Виктория Холт - Долгий путь к счастью

Однажды он позвал меня пойти на конюшню и посмотреть новую лошадь. Лицо одного из грумов сразу привлекло мое внимание — оно было мне знакомо. Филипп представил меня и принялся непринужденно болтать с грумом в манере, которая всегда привлекала людей к нему.

— Это Хоули, — сказал Филипп, — он не так давно у нас.

— Добрый день, мисс Келлевэй, — приветствовал меня Хоули.

Я все недоумевала, где же могла видеть его.

Когда мы ушли, я сказала:

— Я уже где-то встречала его. Но где?

— Мало ли, может, в доме видела. Я забыл, откуда он к нам пришел, хотя, если честно, он и не конюх вовсе. Ему нужна была работа, соглашался на любое место, так, по-моему, говорил отец. Человек он вроде достойный, была вакансия, его взяли… Я думаю, надо согласиться на тот особняк на площади. Это лучшее из того, что нам предлагали. Ты как?

— Я бы все-таки еще раз взглянула на него, Филипп.

— Да ладно тебе, Эллен; если мы сейчас не примем решение, найдется другой покупатель. И где мы тогда будем жить после свадьбы? Нам и так придется какое-то время пожить у отца, я ведь не уверен, что к июню можно успеть закончить с ремонтом.

Холодок пробежал у меня по коже. Июнь. Так скоро! Стало не по себе.

Уже ложась в постель, я вдруг вспомнила, откуда мне знакомо лицо того человека, Хоули.

Я его видела однажды во время прогулки с Филиппом в Гайд-парке. Тогда мне показалось, что он следил за нами.

Мы собирались к Каррингтонам на музыкальный вечер. Леди Эмили пригласила знаменитого итальянского музыканта, который даст небольшой концерт. Кузина Агата была крайне взбудоражена.

— Половина Лондона там будет, — говорила она, — по крайней мере, те, кто представляют собой что-нибудь существенное, придут.

— Я полагаю, — возразила я, — всякий представляет собой что-нибудь существенное в своем роде, к тому же, я сомневаюсь, что гостиная леди Эмили способна вместить более семидесяти человек.

Я не могла противиться искушению быть, что называется, дерзкой. По-человечески, наверное, можно было объяснить мое стремление в какой-то степени использовать нынешнее положение невесты Каррингтона. Забавно было наблюдать, как рос мой авторитет в доме кузины не по дням, а по часам, особенно с той поры, как я стала часто бывать в особняке на Парк-Лейн. Впрочем, в этих визитах не было ничего необычного.

Но для кузины Агаты все это стало откровением. Рози рассказывала мне, как кузина говорила мужу, что я, похоже, околдовала не только Филиппа — чего еще ждать от незрелого мальчишки, — но и леди Эмили с мистером Каррингтоном тоже. Конечно, леди Эмили всегда была немного не от мира сего, рассуждала кузина Агата, да и мистер Каррингтон, вероятно, слишком погружен в дела…

Тилли днями и ночами кроила, приметывала, шила заряды и для меня, и для Эсмеральды, потому что, без сомнения, такие мероприятия должны были пройти для Эсмеральды с толком. И я в этом не сомневалась. Позже я сама собиралась устраивать приемы для нее, где она сможет выбрать себе подходящего жениха — доброго, мягкого, покладистого.

— Вся эта суета должна была быть из-за тебя, — однажды сказала ей, на что Эсмеральда ответила:

— Слава Богу, что это не так. Я бы и наполовину не подошла Филиппу так, как ты. Мистера Каррингтона я побаиваюсь. Он ведь такой умный, важный. А за словами леди Эмили я никогда не могла уследить.

Большим облегчением было знать, что наша помолвка не разбила ей сердце. Мы много болтали о том, какова будет жизнь в загородном поместье. Эсмеральда обязательно приедет, мы устроим замечательные вечеринки, будем вместе ездить верхом, совсем как когда-то в детстве.

— Я ужасно рада, что все так устроилось, Эллен, — призналась Эсмеральда. — Эта миссис Оман Лемминг просто страшная женщина. Бесси говорила, она безобразно обращается с прислугой, а уж гувернантку свою просто измучила. Та не выдержала, сбежала.

— Мне чудом удалось избежать этого ужаса! — воскликнула я. — Точнее не чудом, а благодаря Филиппу.

Подспудно я понимала, что уговариваю себя радоваться всему происходящему, тому, что все так легко решилось, однако глубокое смутное беспокойство оставалось.

Наконец настал долгожданный музыкальный вечер у Каррингтонов. Мы стояли рядом с Филиппом, принимали поздравления. Появился даже фоторепортер из газеты.

— Ну и тоска, — тихонько буркнул Филипп, — однако мамочку он уже щелкнул, она не решилась отказать.

Пианист-итальянец блистательно исполнял произведения Шопена. Мечтательные романтические мелодии вдруг взрывались волнующими, бурными звуками.

— Мы обговариваем стоимость особняка, — говорил Филипп тем временем. — Ну, они и зануды, я тебе скажу, все эти нотариусы да поверенные. Ролло же настроен решить все как можно скорее.

Я кивнула, не особенно вдумываясь в смысл его слов.

— Мы отправимся с тобой в Европу. Что ты думаешь насчет Венеции или Рима? Здорово будет, а, Эллен?

Я ответила, что это будет замечательно.

— А в доме, наверное, к нашему возвращению закончат ремонт и отделку. Ролло берет на себя все хлопоты, раз уж оказался в Лондоне. У отца времени не будет на это. Они все считают, что я сам на такие дела не способен, и, похоже, они правы.

— Это так любезно со стороны Ролло.

— Ну, он этими вещами с удовольствием занимается.

Концерт закончился, подали ужин. Все обсуждали музыку и игру пианиста, и Филипп, заметив в толпе старого приятеля, отошел поговорить с ним, на время оставив меня в одиночестве.

— Я искал встречи с вами весь вечер, — услышала я за спиной незнакомый голос.

Резко обернувшись, я увидела человека необычайно высокого роста. Совершенно ясно было, что прежде я его никогда не видела у Каррингтонов, иначе не забыла бы его. Необычными были не только его рост и размах плеч, привлекал он другим. Он будто светился силой. Глаза его были темны, посажены глубоко, но из-за тяжелых век смотрели пронзительно, хотя выражение их было определить трудно. Крупный нос придавал его облику оттенок высокомерия, линия рта могла одновременно показаться и суровой, и мягкой, я не могла определить точно. Одно знаю наверняка: в первые мгновения я поняла, что вижу самое выразительное лицо на свете.

— Я вас прежде не видела, — сказала я.

— Я прибыл, когда концерт уже начался. А ваши портреты видел в газетах. Должен признаться, ни один из них не соответствует действительности.

— Это скорее любезно с вашей стороны, чем справедливо, — ответила я, — они меня даже приукрашивают.

— Я вижу, вы столь же скромны, сколь и привлекательны. Прекрасное сочетание, но очень редкое.

— Вы друг этой семьи?

— Родственник.

— Надеюсь, музыка понравилась вам?

— Я получил огромное удовольствие, благодарю вас. Вы уже определили день свадьбы?