Филиппа Грегори - Вайдекр, или Темная страсть

— Что это за орудие пытки! — воскликнула я. — Почему бы тебе не установить его на тропинке?

— Тропинка хорошо видна из моего дома, — ответил Ральф. — И браконьеры это тоже знают. А здесь, перед тропинкой, они проползают через кусты, чтобы подобраться к фазанам. Я сам видел их следы. Мне кажется, капкан явится для них неожиданным сюрпризом.

— Он может убить человека? — спросила я, рассматривая его ужасные зубья.

— Вполне, — спокойно уверил меня Ральф. — Хотя это зависит от случая. В больших поместьях на севере их устанавливают вдоль стен и проверяют один раз в неделю. Если в него попал человек, то за это время он истечет кровью и умрет. Но твой отец не позволяет таких вещей. Если сюда попадется счастливчик, то ему просто поломает обе ноги, если же не повезет и будет порезана какая-нибудь важная артерия, то он может умереть.

— Ты успеешь спасти его?

— Нет, — протянул он. — Ты однажды видела, как я перерезал горло оленю, помнишь, как быстро он истек кровью? Так же и человек. Но шанс остаться в живых все-таки есть.

— Ты бы предупредил свою мать, — предостерегла я его.

Ральф рассмеялся.

— Она убегает, едва увидит его, говорит, что он пахнет смертью. — Тут он искоса взглянул на меня. — Я сплю здесь один после обеда и ночью сторожу его.

Я проигнорировала этот намек, хотя по моей коже пробежали мурашки при воспоминаниях о длинных послеобеденных часах, проведенных в этом домишке.

— Ты подружился с Гарри? — спросила я.

— Он хочет освоиться в ваших лесах, — кивнул Ральф. — Хоть у него нет такого чутья, как у тебя, но со временем он станет отличным хозяином, особенно при хорошем бейлифе.

— Но у нас никогда не было бейлифа, — быстро возразила я, — в Вайдекре никогда не держали бейлифов.

Ральф, все еще стоя на коленях, кинул на меня долгий испытующий взгляд. Его глаза сверкали так же холодно, как зубья этого капкана.

— Почему бы следующему сквайру не обзавестись им? — протяжно переспросил он. — Особенно если бейлиф будет знать землю лучше, чем он сам. Может быть, бейлиф станет лучшим ее хозяином, чем сам сквайр. Разве такого не бывает?

Я соскользнула с лошади и бросила поводья на ближайшую ветку.

— Давай сходим к реке, оставь пока свою работу. — И я пошла вперед, издалека обходя капкан.

Ральф набросал на него листьев и направился за мной. Мы шли молча. Впереди журчала Фенни, наша чудесная речка, чистая, как лед в горах. Стоило хоть полчаса посидеть здесь с удочкой, и у вас уже набиралось полное ведерко угрей. Галька на берегу казалась на солнце золотой, а сама река текла, как струя серебра, с янтарными заводями в тени деревьев. Мы смотрели на нескончаемый поток воды и вдруг вместе вскрикнули: «Смотри-ка, форель!» — и тут же рассмеялись. Наши глаза встретились, и мы прочли в них одинаковую любовь к форели, реке и сладкой земле Суссекса. Мы улыбнулись друг другу.

— Я родился и вырос здесь, — сказал вдруг Ральф. — Мой отец работал на этой земле, и его родители работали, и их родители тоже. Я думаю, мне это дает какие-то права.

Речка что-то спокойно шептала.

Ствол упавшего дерева медленно покачивался у берега. Я ступила на него и уселась, свесив ноги в воду. Ральф прислонился к одной из ветвей и посмотрел на меня.

— Я знаю, что будет со мной, — спокойно сказал он. — Я не стану отказываться ни от этой земли, ни от удовольствий. Помнишь, как мы в первый раз говорили об этом?

Форель плеснула позади него, но он не оглянулся. Он смотрел на меня так же, как мой совенок по ночам: внимательно, как будто читая мои мысли.

— Одна и та же земля и одно и то же удовольствие для нас с тобой?

Он кивнул.

— Ты ведь все сделаешь, чтобы стать хозяйкой Вайдекра, не правда ли, Беатрис? Отдашь все, что имеешь, всем пожертвуешь, только бы остаться здесь, скакать каждый день по этой земле и иметь возможность сказать: «Это — мое».

— Да, — согласилась я.

— Но тебя отошлют отсюда, — сказал он. — Ты уже не ребенок. Тебя увезут в Лондон и выдадут за кого-нибудь замуж, а муж, возможно, даже увезет тебя в другое графство. Там все будет чужим. Травы будут пахнуть по-другому, земля будет другая. Молоко и сыр будут иметь другой вкус. Гарри женится на какой-нибудь высокородной девушке, и она станет хозяйничать здесь вместо твоей матери. Тебе еще повезет, если тебя пригласят сюда хотя бы на Рождество.

Я ничего не отвечала. Все это было правдой. Я часто представляла себе такую картину. Меня отошлют отсюда. Гарри женится. Вайдекр больше не будет моим. Мне придется жить где-нибудь в захолустье или, того хуже, в Лондоне. Я ничего не говорила, но в моей душе назревал страх.

Вся моя воля и вся моя страсть не могли спасти меня.

Ральф отвернулся от меня и стал смотреть на воду.

— Есть один способ остаться здесь и стать хозяйкой Вайдекра, — медленно проговорил он. — Это долгий и извилистый путь, но в конце концов мы получим все, к чему стремились.

— Каким образом? — спокойно спросила я.

Горечь одиночества сделала мой голос таким же тихим и медленным, как его. Ральф опять повернулся ко мне, и мы склонились друг к другу, как заговорщики.

— Когда Гарри наследует имение, ты останешься с ним. Он доверяет тебе не меньше, чем мне, — говорил Ральф. — Но мы обманем его, ты и я. Я буду обманывать его на ренте, на налогах, на земле. Я скажу ему, что надо платить больше налогов, и заберу себе разницу. Я скажу ему, что нам нужны новые особые семена, и возьму себе остаток. Или я скажу, что нам нужны новые племенные животные, и заведу себе стадо. Ты сможешь надувать его со счетами. На его жалованье слугам, расходах по дому, ферме, конюшне, пивоваренному заводу. Ты знаешь это лучше, чем я.

Он взглянул на меня, я кивнула в ответ. Да, я разбиралась в этом. Я принимала участие в управлении имением с ранних лет, когда Гарри еще учился в школе. По моим расчетам, действуя с Ральфом заодно, мы бы сделали Гарри банкротом за три года.

— Мы разорим его. — Голос Ральфа перешел в шепот, сливающийся с шепотом реки. — Ты можешь отделить себе приданое и установить над ним опеку лондонских стряпчих. Твое состояние будет в безопасности, а его мы сделаем банкротом. На деньги, которые я на нем заработаю, я куплю у него Вайдекр. И стану здесь хозяином, а ты станешь тем, кем стремишься быть, — хозяйкой самого прекрасного поместья и самого лучшего дома в Англии, леди Вайдекр, женой сквайра.

— А как же Гарри? — Мой голос был холоден как лед.

Ральф презрительно сплюнул в реку.

— Он просто глина в руках любого. Он может влюбиться в хорошенькую девушку или хорошенького мальчика. Может повеситься или стать поэтом. Он может жить в Лондоне или уехать в Париж. У него будет достаточно денег после продажи имения, он не будет голодать. — Ральф улыбнулся. — Он сможет навещать нас, если ты захочешь. Меня не волнует судьба Гарри.