Барбара Картленд - Искушение Торильи

Берил вновь зарыдала; Торилья бормотала слова утешения и плакала вместе с ней.

— Я., я никогда… никому не рассказывала… — вымолвила наконец Берил, — того, что ты… теперь узнала… Это было бессмысленно… после того, как Родни погиб.

— И ты не сказала даже… маркизу?

— А какой в этом смысл? — спросила Берил, вытирая слезы.

— А тебе не кажется, что у него есть… право знать это?

— Я не расспрашивала Галлена о его прошлом и не думаю, что он будет интересоваться моим.

Берил увидела отражавшуюся рядом с ней в зеркале головку Торильи и слезы на ее щеках.

— Не тревожься за меня, дорогая, — сказала она. — Я в последний раз плачу о Родни… в последний раз вспоминаю о нем.

Все кончено и забыто.

— Ты не сможешь забыть его.

— Попытаюсь, — твердо сказала Берил. — Попытаюсь никогда более не вспоминать о нем.

Поднявшись с колен, Торилья взглянула на розовое подвенечное платье, лежавшее на постели.

Как все это похоже на Берил. И эта странная честность перед собой, не позволявшая надеть белое платье.

Неужели она не могла понять, что Родни и Берил по-особому относятся друг к другу?

Оглядываясь назад, она вспомнила множество признаков, по которым можно было догадаться о их нежных чувствах.

Торилья была на два года младше Берил и на пять — младше Родни и потому смотрела на них глазами ребенка.

Только сейчас, полюбив маркиза, она осознала, почему, когда они бывали вместе, в воздухе витал некий магнетизм; почему они никак не могли наглядеться друг на друга.

Теперь Торилья по-иному расценила поведение Берил.

Потеряв единственного любимого человека, она погрузилась в мир светских удовольствий, чтобы забыть об утрате.

В восхищении собой она искала погибшую любовь, понимая, что никогда не найдет ее.

Утешения в любви не могло быть, и Берил пыталась заменить ее честолюбием, достигнув своей цели, когда маркиз сделал ей предложение.

Теперь все ясно, думала Торилья: вот и еще одна причина, запрещавшая ей забирать у кузины маркиза.

Берил уже потеряла Родни, любовь всей своей жизни, и только высокое общественное положение могло смягчить утрату.

— Конечно, розовое платье даст основание для сплетен. — Берил вновь надела маску, скрывавшую ее истинные чувства.

— Все… будут гадать… почему ты… выбрала такой цвет, — робко заметила Торилья.

— Они будут судачить, что бы я ни сделала, — ответила Берил. — Эти старые кумушки напридумали мне целую кучу любовников. Чарлз Мьюэлл в этом ряду самый последний.

Она усмехнулась, но в голосе ее слышались слезы.

— В прошлом году мне сосватали нескольких мужчин, примерно столько же было и в позапрошлом году.

— И тебе все равно?

— Что мне с того? — Берил пожала плечами. — Пусть уж лучше говорят, чем молчат; я теперь и вовсе не могу, более того — ненавижу, когда никто не замечает меня.

Она встала со стула и подошла к кузине.

— Я правильно сделала, что поделилась с тобой секретом, дорогая моя. Только ты способна понять, почему иногда я совершаю такие вздорные выходки… Просто чтобы забыть.

— Да, Берил, но пойми, раз ты любила Родни, он всегда будет рядом с тобой, как мама возле меня.

Берил замерла.

— Я пыталась в это поверить, — сказала она. — Узнав о его смерти, я плакала в темноте и молила, чтобы он явился ко мне и обнял, как прежде, только этого… не случилось. Тогда я пришла к заключению, — продолжала она жестко, — что все истории о вечной жизни, которые так бойко рассказывает твой отец, лживы. Когда человек умирает, остающимся здесь выпадают адские муки.

— Нет и нет, — возразила Торилья. — Ты не должна так думать! В самые отчаянные минуты мама была возле меня. Смерти нет — я знаю.

— Тогда почему же Родни не приходит ко мне? — спросила Берил. — Он ведь любил меня, Торилья, и мне не встретить подобной любви. Мы принадлежали друг другу, а теперь он оставил меня ну и… доволен этим.

— Я в это не верю.

— А мне так кажется.

В глазах Берил снова появились слезы, и она смахнула их.

— Теперь выходить нельзя, видишь, какая я уродина. Торилья, я лучше лягу и тебе советую сделать то же самое. Вечером будет обед, правда, небольшой.

— Тебе лучше бы не засиживаться допоздна, ведь твоя свадьба завтра. — Торилья едва сдерживала дрожь в голосе.

— Надеюсь, этого не случится, — сказала Берил. — Галлен не приедет сегодня к обеду, и я не знаю причины. Он прислал извинения еще утром; у него, видите ли, другие планы.

Она иронично усмехнулась.

— По-моему, он намерен распрощаться с одной из своих подружек. Хотелось бы знать, не с той ли вдовой, которая одно время пыталась очаровать его, или с той прелестной рыжей особой, с которой я видела его однажды в театре.

Торилья не сомневалась, причина было не в каких-то там женщинах, на самом деле маркиз решил избежать маленького интимного обеда, потому что там должен был встретиться с ней.

» Следовало уехать на север еще до свадьбы «, — подумала она. Однако и речи не могло быть о том, чтобы бросить Берил, и она радовалась, что не сделала этого.

Берил в какой-то степени облегчила душу, сказав ей всю правду; откровенность во многом избавила Торилью от тревоги, которую она испытывала за свою кузину, которая заметно изменилась после успеха в Лондоне.

Торилье было тяжело от мысли, насколько несчастна Берил под всей этой пеной и мишурой светского успеха.

Тем не менее кузина была замужем за Родни. Она познала доступное женам невыразимое блаженство. Как сказала сама Берил, отпущенные им судьбой три дня прошли как в раю.

А Торилья увезет с собой в Барроуфилд воспоминания об одном удивительном поцелуе и о прикосновении пальцев маркиза к своей руке.

Этим и придется ей жить до конца своих дней.

Но любовь ее так глубока, что Хэвингэм навсегда останется в ее сердце и памяти.

Физически он может принадлежать Берил или другой какой-нибудь женщине, но духовно останется с ней навеки.

На следующее утро, утро свадьбы, вокруг было столько суеты, что Торилье казалось, будто они никогда не доберутся до церкви.

Графиня носилась по дому, отдавая слугам приказы, а потом отменяя их; общее смятение еще более усугубилось опозданием графа.

Его коляску задержали на дороге, и все решили, что он забыл о дне свадьбы и не успеет отдать невесту жениху.

Вдобавок ко всему не было покоя от нескончаемого потока визитеров с записками, посланиями и запоздалыми подарками.

Цветочники доставляли букеты, портные — предметы одежды, в последний момент потребовавшие исправлений.

Для медового месяца Берил следовало упаковать еще дюжину чемоданов.

Однако они с графиней все не могли решить, что именно брать с собой, а что отослать в замок маркиза в Хантингдоншире.