Виктория Холт - Черный принц

— Очень важно соблюдать тайну, — сказал братии настоятель. — Я требую, чтобы все вы дали обет молчания.

Реджинальд поклялся, что будет держать язык за зубами, и в тот же день отбыл в Рим.

Король тоже не терял времени даром. Вернувшись из Кентербери, он вызвал к себе Джона де Грея.

Король пребывал в отличном расположении духа. С таким архиепископом можно будет не опасаться противодействия со стороны Церкви. Отличная кандидатура, ничего не скажешь.

— Мой славный епископ, — начал Джон. — Я рад вас видеть. У меня для вас большие планы. Как вам нравится город Кентербери?

— Кентербери, милорд?!

— Как у вас глаза-то разгорелись, а?

— Милорд, мне известно, что Хьюберт мертв…

— Прескверный был старикашка. Хотел, чтобы государство подчинялось Церкви. Напрямую он этого, конечно, не говорил, но я-то его насквозь видел. Теперь, слава Богу, Хьюберта больше нет, но местечко пустовать не должно. Я знаю, что вы мой добрый друг, и решил сделать архиепископом Кентерберийским вас.

— О, милорд! — Джон де Грей бросился на колени и поцеловал королю руку.

— Милейший епископ, я уверен, что вы будете служить мне верой и правдой. Прежде вы были мне хорошим секретарем и добрым другом. Я знаю, что с таким примасом неприятностей у меня не будет.

— Я буду служить вам душой и телом, — уверил короля епископ.

— Знаю-знаю. Я прямо сейчас отправлю в Рим послов, хоть мне это, честно говоря, и не по душе. Когда же вас утвердят в звании архиепископа, мы славно поработаем вместе на благо нашей страны. Церковь должна знать свое место.

Распрощавшись с епископом Норвичским, Джон остался вполне собой доволен.

Папа Иннокентий III, в миру Лотарио из Сеньи, был человеком незаурядным. Кардиналом и несомненным наследником святейшего престола он стал еще шестнадцать лет назад, когда тиару надел его дядя Клемент III. Иннокентий был человеком весьма образованным, прекрасно разбирался в законах и живо интересовался политикой. Его не устраивала роль символического главы христианского мира, распоряжающегося лишь делами церковными. Папа считал, что все короли и правители подвластны закону Церкви, а потому должны повиноваться Наместнику Божию на земле.

Каждый из римских пап неминуемо сталкивался с проблемами противостояния Церкви и государства. Однако Иннокентий был исполнен решимости одержать верх над мирской властью. Покойный Хьюберт Уолтер, с его точки зрения, был идеальным примасом — человеком сильным, неуступчивым, активным в политике. Именно таких людей Иннокентий хотел бы видеть во главе всех церквей христианского мира.

Папа изрядно удивился, когда в Рим прибыл Кентерберийский субприор Реджинальд и стал ходатайствовать об утверждении его в должности архиепископа. Иннокентий никогда прежде не слыхивал о Реджинальде, а, судя по секретности, с которой прибыл англичанин, можно было предположить, что в Англии не все согласны с его кандидатурой. Затем выяснилось, что Реджинальд избран лишь кентерберийскими монахами, а король и английские епископы ничего об этом выборе не знают. Иннокентий решил не торопиться, выяснить все обстоятельства этого дела поподробнее.

Для начала он отправил к Реджинальду своих эмиссаров, чтобы англичанин предъявил верительные грамоты. Субприор уверил посланцев, что действительно избран в архиепископы кентерберийской братией, которая по древней традиции обладает этой привилегией. В прошении на имя его святейшества Реджинальд именовал себя «избранным архиепископом».

На папу подобная аргументация не подействовала, он решил выждать. Тем временем Реджинальд томился от бездействия и сгорал от нетерпения. Встречаясь с людьми, он не делал секрета из своей миссии, рассказывал всем и каждому, что является законно избранным и даже прошел церемонию посвящения в сан. Свои письма Реджинальд подписывал не иначе, как «избранный архиепископ», и вскоре весь Рим уже знал, зачем прелат прибыл к папскому престолу.

Разумеется, многие сочли своим долгом сообщить о столь примечательном событии в Англию. Король Джон находился у себя в Вестминстере, когда прибыл первый из гонцов с новостями из Рима.

Джон не торопился с выбором нового архиепископа, имея на то вполне простую и ясную причину: пока архиепископский престол свободен, все доходы примаса поступают в государственную казну.

Узнав о случившемся, король впал в ярость. Итак, монахи задумали обвести его вокруг пальца! Оказывается, они уже выбрали своего кандидата и даже успели отправить его в Рим. Невероятная наглость!

Джон крикнул слугам:

— Собирайтесь в путь! Я немедленно отправляюсь в Кентербери.

Когда король отправлялся в дорогу — а это случалось часто, — об этом знали все вокруг. Выглядел королевский кортеж так: впереди верхом ехали король и королева, за ними свита, далее — паланкины, в которых высочайшие особы могли отдохнуть; потом министры, рыцари, придворные, музыканты, актеры, слуги. В повозках везли перины и кастрюли, даже любимую мебель их величеств. К процессии то и дело присоединялись бродячие торговцы, шлюхи, жонглеры — каждый надеялся немного заработать, раз уж подвернулась такая удача.

Поэтому кентерберийские монахи узнали о приближении короля задолго до прибытия Джона. Догадаться о причине высочайшего визита было несложно, и братия затряслась от страха. Первым делом аббат отправил гонца в Рим, чтобы известить Реджинальда об отмене его избрания. Реджинальд сам виноват — не сдержал слово, слишком много болтал, поэтому пусть пеняет на себя.

Прибыв в Кентербери, Джон сразу же отправился в аббатство. Перед ним предстали настоятель и старшие из братьев. Все они тряслись от ужаса.

— Клянусь ухом, зубом и коленкой Господа Бога нашего! — завопил Джон так, что его голос гулким эхом раскатился под сводчатыми потолками. — Так вот вы что задумали, изменники, мерзавцы! Вы выбрали себе архиепископа? Подлые интриганы! Вы меня обманули! Вы согласились принять Джона де Грея, а тем временем поспешили посадить на престол своего человека!

— Вовсе нет! — дрожащим голосом ответил аббат. — Вас ввели в заблуждение, милорд.

Джон слегка подобрел:

— Как же так! А мне говорили, что вы избрали вашего субприора Реджинальда. Разве вы не посылали его в Рим за папским благословением? Он утверждает, что его уже возвели в сан. Если это так, то, клянусь глазом Господним, я в два счета низведу его обратно.

— Нет-нет, — лепетал аббат. — Все это неправда.

Джон как бы в шутку схватил настоятеля за плечи и заглянул ему в глаза. В эту минуту вид у короля был поистине устрашающий: налитые кровью глаза с расширенными зрачками, оскаленные зубы, искаженные безумной жестокостью черты.