции и Древнем Риме. Чтобы узнать о запретном, тайком читала те книги, которые отец, как ему казалось, надежно прятал от нас, детей.

— Все старое когда-то оживает, возвращается и становится новым, особенно если речь идет о мужской похоти. Как и в глубокой древности, в наши дни нелепое самолюбие тоже заставляет мужчин окружать себя подружками. Видимо, они полагают, что распущенность способна доказать недюжинную выдержку и силу.

— О, замечательно, ничего не скажешь! Гадкие самовлюбленные петухи, — пробормотала Лорелей и медленно поднялась. К немалой своей радости, она не ощутила даже легкого головокружения — молодые Уэрлоки оказались искусными лекарями. — Интересно, что бы они почувствовали, если бы женщины последовали их примеру и тоже устроили вакханалию?

Олимпия остановилась возле двери и заинтересованно обернулась:

— О, какая чудесная идея!

— Всего лишь шутка. Если угодно, гипотетическое сравнение.

— Тем не менее, мысль действительна увлекательная. Только представь: оргия для женщин, где они сами выбирают мужчин, а тем приходится безропотно выполнять любое желание, любой причудливый каприз.

Лорелей нахмурилась.

— Странно. Еще недавно я с радостью пустилась бы в пространные рассуждения, а сейчас эта тема почему-то меня совсем не интересует.

— А все оттого, что ты безумно влюблена в моего брата.

— Ну, насчет «безумно» сомневаюсь, — возразила Лорелей и следом за леди Уэрлок вышла из комнаты. — К тому же сейчас я далеко не так наивна, как раньше, и совсем не уверена, что захочу раздеться на глазах у нескольких мужчин. Впрочем, иногда встречаются такие красавцы… ой, что это я говорю? — Она покачала головой. — Ты то и дело втягиваешь меня в невероятные разговоры.

— Но они-то и бывают самыми интересными.

— И что же, милые дамы, вам кажется самым интересным? — насмешливо уточнил Септимус.

Он вышел из гостиной в тот самый момент, когда подруги спустились в холл.

— Неприличные разговоры, — улыбнулась Олимпия.

— А, понятно. Позволите присоединиться?

— Ты еще слишком молод.

— Не моложе леди Лорелей.

— Женщины взрослеют быстрее мужчин. А вы и в тридцать все еще остаетесь детьми. А потом, после пятидесяти, снова впадаете в детство. Это известный факт. Так что разрешим составить нам компанию в тот короткий период, когда будешь взрослым.

— Хулиганка.

Септимус рассмеялся, поцеловал кузину в щеку и тепло посмотрел на Лорелей:

— Немного окрепли?

— Еще как! Не могу больше сидеть в комнате. Если бы вы не ускорили выздоровление, то пришлось бы провести в постели еще несколько недель. Вот тогда точно сошла бы с ума.

Септимус снова весело засмеялся, а Лорелей улыбнулась.

— Ну, а поскольку все сложности уже позади, вы решили погулять. Позволите немного проводить?

— Конечно! — с готовностью согласилась Лорелей. — Но почему же немного?

— Нужно идти в деревню: необходима помощь в трудных родах. Герцог уже там и просил не задерживаться. Очевидно, эта женщина пользуется его особым расположением?

— Папа думает, что мы ничего не знаем, но несколько лет назад она была его любовницей.

— Но это не его ребенок?

— Нет. Папа внушал моим старшим братьям, что мужчина должен проявлять осторожность, особенно когда имеет дело с девушкой. Но этим наставление не ограничилось: он пошел дальше и изложил несколько надежных способов защиты, а особенно подробно тот, который способен предохранить от сифилиса.

— Ни за что не поверю, что подобные беседы велись в вашем присутствии.

— И правильно сделаете. Я сидела под дверью и подслушивала через замочную скважину. Вскоре, однако, меня поймал Макс, так что просвещение неожиданно оборвалось. Потом, правда, дворецкий объяснил, что поскольку папа когда-то сам был юношей и очень хорошо понимает сыновей, то в дальнейшем беседа сосредоточилась на тяжелых болезнях, которые возникают, если не соблюдать осторожность.

Теперь уже рассмеялся не только Септимус. Олимпия тоже весело расхохоталась.

— Должно быть, говорил он очень убедительно, иначе с какой бы стати Филипп, второй в очереди наследования, несколько месяцев подряд твердил, что мечтает посвятить себя Господу и стать священником? Отец объяснил, что если брат не перейдет в католичество, ничего не изменится: протестантские священники обета безбрачия не дают. Филипп еще немного поупрямился, но потом встретил хорошенькую молочницу.

Все трое с удовольствием гуляли по тенистому парку, наслаждались чудесным летним днем, болтали о пустяках, шутили. Скоро Лорелей заметно повеселела — а новые друзья именно этого и добивались. И хотя не очень приятно сознавать, что окружающие без труда читают твои чувства, она была благодарна и за компанию, и за поддержку. Конечно, хотелось бы узнать, надолго ли Аргус уехал и когда собирается вернуться, однако спросить прямо недоставало мужества.