Кэтрин Харт - Падший ангел

Джейк почти перестал дышать. Он ощущал прикосновения ее пальцев к своей груди, как маленькие раскаленные клейма. Когда же в конце концов она раздвинула полы рубашки и, пропуская сквозь пальцы темную шерстку его волос, нашла плоские соски и слегка поскребла их ногтями, он втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Женщина, если этим вечером в твои планы входит раздевать меня, лучше делай это поскорее, или я швырну тебя на спину прямо сейчас на ковер. — В эту минуту он был уверен, что им никогда не одолеть нескольких шагов до постели.

Ее улыбка была полна древней мудрости Евы.

— Просто наслаждайся, Джекоб. Сейчас моя очередь играть. Твое время еще придет.

— Скорее, чем ты думаешь, — пробормотал он сквозь сжатые зубы, в то время как ее руки стаскивали рубашку с его плеч и локтей. Белые зубки покусывали ему грудь, а пальцы уже искали застежку брюк. Ее рука задела его раздувшуюся плоть, он глухо застонал, и этот звук пророкотал в его груди.

Слепо двинулся он за ней, а она, подведя его к постели, усадила на край и, опустившись перед ним на колени, стала стягивать брюки. Ей не пришлось в этот раз возиться с сапогами — он пришел к ней после ванны босой, только в брюках и рубашке. Несколько сильных гладящих движений, и вот он предстал перед ее жадными глазами совершенно обнаженным.

— Ты такой красивый, — проронила она, вдыхая его мускусный мужской запах.

— Мужчины не бывают красивыми, — задыхаясь, проговорил он, чувствуя, как ее пальцы медленно поползли вверх по внутренней поверхности его ног.

— Ты красивый, — уверяла она. — О да! Поверь мне, ты очень красив!

Он чуть не взвился вверх с постели, когда внезапно ее язык прошелся по его подошве. Тори бесстыдно засмеялась и крепко придержала его за щиколотку, когда он громко запротестовал:

— Эй! Щекотно же! Кончай это!

Если так было щекотно, то все последовавшие за этим и вовсе оказалось агонией, правда, восхитительной! Теперь уже он попал в полную зависимость от ее милости. Он это понял, и по звуку ее смешка догадался, что она тоже это поняла. Она услышала, как он скрипнул зубами, невнятно бормоча и кидаясь из стороны в сторону на постели, но Тори, ощутив все свое женское всевластие, не была склонна к снисхождению. Слишком много раз лежала она так, как сейчас лежит он, и вот наконец они поменялись ролями. Прежде он пытал и мучил ее, пока ей не начинало казаться, что она вот-вот умрет, сегодня же все будет наоборот, она полностью использует свое преимущество. Пусть на себе испытает все, что так часто приходилось испытывать ей.

Языком, зубами и губами прошлась она вверх по его худощавому крепкому телу. Его руки вцепились ей в волосы, рванув их, когда ее рот сомкнулся на источнике его желания, горячем и атласно гладком, и она втянула его глубоко в себя. Руки и рот ее стали орудиями пытки, она пустила в ход свои волшебно долгие, шелковые, скользящие и гладящие удары, заставившие его обезуметь от яростного желания. Для Джейка это стало раем и адом, слившимися воедино, в одно удовольствие, яркое и сильное до боли.

Когда его глубокие стоны перешли в томные мольбы, она наконец сжалилась над ним и повела свой ликующий и покусывающий путь вверх по вздымавшемуся ей навстречу телу. Пряди ее волос скользили по его ребрам, как нежные щекочущие пальцы, и, когда она затем, дюйм за дюймом двигаясь выше, оседлала его бедра, легкая свободная юбка ее платья, взлетев, опустилась колоколом, окутав их обоих. Губы Джейка тут же впились в нее в отчаянном жаждущем томлении.

На какую-то секунду он забыл, насколько силен, и стиснул ее в объятиях так, что у нее едва не треснули ребра. Вовремя опомнившись, он дрожащими длинными пальцами нырнул в лиф ее платья, оттягивая в стороны ткань, заслонявшую ее груди, освобождая, охватывая горстью шелковистые шары. Шершавые от мозолей пальцы тихонько потирали тугие соски, вызывая из глубины ее груди стоны, тут же заглушаемые его ртом, жадно терзающим ей губы. Жаркая огненная волна прокатилась у нее по телу, омыла каждую его частицу, заставляя кровь петь и стучать в жилах.

Когда его руки, оставив ее груди, сомкнулись на бедрах, она помогла ему поместить себя над ним. Затем одним мощным рывком тел друг к другу они соединились в жгучем и сладком блаженном союзе, перехватившем дыхание, зажавшем воздух в натруженных легких. Она взяла все, что он дал ей, и даже еще больше, когда, направляя ее движения над собой и на себя, он и сам стал двигаться — сначала медленно, а затем все быстрее и жестче, пронзая глубины ее сладостной темной пещеры своим огненным копьем.

Казалось, между ними посыпались искры, и огни заплясали у Тори перед глазами: приближался великолепный, победоносный, потрясающий всю сущность финал. Оторвав от него свои губы, Тори уперлась руками в его грудь и выгнулась дугой, запрокинув голову в покалывающем иголочками предвкушении. Хриплый отрывистый крик ожег ее напрягшееся горло, эхом откликнулся ему вопль восторга из груди Джейка, когда они вместе взлетели в ослепительную высь, в царство блаженства.

Обессиленный, выжатый, как лимон, Джейк трепетал и дрожал с головы до пят. Слишком ослабевший, полусонный, он едва мог говорить и только пробормотал:

— Дорогая, ты меня изумила. Где ты выучилась всем этим чудесным бесстыдным вещам, которые только что проделывала со мной? Уверен, что в монастыре тебя этому не учили.

Потирая носик о пружинистые волосы, покрывавшие его грудь, Тори хихикнула:

— Я научилась этому у тебя, мой глупыш. Где же еще?

— Господи! Я, должно быть, лучший учитель, чем думал! — воскликнул он, слегка присвистнув. — А как насчет той сцены с подошвами? Я тебя никогда не учил ничему подобному, Тори, и ты это знаешь.

Она подняла голову, чмокнула его в подбородок и с дразнящей загадочностью улыбнулась:

— У женщин тоже есть свои маленькие секреты, Джекоб.

— Тори? — прорычал он угрожающе.

— О, фи! Ладно, только ты не поверишь, когда я тебе скажу. — Он лишь поднял брови и ждал. — Мне подсказала Эмелина.

Вид у него был такой ошеломленный, словно она ударила его обухом по голове.

— Эмелина? — воскликнул он обалдело. — Эмелина Драммонд? Не верю.

— Я знала, что ты не поверишь, но именно она, и это сработало еще лучше, чем она говорила. Ну, что ты теперь скажешь, мистер Всезнайка?

Она самодовольно поглядела на него и громко рассмеялась, когда он в конце концов криво улыбнулся в ответ.

— По-моему, мне понадобится неделя, чтобы у меня разжались пальцы ног! И я дождаться не могу, чтобы попробовать это на тебе, дерзкая ты ведьмочка!

В порыве нового приступа энергии он рванулся к ней, пригвоздил к простыне и потянулся к ее ступням, не обращая внимания на ее вопли и дерганья.