Джудит Макнот - Нечто чудесное

Однако когда Джордан не пришел к ней ночью, Александра долго лежала без сна, пытаясь понять, что она сделала мужу и почему он так холоден с ней.

На следующий день Джордан вообще перестал с ней разговаривать и обращался только за столом и при крайней необходимости. Александра терпеливо вынесла все, но лишь на следующее утро, забыв о гордости, униженно спросила, что она сделала дурного.

Джордан поднял глаза от письменного стола, взбешенный ее появлением, и презрительно оглядел жену, прятавшую за спиной дрожащие руки.

– Дурного? – холодно осведомился он, словно обращаясь к незваной гостье. – Все в полном порядке, Александра, если не считать, что ты явилась не вовремя. Как видишь, мы с Адамсом работаем.

Александра охнула, пристыженная до глубины души, – она совершенно не заметила секретаря, сидевшего, за маленьким письменным столом у окна.

– Я… я… простите, милорд.

– В таком случае, – ответил он, многозначительно кивнув на дверь, – если не возражаешь…

Александра поняла его недвусмысленный намек и больше не заговаривала до самой ночи, когда услышала его шаги в соседней спальне. Набравшись храбрости, она надела халат, открыла смежную дверь и ступила через порог. Джордан как раз снимал сорочку, но, увидев отражение жены в зеркале, резко повернул голову.

– В чем дело? – прорычал он.

– Джордан, пожалуйста, – пробормотала Александра, шагнув к нему и теребя розовый атлас халата, – невинная чаровница с разметавшимися по плечам волосами. – Чем я могла так тебя рассердить?

Джордан взглянул в ее глаза и судорожно сжал кулаки, пытаясь подавить неукротимое стремление задушить прекрасную предательницу и одновременно опасаясь, что не выдержит, подхватит ее на руки, отнесет в постель и притворится всего на один час, что перед ним по-прежнему все та же манящая, неотразимая, обольстительная босоножка-герцогиня. Он страстно желал держать ее в объятиях, осыпать поцелуями, подмять под себя и раствориться в ней, чтобы изгнать из памяти ад последних дней. Но не мог. Перед глазами стояли сплетающиеся в экстазе любовники, замышляющие его убийство. Нет, он не в силах забыть.

Даже на час. Даже на минуту.

– Я не сержусь, Александра, – ледяным тоном бросил он. – А теперь уходи. Когда мне понадобится твое общество, я дам знать.

– Понимаю, – прошептала Александра и с вымученным достоинством шагнула к двери, ничего не видя из-за слепивших глаза слез.

Александра тупо уставилась в лежащие на коленях пяльцы. В сердце царила та же безнадежная тьма, что и за окнами гостиной. Вот уже три дня и три ночи Джордан оставался незнакомцем, холодным, равнодушным, неприветливым незнакомцем, глядевшим на нее либо с откровенным ледяным безразличием, либо с презрением… в тех редких случаях, когда их взгляды встречались. Иногда ей казалось, что в теле Джордана поселился чужой человек, которого она не знала, наблюдавший за ней исподтишка с таким злобным выражением, что Александра вздрагивала от страха.

Даже неожиданный приезд дядюшки Монти не разрядил тяжелой атмосферы. Устроившись в отведенных ему комнатах и критически оглядывая пухлый зад горничной, стелившей ему постель, он вполголоса объяснял Александре, что прибыл спасать ее, едва услышал пересуды о том, будто Хоторн выглядел словно гнев Господень, узнав о ее пари, записанном в клубной книге.

Но все упорные попытки дяди Монти вовлечь Джордана в дружескую беседу не принесли ничего, кроме коротких, чрезвычайно вежливых ответов. А попытки Александры притвориться, что все в порядке, не одурачили никого, включая слуг, и тем более не заставили поверить, что перед ними счастливые супруги. Весь дом, от Хиггинса до Генри, превратившегося в огромного пса, остро ощущал невыносимое напряжение между мужем и женой.

В гнетущей тишине гостиной неожиданно прогремел дружеский голос дядюшки Монти, заставив Александру встрепенуться:

– Чудесная погодка, Хоторн! Вопросительно вздернув белые брови и надеясь на продолжение разговора, Монти выжидающе выпрямился. Джордан поднял глаза от книги и коротко кивнул:

– Совершенно верно.

– Ни капли дождя! – настаивал дядюшка Монти, раскрасневшийся под действием очередной бутылки мадеры.

– Ни капли, – бесстрастно согласился Джордан. Расстроенный, но не обескураженный, дядюшка объявил:

– И тепло! Урожай будет хороший.

– Неужели? – ответил Джордан тоном, положительно не допускавшим дальнейших попыток к разговору.

– Э-э-э… очень, – пробормотал сэр Монтегю, надвигаясь в глубину кресла и бросая отчаянный взгляд на Александру. – У вас есть часы? – спросила Александра, умирая от желания поскорее подняться к себе.

Джордан искоса взглянул на нее и с намеренной жестокостью процедил:

– Нет.

– Вам следует купить часы, Хоторн, – заявил дядюшка Монти, явно считая свое предложение блестящей идеей. – Только так можно идти в ногу со временем!

Александра быстро отвернулась, чтобы скрыть, как ей больно: Джордан второй раз принял часы дедушки и тут же забыл о них! – Одиннадцать, – услужливо заметил дядюшка Монти. – Я всегда ношу часы, – похвастался он. – Ни к чему гадать, который час. Прекрасное изобретение! Нельзя не поинтересоваться, как они работают, верно? Джордан резко захлопнул книгу. – Да, – отрывисто сказал он, – нельзя. Потерпев полнейшую неудачу в безуспешных стараниях все-таки побеседовать с герцогом, дядюшка метнул на Александру очередной умоляющий взгляд, но тут на помощь пришел «сэр» Генри. Огромная английская пастушья овчарка считала своей первейшей обязанностью не охранять людей, а утешать их, всячески выказывая любовь и симпатию. Обычно он ухитрялся оказываться рядом в тот момент, когда они больше всего нуждались в этом. Видя несчастное лицо сэра Монтегю, пес поднялся со своего места у камина, потрусил к расстроенному рыцарю и облизал его руку длинным влажным языком.

– Черт возьми! – вырвалось у дядюшки, вскочившего с кресла куда энергичнее, чем за последние двадцать пять лет, и принявшегося старательно вытирать ладонь о брюки. – Да у этого животного язык как мокрая тряпка!

Оскорбленный «сэр» Генри бросил на свою разъяренную жертву скорбный взгляд и, повернувшись, гордо направился обратно.

– Если не возражаете, я поднимусь к себе? – пролепетала Александра, не в силах ни минуты больше выносить мучительную боль.

– В роще все готово, Филберт? – спросила она на следующий день, когда на зов появился верный старый лакей.

– Все, – с горечью ответил Филберт. – Хотя по мне, ваш муж заслуживает не праздника, а уж скорее пинка в зад за такое с вами обращение!

Александра заткнула под шляпку выбившийся локон и не стала спорить. Она замыслила устроить праздник в честь дня рождения Джордана с того дня в беседке, самого счастливого за столь недолго продолжавшуюся супружескую жизнь.