Ханна Хауэлл - Горец-защитник

Он обернулся к Уоллесу — пусть представит его, но увидел, что тот быстро соскочил с коня и бросился к худощавой рыжеволосой женщине с пухлым ребенком на руках. И почти все прочие мужчины из Лоханкорри сделали то же самое. Двор наполнился радостными криками. Саймон ощутил отчетливый укол зависти.

Он спешился и в окружении братьев пошел вверх по лестнице, ведущей к парадной двери. Обернулся и призвал к вниманию тех, кто собрался во дворе. В следующую минуту они все смотрели на него; на их лицах он видел волнение, надежду и смирение. Он собрался с мыслями, чтобы найти нужные слова.

— Ваш лэрд, Генри Иннез, мертв. Его казнили на прошлой неделе за преступление против короны. — Кое-где раздались радостные крики, но Саймон старался их не замечать. — Я Саймон Иннез, новый лэрд Лоханкорри. А это мои братья. — Он представил им братьев, начав со старшего, и заметил, как любопытство начинает преобладать над настороженностью. — Нам нужно начать работать. Из того, что я видел, следует — нас ожидает тяжелый труд, если мы не хотим умереть с голоду зимой. Мне понадобится час, чтобы привести себя в порядок и перекусить. Затем я хочу, чтобы все, кому есть что сказать, пришли ко мне в большой зал. За этот час вы можете также сообщить новость остальным, например, тем, кто живет в деревне. Нам придется работать сообща, если мы хотим сделать этот дом таким, каким он был во времена моего деда. Полагаю, нам под силу сделать это. Идите и скажите всем о собрании. Подумайте, что важно для каждого из вас и чем нужно заняться.

— Что ж, по крайней мере люди не разбежались из замка с воплями, когда увидели сразу четырех Иннезов, — сказал Малькольм.

— Сначала они держались очень настороженно. Но я думаю, обстановку смягчило возвращение их мужчин в добром здравии и хорошо откормленных.

С этими словами Саймон распахнул парадную дверь башни и нос к носу столкнулся с полной женщиной лет тридцати, которая держала за руку хорошенькую темноволосую девочку.

— Ищете меня?

— Да, я Энни. Распоряжаюсь работами по дому. Лэрд думал, что это мой ребенок.

— Но она не ваша?

— Нет, мой лэрд. Она ваша.

Саймон взглянул на девочку повнимательнее. Сомнений не было — в ней текла кровь Иннезов. Густые черные волосы, ясные серые глаза. Но ничего такого, что убедило бы Саймона, что это его ребенок. Он снова взглянул на Энни:

— Вы уверены?

— Ее родила Мэри, третья жена хозяина, через девять месяцев после того, как вас избил и чуть не до смерти. Мэри ее не хотела. — Энни поцеловала ребенка в щечку. — И мы все знали, что лэрд делал со своими дочками, так что я взяла ее себе.

— Но он сказал, что убил мою дочь.

— Он думал, что убил. В ту ночь родился еще один ребенок, тоже девочка, но я сразу поняла — не заживется она на свете. Дышала еле-еле, знаете ли, а кожа была желтой. Вот я их и поменяла. Когда та бедняжка умерла, я взяла себе девочку, которую — как все знали — родила Мэри, и вырастила ее. Она ваша, лэрд. Даже не сомневайтесь.

Он посмотрел на малышку.

— Как тебя зовут, дорогая?

— Марион.

— Прекрасное имя. Ладно, когда я вымоюсь и поем, приходи посидеть со мной в большом зале, если хочешь. Там будет собрание, мы поговорим обо всем, что нужно сделать, чтобы жизнь здесь стала лучше.

— А если мне тоже есть что сказать?

— Тогда, конечно, скажешь. Итак, встретимся в большом зале через час. — Он протянул девочке руку. — Договорились?

— Договорились.

Марион пожала руку Саймону.

Энни вдруг улыбнулась. Должно быть, в молодости она была очень хороша собой, подумал он.

— Вы справитесь, — сказала Энни.

— Думаю, это был комплимент, — заметил Кеннет, когда они все собрались в спальне лэрда, где девушки-служанки суетились с кувшинами воды.

— Думаю, да, — ответил Саймон.

Интересно, что бы сказала Илзбет по поводу его дочери?

— Не расскажешь нам, почему это у тебя дочь от Мэри? — спросил Малькольм, и в его голосе явно звучал гнев.

— Потерпите немного.

Когда большое корыто было полно горячей воды, Саймон отослал служанок прочь и тщательно закрыл за ними дверь.

— Это долгая история. Мне было восемнадцать, и я был несколько наивен в том, что касалось женщин, — начал он свой рассказ, принимаясь раздеваться:

Когда он снял рубаху, братья в ужасе переглянулись. Сам-то он давно привык к своим шрамам на спине, а вот для других это было жуткое зрелище.

— Почему же ты не умер?

— Сам не знаю. Мой приемный отец сказал, что я слишком упрям и поэтому не поддался боли и страшной лихорадке, от которых чудом не умер.

— Илзбет видела эти шрамы?

— Да, — с некоторой опаской ответил Саймон.

— И все же она осталась с тобой. Зачем же ты решил с ней расстаться?

Хмуро поглядев на младшего брата, Саймон забрался в корыто.

— Я думал — да и сейчас в этом уверен, — что она заслуживает лучшего мужа, чем я. У меня брат изменник и сумасшедший. Вдруг и во мне со временем проявится какое-нибудь безумие? Да и земли мои почти разорены. Я совсем не богат. Понадобятся годы работы и прорва денег, чтобы поправить дела. Давайте лучше обсудим это: что, по-вашему, нужно сделать, чтобы здесь можно было жить, и жить хорошо?

К тому времени, как Саймон спустился зал, чтобы начать собрание, его ум уже переполняли планы. Он взял маленькую Марион за руку и усадил ее в кресло справа от себя. Малькольм улыбнулся, давая Саймону понять, что не обижен тем, что старший брат отдал полагающееся ему место дочери. Саймон даже развеселился, когда увидел, что Марион принесла с собой меловую доску, на которой было что-то записано.

Вначале люди были настороже — те, кому было что сказать, высказывались не без опаски. Саймон не мог представить, как бы реагировал Генри, если бы какой-нибудь фермер или крестьянин вздумал давать ему советы. Он внимательно слушал, спокойно отвечал, тщательно взвешивая слова, и люди начали успокаиваться. Теперь Саймон знал — жители Лоханкорри искренне делились своими тревогами и желаниями. А потом и Марион подняла руку.

— В чем дело, дорогая? — спросил он.

— Я думаю, что нужно починить и убрать в конюшнях, чтобы там было хорошо. Если бы у меня появился новый пони, у него был бы красивый дом!

Саймон заметил, что не только он пытается спрятать веселую ухмылку. Очень умный способ попросить пони!

— Ты хочешь пони? — спросил он и с тревогой увидел, как задрожала ее нижняя губа.

— У меня был пони. Однажды лэрд увидел, как я с ним играю, и захотел подойти. Пони не подпускал его к себе, тогда лэрд разозлился и ударил его, а потом сказал, чтобы его убили и мясо приготовили на обед. Кухарка приготовила жаркое, а он заставил меня есть!

Саймон схватил ее на руки и усадил к себе на колени. Девочка, всхлипывая, уткнулась ему в грудь, а он гладил ее по спине.