Даниэла Стил - Наперекор судьбе

— Наверно, ты слышала новости, их знают все, — мужественно сказала Аннабелл.

— Я понятия не имела, что был кто-то третий, — еле слышно произнесла Горти. Она не подошла к подруге и не сделала попытки ее утешить. Просто стояла напротив как статуя, безвольно опустив руки.

— Нет никого третьего. И никогда не было, — продолжала Аннабелл. — Супружеская измена — это только предлог. Джосайя хотел развода, а я нет. Он думал, что так будет лучше… он не мог… не хотел… — Ее слова прервались рыданиями. Девушка понятия не имела, как это объяснить, потому что о случившемся нельзя было рассказать даже лучшей подруге. Она не хотела предавать Джосайю, даже несмотря на его чудовищную измену. Это было выше ее сил. Если бы она сказала, что Джосайя бросил ее ради мужчины, он был бы уничтожен навсегда. Сказать Горти, что она все еще девушка, тоже было невозможно. И уж подавно нельзя было рассказать Горти о его постыдной болезни.

— Я не знаю, что делать, — с трудом выдавила она. — Мне хочется умереть.

Но Горти приняла ее отчаяние за признание вины. Ее мать сказала, что Аннабелл это заслужила. Такой порядочный человек, как Джосайя, не развелся бы с женой без веской причины. И если он назвал причиной развода супружескую измену — значит, это так и есть. Горти может поступать, как ей угодно, но то, что сделала Аннабелл, непростительно. Матери было жаль Джосайю, а вот Аннабелл — ни капельки. Она получила то, что заслужила. А Джеймс прямо сказал Горти, что запрещает ей видеться с Аннабелл. Он не хочет, чтобы эта женщина оказывала дурное влияние на его жену.

— Мне очень жаль, что так вышло, — холодно сказала Горти. — Должно быть, ты сделала ужасную ошибку. — Она пыталась проявить милосердие, но была уверена, что ее мать права. Джосайя был серьезным уважаемым человеком. Если он развелся с Аннабелл, оставил работу и уехал из города — значит, она действительно сделала что-то отвратительное. Горти никогда не думала, что Аннабелл способна на такое, но это лишний раз доказывало, что чужая душа — потемки. Она была очень разочарована, а потоки слез, которые проливала Аннабелл, только подтверждали, что она чувствует себя виноватой. Мать и Джеймс, скорее всего, были правы.

— Не сделала я никакой ошибки! — горячо воскликнула Аннабелл. Она чувствовала себя брошенным ребенком, защитить которого было некому, и была потрясена тем, что Горти ничуть не смягчилась. И это ее лучшая подруга, которая знала ее с рождения!

— Не думаю, что хочу знать подробности. — Горти направилась к двери. — Извини, но тебе придется уйти. Джеймс сказал, что я больше не должна тебя видеть. До свидания, Аннабелл. Я пойду наверх и лягу. Мне нехорошо.

С этими словами она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Аннабелл смотрела ей вслед, не веря собственным ушам. Потом она кинулась к двери и побежала домой, дрожа как в лихорадке. Впору было броситься в море и утопиться, но ей не хватило на это смелости. А умереть ей только и оставалось. Может быть, там она увидит родителей и Роберта. Аннабелл не могла поверить, что Горти выгнала ее и отказала от дома. И вдруг она поняла, что и все остальные сделают то же самое. Все двери в Ньюпорте и Нью-Йорке будут теперь для нее закрыты.

Аннабелл вбежала в дом, бегом поднялась по лестнице и упала на кровать. Потрясение оказалось таким сильным, что она даже плакать не могла. Когда в комнату вошла Бланш и заговорила с молодой хозяйкой, которая выросла у нее на глазах, Аннабелл не пошевелилась.

— Мисс Аннабелл, я знаю, вы не делали того, о чем все говорят. Я видела вас почти каждый день всю вашу жизнь и знаю, что вы были ему хорошей женой. Не знаю, что между вами произошло, но уверена, что вы тут ни при чем.

Потом она подошла к Аннабелл, обняла ее, и обе заплакали. Аннабелл не могла раскрыть причину развода, но Бланш, по крайней мере, знала, что она не способна на то, что ей приписывали. В эти минуты Аннабелл отчаянно тосковала по матери и не могла представить себе, как сложится ее дальнейшая жизнь. Она отказалась развестись с Джосайей, надеясь, что он спасет ее от сплетен, а муж навсегда заклеймил ее как неверную жену.

Последние недели августа, когда летний сезон подходил к концу, оказались самыми тяжелыми. Когда Аннабелл ходила в магазин или на почту, люди, попадавшиеся навстречу, отворачивались, делая вид, что не замечают ее. Мужчины смотрели на нее с нескрываемым осуждением, а женщины — с презрением. Вот что получила Аннабелл после развода. Джосайя убеждал ее, что дает ей свободу, руководствуясь любовью и угрызениями своей совести. А в результате обрек ее на осуждение и презрение окружающих. Ей нужно было исчезнуть из собственного мира. Аннабелл знала, что ее жизнь в Ньюпорте и Нью-Йорке кончена, что ее больше не примут ни в одном приличном доме и обществе. Она всегда будет той самой женщиной, с которой развелся уважаемый Джосайя Миллбэнк. С таким же успехом он мог бы вывести ее на площадь на осмеяние и поругание. Порядочной женщины, которой всегда была Аннабелл, больше не существовало.

Она вернулась в Нью-Йорк в первую неделю сентября, оставив Бланш и Уильяма в Ньюпорте. Теперь коттедж принадлежал не родителям, а ей. Аннабелл взяла с собой Томаса, собираясь продать все, кроме одной из отцовских машин.

Она остановилась в квартире Джосайи, намереваясь купить дом, но понятия не имея, с чего начать. Утешение было одно: возвращаться Джосайя не собирался, по крайней мере, в ближайшее время. По его словам, они с Генри уезжали на несколько месяцев, если не лет. После отъезда Джосайи в Мексику она не получала от него никаких сообщений. Он бросил ее и был уверен, что сделал это для ее же пользы.

Она вернулась к своим обязанностям на Эллис-Айленде, пытаясь решить, как ей жить дальше. Люди из Европы продолжали прибывать, несмотря на то, что британцы минировали Атлантику, а германцы продолжали топить суда. Однажды, разговорившись с одной француженкой, Аннабелл поняла, что ей делать. Оставаться в Нью-Йорке, презираемой всеми знакомыми, было равносильно самоубийству. Она отправится в Европу, а если ей и суждено погибнуть во время пути через Атлантику — что ж, ей все равно. Все лучше, чем судьба, на которую ее невольно обрек Джосайя, подав на развод и опозорив ее.

Аннабелл поговорила еще с несколькими беженцами из Европы, только что прибывшими в Америку. Врач, с которым работала Аннабелл, дал ей рекомендательное письмо, которым она собиралась воспользоваться, чтобы получить работу в одной из французских больниц. Он же рассказал ей о госпитале в городке Аньер-сюр-Уаз неподалеку от Парижа, где работают только женщины. Госпиталь был создан год назад усилиями шотландки, доктора Элси Инглис, которая поначалу намеревалась открыть такой госпиталь в Англии, но не получила согласия властей. Французские же власти встретили ее с распростертыми объятиями. Она приехала и лично организовала в стенах аббатства госпиталь, использовав женские медицинские организации, чтобы набрать врачей и сестер. Как только Аннабелл рассказала врачу о своих планах, он стал настойчиво советовать ей поехать туда.