Джулия Энн Лонг - Граф-пират

— Нет! — Вайолет была поражена. — Как ты мог так подумать?

— Я же сказал тебе, что делать. Что еще мне думать? Ты постоянно испытываешь меня. Я знаю, как тебя защитить. Почти двадцать лет я капитан. Я отдал этот приказ, потому что только так ты могла остаться в живых. И если бы твоя жизнь оказалась в опасности, я бы пришел за тобой. Обещаешь исполнять мои приказы, пока ты на борту этого корабля? Если возникнет опасность, ты будешь оставаться в каюте?

— Я буду исполнять твои приказы, пока я на корабле. Если ты решишь, что наверху опасно, я буду оставаться в каюте, — повторила Вайолет словно клятву. И добавила, чтобы успокоить Флинта: — Я доверяю тебе.

Он отодвинулся еще больше. Вайолет стало не хватать его тепла.

Он снял плащ со спинки стула и накинул ей на плечи. Он был огромным, сухим и пах Флинтом. Вайолет просунула руки в рукава. Он снова доказал, что знает, как защитить ее.

— Тогда почему ты это сделала, Вайолет? — тихо и безжалостно повторил он.

Странное напряжение было в его голосе. Как будто он уже знал ответ и, затаив дыхание, ожидал ее слов.

Вайолет помедлила. Слова появились сами собой.

— Я не могла поступить иначе. Мне просто нужно было убедиться, что ты…

Флинт был совершенно неподвижен. Его глаза горели. Он словно предупреждал ее: «Не говори».

— …в безопасности.

Вайолет произнесла последние слова в абсолютной тишине.

Какая-то сила погнала ее на палубу искать Флинта. В тот миг ее разум молчал. Она вспомнила, как ее всегда мягкий брат Майлз ударил по лицу лорда Аргоси из-за Синтии Брайтли.

Спрятанная под кроватью книга скользнула прямо к ним, когда корабль в очередной раз качнулся на волнах.

Граф посмотрел на нее и замер на месте, точно перед ним был ядовитый паук; украдкой опять взглянул на Вайолет.

Вайолет тут же поняла: он знает, что она обнаружила в книге Майлза, посвященной Лакао.

Наконец Флинт нагнулся и поднял книгу. Он стоял, держал ее в руке и глядел вниз.

Они долго молчали.

— Вайолет… — начал он.

Она видела, как его красивая грудь поднялась и опала от вздоха. Он собирался с духом. Наконец у него хватило сил встретиться с ней взглядом. На его лице было написано выражение покорности.

— Вайолет, — осторожно повторил он, — мне было бы очень жаль, если бы тебя смыло за борт.

Она на миг прикрыла глаза. И снова он вспомнил их первый разговор.

Вайолет подумала о цветке жасмина. Она знала: он собирает воспоминания о ней.

Так же как она собирала воспоминания о нем.

Он коротко и грустно рассмеялся. В этом смехе слышалась боль.

Казалось, в каюте их слова еще отдаются эхом. Безобидные на вид, но полные глубокого смысла.

Вайолет промолчала. Флинт взял промокшее одеяло и обвязал его вокруг талии. Он сел на кровать и какая жалость — поспешно снял брюки без излишней демонстрации обнаженного тела, потом прошел к шкафу и вытащил оттуда чистые брюки и рубашку. Однако у него не хватило смелости одеться перед Вайолет.

Он отвернулся с одеждой в руках. Казалось, он ждал, когда она что-нибудь скажет или предпримет.

Вайолет была по-прежнему встревожена. Она застегнула плащ, собрала свою промокшую измятую одежду и опустила глаза.

— Мои туфли упали в море.

Флинт не улыбнулся при мысли о том, что и ее могло смыть за борт.

Вайолет глубоко опустила руки в карманы плаща, который так пах Флинтом, что казалось — это он обнимает ее. Сердце было готово вырваться из груди.

— Вайолет, это… — он помедлил, хотя они оба знали, о чем речь: «это» — их бурное, неистовое состязание, — должно закончиться.

Она издала слабый звук, как будто он резко вынул занозу из раны.

— Ты сама прекрасно понимаешь, — настойчиво повторил он.

Вайолет вздохнула. Ее снова накрыла волна, и на миг она ощутила совершенную растерянность.

Она могла бы снова обвинить Флинта в трусости, если бы к опустошению не примешивалось чувство облегчения.

Конечно, он был прав. Они оба знали, что «это» может закончиться лишь предательством, потому что, когда речь зайдет о Лайоне Редмонде, один из них обязательно предаст. Вайолет уже стояла на грани гибели, и их с Флинтом планы совершенно не совпадали.

Зачем продолжать то, что все равно закончится плохо? Вайолет не могла даже представить другого финала. Достаточно приключений.

И все же у нее никак не хватало духу заговорить.

Да и у Флинта был не особенно веселый вид.

— Конечно, — наконец произнесла она, удивившись своему голосу. Он звучал слабо, но уверенно. Казалось, он шел из-под воды. — Конечно, это должно закончиться. Мы будем держаться друг от друга подальше.

Вайолет взглянула на Флинта в поисках одобрения.

Он слабо кивнул, соглашаясь.

— Да, подальше.

После этого они расстались, и Вайолет снова отправилась в свою каюту. По пути ей в голову внезапно пришла мысль: Лайон тоже попал в шторм, но она вспомнила о нем только сейчас.

В следующие несколько дней они почти не виделись. Погода улучшилась, после свирепого шторма было пасмурно. По небу по-прежнему бежали тяжелые свинцовые, набухшие от дождя тучи. Беспрестанно плескались серые волны.

И как всегда, настроение Вайолет было под стать погоде, словно природа смеялась над ней. Только мысли о встрече с Лайоном спасали ее от меланхолии. Она надеялась узнать правду в Ла-Рошели.

По крайней мере, дул ветер. Они быстро приближались к городу.

В день, когда солнечный свет, наконец, пробился сквозь толщу облаков, они прошли узкий пролив Антиош и встали в гавани на якорь. Вайолет, графа и Лавея спустили в шлюпку, матросы сели на весла и направились к берегу.

И, конечно же, они увидели «Оливию». Грациозное, быстрое, красивое судно покачивалось у пристани. Оно манило их своей тайной.

На берегу Лавей и два матроса отправились разузнать, какие корабли и с каким грузом находятся в порту, чтобы попытаться достать ещё припасов.

Наемный экипаж повез графа с Вайолет по древним булыжным мостовым Ла-Рошель, видевшим гугенотов и тамплиеров, к бюро «Хейман и Литлмонт» на улице Эглиз.

Во время короткой поездки Вайолет и граф обменивались вежливыми, сухими, ничего не значащими фразами.

Усталый тощий англичанин в очках, по виду почти ничем не отличающийся от обычного клерка: синий пиджак с медными пуговицами, — представился мистером Литлмонтом и проводил их в гостиную, обставленную крепкой старинной английской мебелью. Он позвонил и попросил принести чаю. Горничная внесла изящный чайник, разрисованный цветами.

Вайолет растерянно смотрела на розовые цветы и фарфор. Он казался реликвией из далекого мира, ее мира. Она не была дома чуть меньше двух недель, якобы отправившись на праздник к лорду и леди Перегрин.