Мэри Уайн - Похищение невесты

— Мне надо почувствовать тебя во мне, Гордон. Мне надо быть твоей женой.

— Сладкая девочка.

Его голос стал хриплым. Обхватив ее голову ладонями, он приник к ее губам нежным поцелуем. Она невольно выпустила его член и радостно обхватила Гордона за плечи. Уложив ее на спину, он неспешно дразнил ее своими поцелуями: рта он не открывал и медленно водил кончиком языка по ее нижней губе. Однако постепенно его поцелуй стал жарче. Неспешно, но неуклонно он углублял их поцелуй, пока она не приоткрыла рот, впустив его язык. Жидкий огонь разливался по ее телу, словно расплавленный металл по опоке. Его язык ворвался к ней в рот, переплетаясь с ее языком. Откликаясь, она снова сдвинула губы, чтобы втянуть его язык глубже в рот.

— Сладкая жена.

Прервав поцелуй, он встал. Мучительное желание заставило ее перекатиться, чтобы последовать за ним — но тут она услышала, что он расстегивает ремень. Резким движением дернув жесткую кожаную полосу, он отшвырнул расстегнутый ремень в сторону. Ткань килта заняла его ровно настолько, чтобы не дать цветам клана оказаться на полу. Сминая складчатую материю, он небрежно бросил ее на стол.

Подняв руки, Джемма взялась за верхнюю пуговицу лифа и освободила ее из петли.

— Нет! — повелительно рявкнул он, бесцеремонно дергая завязки на вороте своей рубашки. — Я сам хочу тебя раздеть!

С возбуждённо вспыхнувшим взором он стянул рубашку через голову, полностью обнажившись, и забрался на кровать, проминая коленями матрас.

— Я хочу расцеловать каждый дюйм твоего тела!

Его голос был хриплым от страсти, глаза горели. Неспешно расстегнув пуговицы на ее лифе, он бережно сдвинул верхнюю часть платья с ее плеч. Его движения совершенно не походили на те, которыми он срывал одежду с себя. Теперь он стал нежным и почти робким. Казалось, он наслаждается каждым движением, каждым прикосновением. Когда он провел ладонями вверх по ее рукам и плечам, Джемма тихо застонала.

— Слишком много часов я провел в страхе перед тем, что в этой жизни больше никогда не смогу ощутить тепло твоей кожи!

Он взялся за узел на шнуровке ее корсета и начал распускать. Ее груди стали тяжелыми, налитыми. Корсет упал на кровать за спиной у Джеммы.

Его руки блуждали по ее груди, порождая сладкую негу, разлившуюся по ее телу. Ей хотелось безвольно откинуться на постель и просто наслаждаться его прикосновениями.

Руки Гордона сдвинулись к ее талии и распустили завязку юбки. Ловкими движениями он распустил ткань и потянул ее вверх через ее голову. Ей пришлось закинуть руки за голову, чтобы, наконец, избавиться от плотной материи.

— Лежи так, милая!

В этой позе ее груди были подняты вверх, сорочка падала на бедра мягкими складками. Она стояла на кровати на коленях. Одним быстрым движением Гордон отправил на пол валик, расправлявший ее юбки, и на ней осталась только тонкая полотняная сорочка.

Он провел ладонями по ее рукам и бокам. Сдвинув руки, он подхватил ее груди, и у нее по спине пробежала дрожь. Его руки продолжали скользить по ее телу: по талии, по изгибам бедер, по ногам… Наконец он достиг подола сорочки — ее последнего одеяния. Очень медленно он начал поднимать край — и Джемма почувствовала прикосновение воздуха к открывающейся коже. Тихий вздох наслаждения сорвался с ее губ, когда он поднял ткань еще выше, и ее груди ощутили поцелуй утреннего воздуха. Ее соски сладко заныли и начали набухать. Затем тонкое полотно скользнуло по ее рукам и окончательно исчезло.

— Ты настоящее чудо, милая. Клянусь, что мечтал о тебе все то время, пока мы были разлучены.

Джемма подняла руки и начала расчесывать волосы пальцами. Гордон сел на пятки перед нею, не отрывая взгляда от ее пальцев, скользивших по шелковистым прядям. Его плоть была в полной готовности, рубиновая головка наливалась страстью — и ее влажное лоно готово было принять его, но острой потребности пока не было. Вместо этого была радость и сладкое ощущение нарастающего жара.

Джемма закончила распускать волосы, и, протянув руку, Гордон захватил несколько длинных прядей. Несколько мгновений он просто любовался лежащими у него на ладони завитками, а потом наклонился вперед, чтобы жадно втянуть в себя их аромат.

— Я обожаю твой запах, милая.

Он уложил Джемму на спину и принялся целовать и нежно покусывать чувствительную кожу у нее на шее.

— Везде.

Его губы переместились на ее ключицы, а потом ниже… Его ладонь скользнула вверх, приподнимая ей груди, и он захватил губами один сосок. Она ахнула, вытягиваясь на постели. Наслаждение потекло по ней, питая тот жар, который скапливался внизу ее живота. Гордон провел языком по тугому бутону, в который превратился ее сосок, а потом повел им в направлении второго соска. Он не спешил, и ее сосок наливался еще сильнее, пока она ощущала приближение к нему. Когда его губы, наконец, сомкнулись на острой вершинке ее груди, она застонала, невольно выгибая спину, предлагая себя ему. Он втянул сосок сильнее, и она ахнула от прилива острого желания.

Однако Гордон вскоре уже оставил это чувствительное местечко и двинулся дальше, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по ее животу.

Джемма дрожала, охваченная непреодолимым желанием раздвинуть ноги. Она жаждала того наслаждения, которое мог ей подарить его интимный поцелуй. У нее не возникало мыслей о том, правильно это или греховно — было только снедавшее ее желание.

— А вот и самое сладкое местечко!

Гордон сильнее раздвинул ей ноги, и ее губы раскрылись, дав ему доступ к самым потайным местам ее тела. Он провел большим пальцем по ее жемчужинке, заставив Джемму громко застонать. Следующее прикосновение стало чуть более сильным и долгам, подушечкой большого пальца он описал несколько крошечных кружков, а потом провел им по центру до входа в нее. Он подразнил ее, введя палец на несколько долгих мгновений и вызвав новую волну желания.

— Я мог бы часами слушать, как ты стонешь, когда я тебя ласкаю.

Ее щеки заалели, и он тихо засмеялся: оказалось, что он наблюдает за выражением лица, глядя поверх ее живота. Вернув палец на ее клитор, он снова начал его теребить.

— Честно признаюсь, мне никогда не надоело бы слушать так твои вздохи и стоны.

Джемма раздраженно взглянула на него, а он ответил озорной усмешкой.

— Но я согласен, мы оба жаждем не совсем этого.

Он приподнялся над Джеммой, и ее взгляд устремился вниз, на его мужское достоинство. Ее тело желало его, в увлажненном проходе сконцентрировалось ощущение пустоты и голода. Она приглашающе развела руки, и губы Гордона крепко сжались, а лицо стало напряженным.

— Я мечтал увидеть твой зов, сладкая девочка. — Он лег на нее, упираясь головкой во вход в ее тело. — Но реальность во много раз лучше тех картин, которыми дразнили меня мои мысли.