Кэтрин Харт - Падший ангел

На следующее утро за завтраком стало ясно, что дружеская игра в карты внезапно вылилась в безобразный скандал, когда еще один из гостей Драммондов, креол, обвинил Марка в том, что тот смошенничал в покер. Случилось это после того, как Шарль Ревено проиграл значительную сумму не только Марку, но и Джейку, и нескольким другим участникам.

Однако поскольку Марк выиграл больше, именно на нем Ревено сорвал гнев. Понадобилось вмешательство Алекса, Джейка и еще нескольких мужчин, чтобы успокоить креола, хотя злость у него явно не прошла. Он пытался вызвать Марка на дуэль, требуя удовлетворения. Только авторитетное вмешательство хозяина дома предотвратило поединок.

Сьюзен была потрясена и испытала огромное облегчение, когда благоприятные обстоятельства и приличия помогли разрядить обстановку. Даже теперь, когда дуэли были официально запрещены, бывало, что противники встречались как бы «ненароком» на Эспланаде под Дуэльными Дубами, чтобы уладить свои разногласия.

Джейк поймал взгляд Тори и подмигнул:

— Видишь, дорогая? Не так уж отличается цивилизованная часть мира от гадкого дикого Запада.

— Пожалуй, что нет, — задумчиво согласилась Тори.

Она поняла, что ей придется несколько изменить свои представления. Оказывается, даже здесь, в таких довольно культурных краях, мужчины все равно разрешают свои противоречия силой. Всегда ли так будет, размышляла она, или когда-нибудь мужчины поймут, что кровопролитие не лучший способ решения споров.

Последующие два дня прошли изумительно. На субботу был назначен пикник у реки, а на воскресенье барбекю — жарение мяса на воздухе, над углями. В воскресенье вечером должен был состояться бал. Кроме того, проводились всякие игры для молодых и старых, а еще для развлечения гостей устроены были скачки. В ответ на многочисленные вопросы Джейка о ведении хозяйства на плантации Алекс Драммонд провел его по полям сахарного тростника и показал рафинадную фабрику, расположенную неподалеку на территории поместья. Он даже подарил Джейку бутылку самодельного рома, неплохого и прибыльного побочного продукта при очистке сахарного тростника.

Вот когда Тори порадовалась, что Джейк настоял на покупке красивых платьев! Она взяла их с собой на всякий случай, не очень представляя, чего ждать от жизни на плантации. Сейчас она точно знала, какое из них будет самое подходящее для бала по случаю помолвки.

Выбор ее пал на платье из мерцающего атласа персикового цвета, отделанного рядами широких рюшей шоколадно-коричневых тонов, идущих от подола струями сзади вдоль юбки и по бокам. Вокруг присобранного выреза на широкой персиковой оборке лежало просвечивающее кружево цвета какао. Эта двойная рюшь оборки окаймляла низкий вырез, образуя лиф, едва прикрывавший вершины ее грудей. Наверху, на почти совсем обнаженных плечах, эти рюши сходились в очаровательных маленьких бантиках. Тонкую талию подчеркивала узкая персиковая лента, усыпанная по всей длине мелкими цветочками, также шоколадного цвета.

Тори едва могла дождаться, когда наденет его и увидит, как оценит ее Джекоб в этом платье.

Такой наряд уж точно взволнует ему кровь, впрочем, куда уж больше. Но после стольких лет, когда она считала его братом, Тори получала особое удовольствие от любовной стороны их отношений. Кроме того, вскоре ее талия так округлится от ребенка, что она не сможет надеть это платье, и Тори поклялась себе, что не упустит такой возможности.

— М-м-м. Ты пахнешь так же хорошо, как выглядишь, дорогая моя. Как чудный маленький спелый персик, просто напрашивающийся, чтобы кусочек откусили от него. — Слова Джейка щекотали ее шею и ухо, когда он кружил ее под музыку по паркету бальной залы.

Дрожь пробежала по ее телу, она затрепетала в его объятиях и кокетливо ответила:

— Неужели, сэр! Вы слишком смелы на людях!

— Тогда почему бы нам не найти какое-нибудь укромное место, например, моя постель, — протянул он, улыбаясь ей дьявольской усмешкой.

Поигрывая кружевным веером, Тори взглянула на него с лукавой улыбкой.

— Скорее подошла бы прогулка по саду или оранжерее, — предположила она.

— Хм-хм, — подняв одну бровь, он обдумывал ее слова. — Не припомню, чтобы когда-нибудь занимался любовью в таких местах. Но это может оказаться интересным, прекрасная мысль.

Тори закрыла веер быстрым движением запястья и резко хлопнула его по руке.

— Джекоб Бэннер, ты неисправим.

— И тебе это нравится, признайся, — продолжал он ее дразнить. — Ну так что же выберем: сад или оранжерею?

— Исходя из твоих интересов, — прошептала она, шевеля губками в каком-нибудь дюйме от его рта, — я предлагаю оранжерею. Там меньше москитов.

Его глаза смешливо округлились.

— Ах ты маленькая хитрая соблазнительница! — рассмеялся он и, взяв ее за руку, повел прочь из бальной залы к дверям оранжереи. — Только потом не говори, что не сама напросилась. Особенно если нас поймают!

Занятые только друг другом, хихикая, как школьники, убегающие с уроков, они вошли во дворик со стеклянным потолком.

— Ш-ш-ш, — прошипел он. — Тише, глупышка, или нас действительно поймают!

— Тебя поймают со спущенными брюками? — фыркнула она, торопливо прикрывая рукой рот, чтобы сдержать хихиканье.

— Нет, тебя с юбками, поднятыми к шее, и турнюром вместо подушки! — возразил он, подавляя собственный смешок.

Пробираясь между двумя кадками с крупными, ростом с большое дерево растениями, Джейк заметил в углу теплицы большую кучу опилок.

— Вот, кажется, хорошее местечко. Не на виду, довольно чистое, и музыка слышна.

— О Джекоб! А надо ли? Что, если нас и вправду заметят? Может, не будем? — Теперь, когда порыв завел их сюда, у Тори появились сомнения.

— Поздно отступать, любимая, — произнес Джейк голосом, оревшим от желания. — Не тревожься. Здесь, в полумраке, слишком темно, чтобы кто-то разглядел нас, даже если наткнется. Кроме того, единственное, что будет заметно, это твоя голая попка и длинные ножки, а их, черт побери, никто, кроме меня, узнать не сможет.

В тусклом свете Тори видела блеск зубов на его загорелом лице, сверкавших в дьявольской ухмылке. Он смотрел на нее сверху вниз, и глаза его светились с ободряющим вызовом, как две золотые монеты. Эта его усмешка в сочетании с соблазном, лихорадочно манящим отведать запретного, вдобавок страх, что их обнаружат, заставили Тори совсем потерять голову. Сердце ее забилось часто и неровно. Еще до того, как губы его, приникшие к ее губам, захватили их в жарком сладком поцелуе, выпившем ее дыхание, она ощутила головокружение.

— Если нас найдут, Джекоб, — прошептала она, когда он медленно опускал ее на землю, — клянусь, я тебя пристрелю!

— Теперь я точно испугался, милая, — усмехнулся он, и его теплые губы огнем пробежались по ее шее, а пальцы нашли под юбками шелковистые бедра. — Особенно, когда мы оба знаем, что ты и с трех футов не попадешь даже в сарай.