dfgfg

Воин смотрел вслед Грейс и не мог пошевелиться. Он мог лишь стоять тут, как дурак. Она дразнила его.

Она дразнила… его.

Он оставил ее в покое, не тронул ее, словно был чертовым евнухом, поэтому теперь она надумала безнаказанно дразнить его. Либо это, либо между Сэмом и Грейс что-то действительно есть.

Эта мысль жгла его внутренности, как лезвие отравленного кинжала. Нет, конечно, нет. Грейс слишком честна, чтобы играть с ним, заведя отношения с человеком. Ведь так?

Он понял, что сжимает рукоятки кинжалов так крепко, что руки болят, и заставил себя расслабиться. И повторить слова речитатива для того, чтобы сконцентрироваться. Впервые за столетие он произнесет его вслух, потому что чтение про себя не помогало ему успокоиться.

Черт, он не мог успокоиться рядом с Грейс.

Аларик освободил его. Сказал ему, что он давал клятвы лишь самому себе. Только вот Алексиос не был уверен, что готов отказаться от них.

Он наблюдал, как девушка движется на ринге, жмет руки новобранцам, подбадривая их. Улыбаясь, смеясь. Она распустила волосы. Хотел бы он поверить, что она сделала это ради него. Волосы мягко колыхались вокруг нее при каждом дуновении ветерка, с каждым ее шагом.

О, да, он готов. Он сможет защитить ее от своих темных потребностей. Она с ним будет в полной безопасности.

— Я уже видел такую улыбку, — заметил Сэм, вдруг оказавшись рядом с ним, хотя Алексиос не слышал, как он подошел. — Тигр из джунглей собирался напасть на газель.

Алексиос невольно улыбнулся, не сводя глаз с Грейс.

— Я знаком с одним тигром и поэтому для меня большая честь, что ты сравнил меня с ним.

Сэм кивнул:

— Да. Вот что тебе ведомо? Чертовы браконьеры убили тигра в прыжке до того, как он успел ранить самку. Просто дикость.

Воин повернулся к мужчине и посмотрел ему в глаза.

— То есть ты меня предупреждаешь? Только поосторожнее с выражениями. Уверен, что Грейс не понравится то, что ты ее сравнил с беспомощной зверушкой.

— Я уверен, что она надерет мне зад, — невозмутимо ответил Сэм. — Хотя, это строго между нами, так как мне кажется, что ты не из болтливых.

— Что?

— Я переживаю за девчушку, и у нее нет семьи, которая могла бы ее защитить. Поэтому я подумал, что надо бы за нее вступиться. Если бы она не была такой сильной, я бы говорил это тебе с обрезом в руках.

Алексиос кивнул:

— Я уважаю твое решение. Но тебе следует знать, что я не собираюсь причинять боль Грейс. Ни сейчас, ни когда-либо потом.

— Может и так, но эта женщина так просто не отдает свое сердце и тело. Если ты хочешь просто перепихнуться с обычной девчонкой, иди поищи ее в другом месте.

Алексиос наконец повернулся лицом к Сэму и посмотрел ему прямо в глаза:

— Если бы я хотел просто перепихнуться, то уже бы давно так и сделал, — потом он поклонился старому негодяю и пошел к Грейс.

К своей Грейс, независимо от того, сознает ли она это или нет.

Глава 12

Аларик смотрел на чашку горячего черного чая и белую салфетку перед собой на деревянном столе и думал, как этой женщине удалось уговорить его позавтракать с ней.

В ресторане под название «Баннери[16]».

Смехотворные людишки со своей потребностью называть всё и вся.

Алексиос и Семерка вволю посмеются над ним. Не то что бы он, верховный жрец Посейдона… И тут он почувствовал желание рассмеяться, которое не было ему знакомо. Этот порыв уничтожил все высокомерные мысли. Для помпезности и церемоний просто нет места, так как он собирается съесть булочку с корицей.

— Ты снова улыбнулся, — заметила Мишель, явно радуясь его хорошему настроению. — Это уже дважды! Налицо прогресс.

— Почему тебе так волнует мое выражение лица? — ему никогда раньше не приходило в голову обращать внимание на улыбки других людей.

За исключением Квинн, прошептал мрачный голос внутри него. Ее улыбка стала бы бесценным даром.

— Ну, я сейчас за тебя несу ответственность, так как ты спас мою жизнь. Это всем известно, — ответила она, наклонившись к чашке.

— Мне кажется, что ты неправильно понимаешь сущность наших отношений. Разве не я теперь несу за тебя ответственность? Кстати, где обещанные блинчики?

— Будут, как только они назовут наш номер, — она улыбнулась и убрала с лица элегантно подстриженные темные кудри, так непохожие на неаккуратные космы Квинн. Лишь стройной фигуркой и темным цветом волос она походила на лидера бунтовщиков.

Мишель всегда одевалась модно, а Квинн свою одежду могла с тем же успехом украсть у бездомных. Мишель была открытой и дружелюбной, а Квинн — мрачной и недоверчивой, циничной и одинокой.

Ничего в Квинн не должно было выжечь огнем ее изображение, вкус, запах в его душе. Он крепче сжал чашку, так что жидкость внутри нее закипела и закрутилась против часовой стрелки.

И вдруг он почувствовал прикосновение изящной ручки:

— Ты снова думаешь о ней, не так ли?

С изумлением он выпустил чашку и посмотрел на Мишель.

— О ком?

Она с грустью улыбнулась:

— Квинн. Я узнала… ладно, ничего, просто глупые сплетни. Ты не можешь поехать к ней и разобраться со всем этим?

Он завернулся в гордость, как в свою одежду жреца.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — ответил он, едва не пожалев о своей резкости, когда она вздрогнула. Ему нравилась Мишель и не хотелось причинить ей боль, но… — И строишь догадки.

— Я знаю. У меня ужасная привычка лезть не в свое дело. Я веду себя вовсе не по-британски, верно? Просто я хорошо умею помогать друзьям с жизненными проблемами, даже если со своими проблемами я разобраться не в состоянии.

Женщина позади прозрачного окошка назвала номер, и Мишель вскочила:

— Это наш.

Он не успел пойти за ней, как она уже вернулась с подносом с едой, снова заняв свое место, до него вдруг дошел смысл ее слов.

— Твои друзья? Ты считаешь меня своим другом?

Она моргнула, остановив руку с наколотым на вилку блинчиком в воздухе.

— Разумеется, мы друзья. Ты же знаешь, что не так часто люди спасают мою жизнь. Ты входишь в элитную группу, состоящую из трех человек: Грейс, Алексиос и ты.

— Я польщен, что ты считаешь меня своим другом, хотя ты ничего не должна за исцеление. Но мне не нужна твоя помощь.

Мишель глотнула чаю с ароматом жасмина. Аларик чувствовал этот изысканный аромат. Он был похож на нее.

— Хотя, разумеется, мне это просто могло показаться, — призналась она. — Я только что пережила сложный разрыв отношений в Лондоне до приезда сюда. Фрэнки не нравилось, что я снова бросаюсь на линию огня, и я получила ультиматум.

Жрец занялся своими блинчиками, думая о ее словах.

— Ты решила уйти?

— Я же здесь, не так ли? — ответила она, сама того не зная, повторив его слова Алексиосу. Она попыталась улыбнуться. — Я всегда заводила ни к чему не обязывающие отношения, но думаю, что в этот раз мое сердце разбито.