Кэндис Коул - Рыцарское слово

Юг Англии

Весна 1162 года

Сначала ему приглянулась темноволосая. Спасаясь от жары, он укрывался в тени дерева, время от времени смачивая горло лучшим в округе Фортенголл пивом, которое прихватил с собой. Из-за дерева, наиболее удобного для наблюдения места, он рассматривал пестрое сборище крестьян, вилланов, йоменов и прочего люда, толкавшегося на стиснутой торговыми рядами ярмарочной площади. Он обладал особым талантом высматривать в толпе самых хорошеньких женщин – не важно, среди простолюдинов или разодетых в шелк и бархат аристократов при дворе Генриха II. Темноволосая девушка привлекла его внимание роскошными формами, выделявшимися даже под широким крестьянским платьем. Любуясь ею, он размышлял: кто она, эта темноволосая красотка? Жена бедняка арендатора, труженица или дочь вольного человека? Девственница или распутница?

Она с кем-то разговаривала. Чтобы получше рассмотреть девушку и ее собеседника, он шагнул в сторону и в этот момент увидел очаровательную блондинку.

Люсьен замер. У него перехватило дыхание. Ни на деревенских ярмарках, ни в королевских покоях он не встречал подобной красавицы.

Светлые, будто отлитые из серебра волосы с золотистым оттенком спускались ниже спины и были такие густые, что со стороны их можно было принять за расшитую серебряными и золотыми нитями головную накидку. Девушка между тем подошла к темноволосой красотке, стоявшей у палатки уличной торговки, и теперь Люсьен мог хорошенько ее рассмотреть.

– Матерь Божья! – только и смог сказать Люсьен, увидев ее овальное лицо, алые пухлые губы, голубые, словно незабудки, блестящие глаза и изогнутые черные брови, контрастирующие с очень светлыми волосами и белой, тронутой нежным румянцем кожей.

– Тебе надо заплетать косы, – сказала темноволосая, запустив пальцы в ее роскошные серебристые волосы, расчесывая их и разглаживая. – Неприлично ходить неприбранной.

– Ничего подобного! – с улыбкой возразила блондинка. – Мне всего восемнадцать, и я не замужем. А девушке не возбраняется носить распущенные волосы.

– Но у тебя их слишком много… – проворчала брюнетка, взвешивая на ладони тяжелую серебристую прядь. – Ума не приложу, как ты с ними управляешься.

– Ни слова больше, – сказала блондинка, прикладывая пальчик к коралловым губкам. – Ты, Лотти, прямо как сварливая матрона, а ведь старше меня всего на год. К тому же отлично знаешь, что я иногда все-таки заплетаю косы. А сегодня нарочно не заплела, чтобы посмотреть, какое украшение к ним лучше подойдет.

С этими словами красавица откинула полог и вошла в палатку. Люсьен допил пиво, швырнул кружку в кусты и неторопливо последовал за девушками. В палатке покупателей не было, и Лотти в ожидании светловолосой болтала с торговавшей женскими нарядами пожилой женщиной. Теперь девушки рассматривали лежавшие на прилавке платья и украшения и вели более серьезный и предметный разговор. Торговка надела на голову блондинке украшенный цветами венок с яркими, вышитыми шелком лентами и стала их расправлять, на все лады расхваливая достоинства товара.

– Слезы Божьи! – пробормотал себе под нос Люсьен. – Она стала еще прекраснее!

И в самом деле, скромный венок на голове блондинки выглядел не хуже усыпанной алмазами диадемы и очень шел ей. По сравнению с толкавшимися на ярмарке грубоватыми крестьянскими женщинами светловолосая фея казалась драгоценной жемчужиной, выброшенной волнами на покрытый унылой серой галькой берег.

Блондинка между тем вертелась перед зеркалом и вопросительно посматривала на свою темноволосую подружку.

– Ну, что скажешь?

– Веночек, сестрица, конечно же, тебе к лицу, – заметила Лотти. – Одно плохо – цветы скоро завянут.

– В основе венка лежит плетение из виноградной лозы, – объяснила торговка. – Когда цветы завянут, выбросишь их, наберешь на лугу свежих и вставишь в основу – венок станет как новенький.

– Но цена! – запротестовала Лотти. – Ты слишком много запрашиваешь за такую простенькую вещицу.

– А ты что скажешь, мистрис? – обратилась старуха к белокурой девушке.

Девушка молча сунула руку в висевший у нее на поясе кожаный кошелек и извлекла оттуда несколько потертых пенни.

– Этого достаточно, – сказала торговка, беря монетки у нее с ладони.

– Я, кажется, недоплатила?

– Не беспокойся. Обещай мне каждому, кто будет восхищаться этим веночком, говорить, у кого ты его купила. Этот венок так тебе идет, что покупатели повалят ко мне толпой и я быстро возмещу убыток.

– Ты уверена?

– Уверена, – кивнула торговка. – Я еще и с прибылью останусь – помяни мое слово.

– Что ж, в таком случае мне остается только тебя поблагодарить. Обещаю расхваливать твой товар на каждом перекрестке.

Сверкнув белозубой улыбкой, блондинка повернулась к подружке:

– Пора идти. Нам столько всего предстоит посмотреть, а нас ждет Уиллз: надеется, что мы поможем ему в лавке.

Как только девушки ушли, Люсьен шагнул к обшарпанному прилавку.

– Вот то, что она тебе недоплатила. – Люсьен швырнул на прилавок серебряную монету.

Старуха прищурилась:

– Уж не Люсьен ли ты – сынок леди Люсинды? – Люсьен кивнул:

– Ты угадала.

Старуха выглянула на улицу.

– Ты знаешь эту девушку, милорд, ту, что с серебряными волосами? – спросила она.

– Впервые вижу. Но был бы не прочь познакомиться с ней поближе.

– Тогда поторопись, – сказала торговка с хитрой улыбкой. – Не каждый день попадаются такие цветочки.

– А ты сама о ней хоть что-нибудь знаешь? – осведомился Люсьен, стараясь не выказывать чрезмерного интереса к светловолосой красавице. – К примеру, откуда она родом? Из Тинсдейла, Уэксли или, может, из Керта?

– Не знаю, милорд. Я прежде никогда ее не встречала. Судя по платью, она из простого сословия, но вот личико у нее, да и все остальное… – Старуха покрутила головой и цокнула языком. – Не иначе, сэр, как она незаконнорожденная. Дочь крепостной крестьянки и какого-нибудь красавца лорда.

Люсьен с глубокомысленным видом кивнул. Похоже, прекрасная незнакомка и впрямь плод страстной любви простолюдинки и аристократа. Эта мысль настолько его взволновала, что он, выйдя из палатки и шагая по деревенской улочке, не раз и не два к ней возвращался. Он думал о том, что не худо бы поддержать традицию и, вступив с белокурой красавицей в связь, прижить с ней такое же красивое чадо.

Люсьен умел обращаться с женщинами, они млели перед ним – ни одна не могла устоять. Начиная охоту за прекрасной незнакомкой, Люсьен решил не спешить и прежде основательно к ней присмотреться. Он старался не упускать сестер из виду и, стоя в отдалении, наблюдал за тем, как они, бродя по ярмарке, посмеивались, глядя на жонглеров, слушали песни заезжих музыкантов и менестрелей и отдавали должное разным вкусностям, которые в изобилии готовились здесь же, на ярмарке, в котлах, горшках или на жаровнях.