Филиппа Грегори - Вайдекр, или Темная страсть

— Я скучал по тебе, — прошептал он мне в ухо, в то время как его руки, гладя мое тело, стали быстро расстегивать на мне платье.

Я задохнулась, когда он наклонился и стал целовать мою грудь. Его подбородок царапал мне щеки и шею, его голова опускалась все ниже и ниже, и я чувствовала на себе его горячее пьянящее дыхание.

Над нами щебеча кружились поздние ласточки, но я не видела и не слышала ничего, кроме контура его головы и неровного тяжелого дыхания.

— О, как это приятно — трогать тебя, — вдруг серьезно сказал он, как будто могло быть по-другому. Он положил меня на кучу соломы и поднял мои юбки. — Скоро мы получим друг друга и Вайдекр, и это будет очень приятно, правда, Беатрис? Когда мы будем любить друг друга как муж и жена в главной хозяйской спальне? Когда я войду в тебя вот так, как сейчас, на широкой кровати под балдахином, как будто я родился джентльменом?

Его слова оставались без ответа, так как я не могла вымолвить ни слова, извиваясь под тяжестью его тела. Я стонала от наслаждения, как умирающий, и страсть захлестывала меня, как темная волна. Потом чувства схлынули и оставили меня опустошенной, но с ясной и холодной как лед головой. Я только испытывала острое сожаление, что это никогда больше не повторится.

— Что за сладкая у меня жена, — протянул Ральф. — Вот так это произойдет и в нашей с тобой спальне. Я буду каждую ночь спать на чистой постели, и ты станешь приносить мне кофе по утрам.

Я улыбнулась ему, не открывая глаз.

— Как мы будем проводить время? Останемся здесь навсегда или будем иногда ездить в Лондон? — спросила я.

Ральф потянулся и лег рядом со мной, закинув руки за голову и не дав себе труда одеться.

— Пока не знаю, — осмотрительно сказал он. — Я еще подумаю. Зимой в городе очень интересно, но тут охота на лис и все такое. Я бы не хотел пропускать это.

Мои губы искривились в усмешке, но и следа сарказма не слышалось в моем голосе.

— Ты уверен, что сможешь занять место моего отца? Ты думаешь, тебя примет деревенская знать? Они ведь помнят, что твоя мать — цыганка, а отец сбежал от вас.

Ральф не шевельнулся. Ничто не могло поколебать его самоуверенности.

— Почему бы и нет? Я не хуже, чем все их предки, вместе взятые. И заслужил мое место в Вайдекре больше, чем они заслужили свое.

— Заслужил! — Я едва сдерживала презрение. — Странная заслуга! Убийство и бесчестье!

— А, все это только слова, — отмахнулся он. — Грех есть грех. На Страшном суде я получу свое. Я отвечу за это один. Ты ни в чем не виновата, Беатрис. Это я все задумал. Я приму и вину, и последствия. Я сделал это отчасти для тебя, отчасти для нашего будущего — но отвечу за все сам.

Напряжение соскользнуло с меня, как змеиная кожа. Я была невиновна.

— Ты сделал это один? — задала я свой главный вопрос. — Тебе кто-нибудь помогал? Ты говорил с кем-нибудь об этом?

Ральф обернулся ко мне и коснулся моего лица с нежной лаской. Он понятия не имел о том, что его жизнь висит на волоске.

— Я все сделал один, — сказал он гордо. — В деревне не пойдет никаких сплетен. Я не хотел рисковать, особенно ради тебя. Никто ничего не знает.

Он нежно касался моего лица кончиками пальцев. Я видела в его глазах и улыбке бесконечную нежность, и, несмотря на мой гнев, слезы наполнили мои глаза. Как я могла не любить его, что бы он ни сделал? Он был моей первой любовью и рисковал всем, чтобы подарить мне самое дорогое на свете — мой Вайдекр.

Я рассталась с легким, беззаботным детством в тот день, когда отец впервые заговорил о моем изгнании. Но боль и обида прошли, когда я, лежа в объятиях Ральфа, поняла, что он рискнет всем, чтобы получить меня и поместье. Я плакала от мысли, что он безнадежно проиграл свою игру.

Мечты Ральфа были безнадежны, потому что мир — это не рай из песни, в котором люди женятся по любви и живут где хотят. Эти мечты не имели будущего. Как бы часто мы ни любили друг друга в сене или на траве, какое бы наслаждение я ни находила в его, ставших опытными, объятиях, он оставался нашим слугой, сыном деревенской цыганки. А я была — Лейси из Вайдекра. Если бы это была другая земля, клянусь, я бы пожертвовала ею для Ральфа. Если бы это был другой дом, я бы ввела в него Ральфа как хозяина. В любом доме на другой земле Ральф спал бы на хозяйской постели и сидел во главе стола.

Но это был мой возлюбленный Вайдекр. И здесь не станет хозяйничать проклятый выродок цыганки.

Между нами — пропасть. Я могу иметь Ральфа ради удовольствия, но я никогда не выйду за него замуж. Минута, когда Ральф решил, что может командовать мной, была началом его конца.

К тому же как мог он забыть об этом? Он был убийцей моего отца. И я никогда не прощу ему этого. Человек, на руках которого кровь Лейси, никогда не станет хозяином Вайдекра. Бедняк, напавший на господина, никогда не найдет здесь приюта. Он будет наказан немедленно.

Когда в пятнадцать лет произносят слово «немедленно», то именно это и имеют в виду. Ральф должен умереть, пока не высохла кровь на его руках.

— Мне пора идти, — сказала я.

Ральф помог мне подняться и стряхнуть с платья приставшую солому.

— Я бы хотел поскорей занять коттедж Тайков, — нетерпеливо произнес он. — Напомни об этом своему брату завтра утром. Я не хочу ждать, пока умрет старик. Он может прекрасно сделать это и в другом месте. Нет причин откладывать это.

— Конечно, — покорно согласилась я. — Мне еще о чем-нибудь поговорить с Гарри?

— Ну, пожалуй, мне скоро понадобится конь, — ответил он задумчиво. — Некоторое время из-за траура Гарри не будет ездить верхом. И вряд ли твоя мать станет держать на конюшне эту лошадь, виновницу несчастного случая. Но она тут ни при чем, я точно знаю. Пусть Гарри отдаст ее мне.

При мысли, что Ральф будет скакать на породистой лошади отца, я вспыхнула от гнева, но мой голос оставался сладким.

— Конечно, Ральф, — мягко сказала я. — Ты захочешь многое изменить.

— Конечно, — протянул он. — А когда стану хозяином, то еще больше.

Слово «хозяин» в его устах заставило меня вздрогнуть, но мои глаза ничего не выражали.

— Мне уже пора, — повторила я, и мы обнялись на прощание.

Он поцеловал меня сладко и крепко, и я с рыданием спрятала голову на его плече. Какой знакомый запах — костра в лесу, юношеского пота и его кожи. Боль утраченной первой любви пронзила мое сердце. Я отчаянно обхватила руками тело Ральфа, которое я так хорошо знала и так сильно любила.

Он поцеловал меня в макушку и поднял за подбородок мое лицо.

— Что это? — спросил он. — Слезы?.. — Он наклонился и слизнул их, как кошка. — Не надо плакать, моя милая. Все теперь пойдет по-другому. Ты никогда больше не будешь плакать.

— Я знаю. — Меня не заботило, что я могу выдать себя этими словами. — Я знаю, что все пойдет по-другому. Это-то и заставляет меня грустить. Ах, моя любовь! Мой дорогой Ральф! Ничто больше не повторится.