Виктория Холт - Долгий путь к счастью

Я поразилась, насколько проницателен он был.

— В общих чертах — да, — призналась я.

— А потом, — продолжал Яго, — наступило время этого юноши — богатого и великодушного. Ваша родня хотела заполучить его себе в зятья, а он выбрал вас — молодец! И вдруг покончил с собой?..

— Нет. Он не мог этого сделать. Если бы вы знали его, вы поняли бы, что это немыслимо. Невозможно.

— Что случилось, то случилось. — Его голос успокаивал, утешал. — Все позади. Я просто вспомнил об этом, раз уж разговор шел о прошлом. Не будем возвращаться к тем дням, лучше будем думать о настоящем и о будущем. Но, заканчивая эту тему, я только одно еще хотел узнать: какие планы у вас были, пока вы не получили от меня письмо?

— Я собиралась идти в гувернантки в дом приятельницы моей кузины.

— И такая перспектива вам не улыбалась?

— Да мне противно думать об этом! — горячо откликнулась я.

— Еще бы! Вы — и в гувернантки! Моя дорогая Эллен, вам это никак не подходит. Вы слишком горды для такой лакейской работы. Вам самой следует нанимать гувернанток для своих детей.

— Я не замужем, так что…

— Такая привлекательная, как вы, девушка долго одна в жизни не останется. — Я не собираюсь… — начала я, протестуя.

— Конечно, не собираетесь, пока не встретили подходящего человека. Как опекуну мне бы очень хотелось вашего счастливого замужества. Ну а теперь, я полагаю, вам надо немного отдохнуть. Комната в вашем распоряжении. Все просьбы и пожелания Дженет исполнит, вам стоит только позвонить.

Я встала. Поднялся и Яго. Он вызвал прислугу.

Затем положил мне руку на плечо и легонько сжал его. Я ощущала кожей его сильные пальцы, уверенные движения.

— Проводите мисс Эллен в ее апартаменты, — приказал он, ласково пожимая на прощание руку. Двери в его гостиную закрылись.

В странном настроении вернулась я к себе. Только что я виделась с самым необычным человеком в своей жизни. До конца я ему доверять не могла, как не могла избавиться от впечатления, которое он произвел на меня когда-то в пустом особняке на площади Финлей. Настроение и поведение его менялись резко и неожиданно, каждый раз казалось, будто передо мной уже другой человек. А пока мне было ясно только одно: я так и не поняла, что представляет собой мой кузен-попечитель Яго.

Естественно, мне было не до отдыха. Я была слишком взбудоражена. До обеда оставалось еще куча времени, и я решила обследовать территорию в пределах стен замка. Мне совершенно четко дали понять, что здесь я — дома. Вот я и начну осматриваться, изучать округу.

По лестнице, по которой меня вели в комнату, я теперь спустилась вниз, вошла в небольшое помещение, типа караульной. Сознание одиночества в этом огромном замке всколыхнуло во мне настроения, которые не возникали в присутствии других людей. Все оказалось совсем иначе, чем я себе представляла. Замок-крепость, опекун — отнюдь не пожилой господин, а мужчина в расцвете лет. К тому же очень своеобразного нрава. Сестра его и племянница, с которыми мне еще предстояло встретиться, и, конечно, он сам, происходили из родовой ветви, печально известной «связью» с дьяволом. В таком месте, где всем и всеми повелевает столь необычный человек, мне явно скучать не придется; мысль эта взбодрила меня, чего после смерти Филиппа не бывало. Кроме всего прочего, я хотела дознаться, отчего моя мать так поспешно и таинственно сбежала отсюда. Моя жизнь сложилась бы, наверное, совсем по-другому, если бы не тот ее побег…

Атмосфера пустого караульного помещения, где я стояла, вдруг показалась мне угрожающей. До чего же я была опрометчива, приехав сюда, мелькнула мысль.

А нет же, что это я, ведь здесь моя родня. Некоторую неуверенность в себе и сомнение вызвал тот неожиданный факт, что Яго оказался тем самым человеком, которого я безумно испугалась в особняке на площади Финлей. Да, он определенно шутник и большой оригинал. Бывают такие люди. Он сам признался, что любит театральные эффекты в жизни.

Акая роль мне в этом спектакле уготовлена?

А смутные предчувствия не оставляли меня. Правда, я всегда была впечатлительна. До сих пор с содроганием вспоминала я страх и отвращение, которые ощущала, едва переступив порог пустого особняка на площади Финлей. А эта средневековьем пропитанная комната, вся завешенная оружием — мечи крест-накрест, копья, секиры, алебарды, — напомнила оружейную в Трентхэм Тауэрз, где Филипп показывал мне коробку из-под пары пистолетов, в которой одна ячейка пустовала, а «обитатель» ее поставил точку в жизни моего жениха… Смутное ощущение какой-то опасности закралось и сейчас в мою душу.

Так было с особняком Финлей, так было в Трентхэм Тауэрз, так было и здесь, в замке Келлевэй.

Я направилась к выходу; шаги мои гулко отдавались от мраморных плит пола. Я замерла. Наступившая тишина поразила меня. Что за глупость наделять дома человеческими свойствами! Но глупость ли? Когда дом стоит уже семь столетий, когда столько всего здесь произошло, тогда стены начинают говорить. И рассказать могут ох как много! Такие замки, как этот, знали и радости, и печали, здесь разыгрывались и драмы, и комедии. И не могло это не запечатлеться на мощных серых камнях. И навечно сохранить свои тайны им не удастся.

Вздор, глупость, ерунда, отмахивалась я. Однако уверенности от этого не прибавлялось. Легко ли раз и навсегда отбросить прежнюю жизнь со всеми ее несчастьями и вступить в новую, неведомую?

Я вышла на улицу. Передо мной был дворик, откуда через небольшую арку в стене можно было выйти на хозяйственный внутренний двор. Из него, спустившись по ступенькам к низкой калитке, я прошла каким-то постройкам. Окна в них, маленькие, закрытые ставнями, смотрели во внутренний двор. Домии эти с одной стороны и основная крепостная стена другой образовали нечто вроде узкого глухого коридора. По нему я и пошла.

Через несколько шагов я обнаружила уже трети двор-закуток. Отсюда слышно было воркование птиц, хлопанье крыльев, какие-то шорохи. Сделав еще пару шагов, я увидела стайку голубей, которые клевали рассыпанное по каменной кладке дворике зерно.

При моем приближении некоторые птицы с шумом вспорхнули и облепили перекладины голубятни, устроенной под крышей, другие продолжали поедать корм. Большинство голубей были обычного сизо-серого цвета, а вот несколько птиц имели коричневую окраску. Таких голубей я никогда еще не видела.

На этот небольшой квадрат двора выходило лишь одно узкое окошко. Боковым зрением я заметила в нем чью-то тень. За мной наблюдали. Я резко обернулась. Тень исчезла. Снова занялась я птицами и снова уголком глаза увидела в окне какое-то движение.

— Это ваши голуби? — обратилась я неизвестно к кому.

Молчание. Тогда я подошла ближе к окошку, где только что темнели чьи-то очертания, но теперь там уже никого не было.