Джоанна Линдсей - Милая плутовка

Джеймс произнес это в своей обычной уверенной манере, полагая, что Джорджина устыдится своих слов. Однако это, наоборот, лишь подлило масла в огонь. К сожалению, Джеймс этого не заметил.

— Джереми, — обратился Джеймс к сыну, — познакомься с Джордж…

— Его женой, — с сарказмом вставила она, испытывая при этом величайшее удовлетворение, ибо была уверена, что Джеймс ни за что не произнес бы этого слова. И затем невинно добавила: — Ах да, я забыла, что должна исключить это слово из своего лексикона. И поэтому я должна назвать себя…

— Джордж!

Она сделала круглые глаза, но вовсе не потому, что на нее подействовал отчаянный окрик Джеймса. Однако в лице Джереми явно вспыхнул интерес, он сделал к ней шаг, хотя с вопросом обратился к отцу:

— Жена? Так это женщина?

— О да, настоящая женщина, — раздраженно сказал Джеймс.

В мгновение ока Джереми сдернул с Джорджины кепку.

— О, я тебе скажу, — по-мужски восхитился он густыми черными волосами, которые упали ей на плечи. — Я могу поцеловать свою мачеху?

— Но только не так, как тебе нравится это делать, щенок, — сурово сказал Джеймс.

— А почему он не удивляется? — не сдержала любопытства Джорджина.

— Потому что не верит ни одному сказанному слову, — объяснил Джеймс.

Представляя себе будущую встречу с членами семьи Джеймса, Джорджина строила различные предположения, но до элементарного недоверия с их стороны не додумалась. Парень считал, что его разыгрывают. И в этот момент ей хотелось, чтобы так оно и было.

— Все это очень мило, — возмущенно проговорила Джорджина. — Мне глубоко наплевать, что обо всем этом думает твоя семья, Джеймс Мэлори, но до тех пор, пока они не поверят в то, что я твоя жена, я буду спать одна. — И, сверкая глазами, сказала дворецкому: — Покажите мне комнату, которая находится подальше от его спальни.

— Как пожелаете, миледи, — невозмутимым тоном проговорил дворецкий.

Похоже, обращение уязвило ее до глубины души, и она высокомерно сказала:

— Я не миледи, мой милый! Я американка. Впрочем, ее реплика не вызвала со стороны Добсона никакой реакции. Когда Джорджина стала подниматься за ним по лестнице, она услыхала, как Джереми озабоченно сказал:

— Вот так номер! Неужто ты хочешь поселить здесь свою содержанку? Тетя Рослин этого не потерпит.

— Твоя тетя будет до чертовой матери рада, парень. Можешь мне поверить. В конце концов, Джордж носит фамилию Мэлори.

— Ну да, конечно. А я твой законнорожденный сын.

— Шевели ногой, Джордж. Твои новые родственники скоро вернутся домой.

Джорджина приоткрыла глаза и увидела Джеймса, сидящего на краю кровати. Очевидно, во сне она придвинулась к нему и бедром коснулась его ноги. Но больше всего встревожило ее то, что рука Джеймса лежала на ее ягодицах.

— Как ты сюда попал? — спросила она, окончательно просыпаясь.

— Пешком, как еще? Со стороны Добсона было очень разумно поселить тебя в мою комнату.

— В твою комнату? Я ему сказала…

— Да, и он выполнил все точно. В конце концов, он не слышал, чтобы я отрицал твой статус. В этом сомневается только Джереми, а не вся семья.

— Ты хочешь сказать, что он до сих пор сомневается? И ты не пытался переубедить его?

— В этом нет особого смысла.

Джорджина села в кровати и отвернулась, чтобы Джеймс не видел, как подействовал на нее его ответ. Что ж, она пробудет здесь недолго, потому что не имеет никакого значения, верит ли его сын в то, что Джеймс женат, или нет. По-видимому, Джеймс планировал посадить ее на первый же корабль, отплывающий в Америку. Очень хорошо, и чем скорее, тем лучше. Она не хочет жить в Англии. И конечно же, не желает жить с человеком, с которым ее не связывает ничего, кроме постели. Это приятно какое-то время, но так не может быть всегда. Она не будет плакать на сей раз. Она уже достаточно "много слез пролила из-за него. Если она ему безразлична, она тоже не станет думать о нем.

Джеймс не имел понятия, какой вывод Джорджина сделала из его реплики. Он не принял во внимание, что она совершенно не знает его сына. Высказывая сомнение, Джереми тем самым выражал лояльность Джеймсу, поскольку был осведомлен о взглядах отца на брак и о его зароке никогда не жениться. И Джеймс не был готов объяснить, почему он изменил свои взгляды, поскольку сын снова усомнился бы. Поэтому какой толк забивать этому лоботрясу голову объяснениями, если время само все расставит по местам.

— Ты абсолютно прав, Джеймс, — сказала Джорджина, слезая с кровати.

— Прав? — Он недоуменно вскинул бровь. — В чем ты соглашаешься со мной, могу я поинтересоваться?

— Нет смысла кого-то убеждать в том, что касается… нашей связи.

Он нахмурился, наблюдая за Джорджиной, которая подошла к стулу, где лежала ее одежда.

— Я имел в виду только Джереми, — пояснил он. — Что касается других, то их вовсе не понадобится в чем-то убеждать.

— Но если даже понадобится, к чему беспокоиться? И я вообще не вижу смысла в том, чтобы встречаться с остальными членами семьи.

— Тебя огорчил холодный прием Джереми?

— Конечно, нет, — рассердилась она за то, что Джеймс сделал такой вывод.

— В таком случае, что тебя беспокоит? В отличие от твоей семьи моя станет обожать тебя. Ты подружишься с Рослин. Она всего несколькими годами старше тебя.

— Твоя невестка Рослин? Та самая, которая будет возражать против моего пребывания здесь? А за кого из братьев она вышла замуж?

— За Энтони, разумеется. Это его дом.

— Ты хочешь сказать, что он женат?

— Он надел на себя эти оковы за день до того, как я встретил тебя. Именно с этого момента длится его семейное блаженство. У него была размолвка с его шотландкой, когда я покидал Англию. Интересно будет увидеть, как он ладит с ней сейчас, хотя Джереми уверяет меня, что Тони больше не пребывает в немилости.

— Похоже, вполне подходящее место для тебя, — и многозначительно заметила Джорджина. — Мог бы рассказать мне обо всем этом заранее.

Он пожал плечами.

— Я не думал, что тебя интересует моя семья. Я определенно не интересуюсь твоей… Что ты хочешь сказать? — спросил он, видя, как вздернулся ее подбородок. — Это никакое не оскорбление, любовь моя, просто я не могу терпеть этих варваров, которых ты называешь братьями.

— Мои братья не вели себя как варвары, если бы ты их не провоцировал на это. Интересно, как бы вели себя члены твоей семьи, если бы я действовала и говорила так же, как ты?

— Гарантирую, что они не избили бы тебя и не отправили в Тайберн, чтобы повесить.

— Возможно, но вряд ли бы я им понравилась И они наверняка гадали бы: уж не сошла ли я с ума приехав сюда?

Он хмыкнул и подошел к ней сзади.

— Напротив, дорогая девочка. Делай или говори, что тебе вздумается. Ты сможешь убедиться, что это никак не повлияет на то, как тебя здесь примут.