Барбара Картленд - Скучающий жених

Но, несомненно, они оба знали, что́ и почему осталось невысказанным. Сэр Джошуа прекрасно понимал мотивы решения маркиза, и оба приняли его как самый разумный выход из затруднительного положения.

Маркиз повернул своих лошадей на дорогу к Мерлинкуру. Особняк был великолепен: предвечернее солнце освещало окна, которые сияли, будто драгоценные камни на фоне серых стен.

«Сэр Джошуа прав! Это самое красивое место в мире!» – подумал маркиз и сказал себе, что Мерлинкур стоит любой жертвы, даже если за него придется отдать свою свободу.

Однако, хотя он искренне так думал, мысли о браке и о приготовлениях к нему были ему отвратительны.

Алексис не мог представить себя человеком, связавшим свою судьбу с молоденькой девушкой, которую он никогда не видел, с которой у него не было общих интересов, с девушкой, которая при всей ее возможной привлекательности не может сравниться с его матерью.

– Я этого не сделаю! – в голос воскликнул маркиз.

И осекся на полуслове, вспомнив, что сзади сидит его грум.

По озеру величественно плавали лебеди, горделиво подняв свои головы и изогнув шеи, их отражения серебрились в воде.

Красотой и изяществом они напомнили маркизу женщин, которых он знал. Несравненную грацию герцогини Девонширской, входившей в комнату в сверкающей тиаре, венчавшей наподобие короны ее белокурую голову, он так и не смог забыть.

Великолепная Джорджина Девоншир! А теперь ему придется делить свое время с темноволосой девчонкой по имени Лукреция!

А Эстер! Он подумал об Эстер, и перед мысленным взором возникло ее прекрасное тело, томно возлежавшее на голубом шелковом одеяле, обнаженное и соблазнительное.

Эстер, с ее алыми жадными губами, руками, простертыми к нему, телом, на каждое движение которого он откликался всем своим существом!

Маркиз почувствовал внезапное острое желание оказаться рядом с ней, тесно прижимать ее к себе, ощущать нарастание их взаимной страсти, неодолимой и волнующе-экзотичной. Страсть столь захватывающую, что она была способна заставить его забыть обо всем.

Эстер! Он желал ее!

Маркиз остановил фаэтон перед парадным входом.

– Смени лошадей, – приказал он груму. – Я сейчас же еду в Лондон.

Поднявшись по ступеням, он вошел в большой зал Мерлинкура.

– Мне нужна Эстер, – сказал он вслух, – и сегодня я не буду думать ни о ком другом!

Лукреция услышала звук подъезжающей кареты.

Она почувствовала, что губы у нее пересохли, сердце отчаянно забилось в груди. Это был момент, которого она так ждала! Именно ради него она упорно работала над собой, трудилась до слез, до изнеможения!

Она убедилась в том, что Айвор Одровски перфекционист. Он не желал довольствоваться тем, что не было идеально, и не терпел посредственности.

Иногда она почти ненавидела его, потому что он заставлял ее улучшать то, что, как она чувствовала, усовершенствовать было уже невозможно.

Однако она не сомневалась ни секунды в том, что ее предприятие сто́ит усилий, что только достижение желаемого результата даст ей шанс пленить маркиза.

К середине трехнедельного срока, который она отвела Айвору Одровски, Лукреция ощутила перемены.

Еще до того, как были готовы ее новые наряды, она заметила, что теперь выглядит иначе. Однако главное, что она и сама стала другой.

Айвор Одровски создавал персонаж, и она начинала проникаться своей ролью, пока наконец не почувствовала, что уже никого не играет, а естественно ведет себя так, как и хотела вести.

Ее одежда была великолепна! Одровски поручил делать эскизы для ее новых нарядов молодому французу, который бежал в Англию, так как не желал служить в наполеоновской армии. Молодой человек был весьма чувствителен, даже женственен, и эти качества определенно шли на пользу его творческим способностям.

Когда он принес Лукреции наброски ее будущих нарядов, они показались ей восхитительными. Эти эскизы были воплощены в жизнь одним из самых модных портных на Бонд-стрит.

Наставления Одровски касались причесок Лукреции, ее движений и мимики.

Он учил ее тому, как наносить тени на веки, чтобы глаза казались большими, а взгляд соблазнительным. Он показывал, что едва заметный грим в уголках глаз может изменить их разрез и придать им загадочности.

Он научил Лукрецию мастерски пользоваться косметикой, соблюдая при этом меру и избегая вульгарности.

Он умел подчеркнуть безупречность и белизну ее кожи, привлечь внимание к ее глазам, оттенить чувственность ее рта и свободный разлет бровей и сделать все это так естественно, что никому бы в голову не пришло задуматься о потраченных усилиях.

– Вы очень красивы, мадемуазель, – сказал ей однажды Одровски. – Но чтобы быть действительно красивой, вы сами должны считать себя красавицей! Чтобы сыграть красоту, надо идти от сердца, внешней оболочки никогда не бывает достаточно.

Лукреция тоже думала так, а поскольку она хотела завоевать внимание маркиза, то все свободное время, которое у нее было в Лондоне, она проводила за чтением книг, возвышавших ее душу, или за созерцанием картин, радовавших глаз.

Теперь наконец пришла пора узнать, добилась ли она успеха!

Лукреция постаралась убедить себя, что должна оставаться невозмутимой и ни при каких обстоятельствах не проявлять внешне свое беспокойство и смятение.

Но это было почти невозможно, в особенности когда она представляла себе тот желанный миг встречи с мужчиной, которым восхищалась пять томительных лет, о котором она беспрестанно думала и мечтала и который стал неотделимой частью ее собственной жизни.

И которого она никогда прежде не встречала!

Вместе с отцом Лукреция очень тщательно выбирала гостей, приглашенных на обед. Ведь необходимо было избежать присутствия людей, которым был хорошо знаком ее прежний облик и которые не смогли бы скрыть свое изумление, увидев столь заметные перемены.

Сэр Джошуа включил в список приглашенных влиятельных и известных особ.

Эти люди не принадлежали к шумному, ищущему развлечений окружению принца Уэльского, но все они были персоны значительные и занимали заметное положение в обществе.

Мужчин было приглашено больше, чем дам. По мнению Лукреции, это был правильный ход. Вечер был устроен таким образом, чтобы маркиз смог оценить круг знакомств сэра Джошуа и не счел этот вечер скучной необходимостью.

Расчет оказался верным. Только появившись в зале, маркиз был приятно удивлен, увидев почтенного джентльмена, чьи речи он в свое время слушал с восторгом, и известного литератора, чья книга стала сенсацией минувшего сезона.

Среди собравшихся было немало людей, с которыми маркиз был бы счастлив завести знакомство. Один импозантный господин был известен на севере страны, о другом несколько недель назад прославленный адмирал Корнуоллис сказал маркизу, что он знает про флот больше тех, кто в нем служит!