Анастасия Туманова - Огонь любви, огонь разлуки

– Тебе, теть, и не жалко, – вежливо подсказал Северьян.

Подмастерья дружно хрюкнули, тетка стала совсем уж свекольного цвета, и неизвестно, чем бы все закончилось, не вмешайся Владимир:

– Прошу извинить, но нам нужен Андрей Кириллович Севостьянов. По очень важному делу.

Тетка подозрительно посмотрела на Черменского. Оценив приличный костюм и офицерскую выправку, сменила гнев на милость, буркнула: «Сей минут будут…» – и уплыла в дом. Через некоторое время на крыльце появился хозяин лавки: высокий и худой жердеобразный старик с черненькими, злыми глазками, небольшой, аккуратно подстриженной бородкой, в исподней рубахе навыпуск и подшитых кожей валенках на босу ногу.

– Кому меня надобно? – сипло, без всякого волнения спросил он, вглядываясь в лицо Черменского. – Извините, ваше благородие, признать вас не умею.

– Мы с вами незнакомы, – сухо произнес Черменский, подходя вплотную. – Я здесь по поручению Марьи Мерцаловой, дочери Ольги Агафоновны Мерцаловой.

– Та-а-ак… И что же вам угодно?

– Мне угодно узнать, где находится Иван Мерцалов, сын Марьи Аполлоновны. Как мне сказали, Ольга Агафоновна умерла…

– Точно так. Еще на Петровых, я сам, на свои средства, и хоронил, – степенно подтвердил Севостьянов, пристально вглядываясь в посетителя. – Как уговорено было.

– С кем уговорено?

– Да с нею же самой. У нас уговор был давний, вам вся улица подтвердит, и в стряпчей конторе подписано, честь по чести…

Владимир, чувствуя недоброе, потребовал подробностей, и выяснилось следующее. Мать Маши, майорская вдова Мерцалова, после смерти мужа жила на его крошечную пенсию, от дочери письма и деньги приходили крайне редко, а годы Ольги Агафоновны были уже преклонными. Когда этой весной из Орловской губернии приехал девятилетний сын Маши, внук майорши, которого она до сих пор в глаза не видела и даже не знала о его существовании, Ольга Агафоновна всерьез испугалась и пошла советоваться о том, как быть, к соседу – уважаемому всем переулком портному Севостьянову. Тот внимательно выслушал вдовицу и предложил вот что: Мерцалова оформляет завещание, по которому ее домишко отходит после ее смерти Севостьянову, а он, в свою очередь, берет на себя заботы о мальчишке, его содержание и образование до достижения им совершеннолетия. Майорша подумала – и согласилась. Бумаги были оформлены в стряпчей конторе, малолетнего Ваньку Севостьянов забрал в ученики. Ольга Агафоновна радовалась, что так удачно пристроила внука и сама не осталась внакладе. Она была уверена, что дочь-актриса больше никогда не появится у родной матери, а значит, старый, стоящий копейки дом ей не нужен.

– Понятно, – коротко проговорил Владимир, выслушав старика. Стоящий рядом Северьян от возмущения сопел и рвался в бой, но Черменский взглядом удерживал его. – Можно ли, в таком случае, видеть мальчика?

– Ваньку-то? Никак невозможно.

– Отчего же?

– Оттого, что, прости господи, поросюком неблагодарным оказался. – Хозяин оскорбленно поджал тонкие губы в оборочку. – Я его, байстрюка, облагодетельствовал, в свой дом как сына родного принял, на все готовое, одел-обул, в ученье взял, а он, шельмец, через месяц сбежал! И не показывается! На Сенной, поди, у людев карманы чистит, видали мы…

– Видал, стало быть… – все-таки встрял нехорошим голосом Северьян, и по его побелевшим скулам Владимир понял, что удерживать друга дальше бесполезно. – Видал, чем малец занимается, и назад домой не привел?!

– Здоровья не хватит всех босяков по Питеру собирать, – отрезал Севостьянов. – У меня и так двенадцать душ кормятся!

– Он у тебя не даром кормился, – не выдержал и Владимир. – Спрашивать о тысяче рублей, с ним посланной, надо думать, бесполезно?

– Какой-такой тыще?!! – виртуозно изумился Севостьянов. – Да мы этаких деньжищ отродясь в руках не держивали, а уж дочка-то Ольги Агафонны – тем более! У ней они и вовсе взяться ниоткуда не могли!

– Почем знаешь, что от Марьи Аполлоновны деньги были? – снова влез Северьян. – Да не пихайте вы меня, Владимир Дмитрич!!! По роже евонной видно, что денежки прибрал, а мальца сбагрил с глаз подале!

Но тут разозлился и Севостьянов. Он весь откинулся назад, выпятив тощий живот, и его глазки обратились в узкие щелочки:

– Ты на меня не лайся, шаромыжник! Видали мы таких! И уж извиняйте, ваше благородие, но только я в толк не возьму – с каких таких прав вы мне тут допрос чините? Вы Мерцаловым сродственник какой? Нет? Ну так я вам и ответ держать не обязан! Завещание Ольги Агафонны чин чином обстряпано, и свидетели есть, на то бумага имеется, а за мальчишкой по городу бегать я не подписывался! Он сам понимать был должон, какое ему счастье на голову упало! Отказался – его право! Желаю здравствовать!

Со скрипом развернувшись на кожаных пятках валенок, Севостьянов ушел в дом и хлопнул дверью.

До конца переулка Черменский мрачно молчал, но уже возле Колтовки все-таки сорвался:

– Ну когда ты перестанешь соваться в каждую дыру, а?! Что ты в него вцепился, как клещ, ведь по морде этого Севостьянова видно, что он со своим не расстанется! Еще заранее все обстряпал, у вдовы завещание выбил, дом к рукам прибрал! Разве такого на твои наскоки возьмешь?!

– Бубну об забор ему надо было прямо там выбить, только и делов… – упрямо бурчал, пиная сапогом комок грязи, Северьян. – Разом бы все рассказал, как на духу…

– «Бубну»! Забыл, что ты беспаспортный?! В части давно не сидел?! А у меня денег нет сейчас тебя вытаскивать!

– Помню…

– А раз помнишь, так и молчал бы! Если б мы стали с этим Севостьяновым по-хорошему разговаривать, возможно, он рассказал бы, где мальчик, а теперь… Бегать нам с тобой по всему Питеру и каждого бродягу допрашивать! Попробую вечером вернуться, денег этому упырю, что ли, дать…

– Ну, знаете что, ваша милость!.. – взвился возмущенный до глубины души Северьян… и тут сзади послышался тоненький писк:

– Эй, дяденьки, стойте, подождите-е-е!

Владимир и Северьян одновременно обернулись. По переулку за ними неслась, быстро перебирая босыми голенастыми ногами, рыжая девчонка, полчаса назад чуть не ударившая Северьяна тряпкой.

– Да что ж вы!.. Я голосю-голосю, а вы и не слышите! – Она остановилась, споткнувшись, и упала бы, не поймай ее Владимир.

– Спасибочки вам… Ой, не трожьте, барин, я грязная, замурзитесь… Я ведь это… Того… Андрей Кирилычу вы не верьте, он, змеюк, все не так сказал, как было… А вы Ваньке кто?

Владимир, к которому непосредственно обратилась девчонка, на мгновение запнулся, не зная, что ответить. И этим воспользовался Северьян.

– Я ему отец, – спокойно произнес он, изо всех сил не замечая изумленного взгляда Черменского.

Девчонка всплеснула черными ладонями и тут же прижала их к щекам. Ее синие, неожиданно большие глаза в рамках рыжих ресниц стали еще больше.