Джоли Мэтис - Король моря

Изабел не на шутку разволновалась.

– В том, что вы рассказали, нет ни капли здравого смысла. Если бы мой отец действительно пригласил вас и ваше войско – в чем я сомневаюсь, – мой брат поддержал бы решение короля и, уж конечно, Не бросил бы вас в темницу.

– Все это было бы верно, если бы угроза королю не исходила именно от вашего брата. Из-за него Олдрит и вызвал в Норсекс наемников.

Глаза Изабел сверкнули:

– Ваши предположения смехотворны! Мой отец в Ранульфе души не чаял и полагал его своим наследником.

– В таком случае кто же, по-вашему, угрожал трону Олдрита?

– Не знаю. Сколько себя помню, нам всегда успешно удавалось отражать нападения врагов.

– Если речь шла о соседних королевствах, ничто не помешало бы вашему отцу открыто сообщить мне об этом. Значит, враг находился гораздо ближе: угроза исходила от кого-то среди его окружения.

Изабел сидела, не шевелясь, боясь поднять на Коля глаза.

– Однако вы до сих пор не представили подробностей, доказывающих, что ваши обвинения истинны…

– Потому что вы не давали мне для этого ни малейшей возможности, принцесса.

– Хорошо, можете не продолжать. Мне все и так ясно. – Изабел покачала головой. – У Ранульфа были все причины желать вашей смерти, и это не имеет никакого отношения ни к моему отцу, ни к тому, что – как вы голословно утверждаете – он нуждался в помощи наемников.

Сжав кулаки, Коль отвернулся к огню. Стоило ли пытаться убедить принцессу? Да и для чего ему это? Кто для него эта женщина? И кто он для саксонской принцессы? Они друг другу совершенно чужие, и, более того, они – непримиримые враги. Затеять с принцессой подобный разговор было глупостью с его стороны, который следовало как можно быстрее прекратить.

Изабел останется взаперти в своих покоях, пока с Ранульфом не будет покончено. После этого Коль покинет эти края навсегда.

Приняв наконец трезвое решение, датчанин повернулся к Изабел и опешил – постель была пуста, а Изабел как сквозь землю провалилась.

Теперь Колю стало окончательно ясно: принцессе не нужна правда. И черт возьми, с какой легкостью она сбегает от него каждый раз. Может, стражники выпили слишком много хмельного саксонского меда? Наверное, они до сих пор спят и не слышат, когда Изабел незаметно прокрадывается в коридор.

Вне себя от ярости, Коль метнулся к двери и распахнул ее настежь.

Увидев своего командира, караульные встали навытяжку; они отнюдь не спали, а, напротив, выглядели бодро и оружие держали наготове.

Коль захлопнул дверь.

Ну разумеется! Как же он сразу об этом не догадался. Когда посреди ночи красавица внезапно появилась возле его кровати с ножом, он был обескуражен.

Наверняка здесь имеется потайной ход или потайная дверь: в замке они повсюду. Очевидно, замуровывая все секретные проходы, которые удалось обнаружить, один его воины пропустили по вполне понятной причине: этот ход соединял между собой две смежные спальни.

Внезапно Колю стало не по себе: он вспомнил, что в его спальне к тому же имеется потайной глазок.

Неужели какую-то роль во всем этом играл муж Изабел?

Викинг стал внимательно разгяящывать стену, разделяющую обе комнаты, но не заметил ничего необычного. Проводя ладонями по стене, он принялся искать на ощупь то, что было неразличимо невооруженному глазу – вход, достаточно большой для того, чтобы в него могла проникнуть взрослая женщина, и когда дошел до самой дальней, погруженной в темноту части комнаты, куда не проникал свет ни из окна, ни от огня в очаге, его рука наткнулась на неровность в стене. Это был небольшой зазор между деревянными планками обшивки стены, которую невозможно было бы увидеть с первого раза.

Конечно, он мог бы сейчас проникнуть в комнату Изабел и заставить ее дослушать его рассказ до конца, но… Слишком много вопросов крутилось у него в голове. Коль бросил мрачный взгляд на постель. Нет, сегодня ночью ему будет не до сна. Он натянул на ноги сапоги, твердо вознамерившись получить наконец ответы на все интересующие его вопросы.

Через некоторое время Коль уже входил в большой зал, где повсюду вповалку спали усталые солдаты. Возле огня мирно посапывали дети, обнаруженные в ночном лесу, рядом с ними лежали саксонские женщины, которым поручили присматривать за малышами.

Коль подошел ближе; он разыскивал ребенка с ангельским личиком в обрамлении блестящих темных кудряшек и вскоре нашел то, что искал: мальчик крепко спал, уткнувшись в грудь молодой служанки. Викинг стал разглядывать черты его лица. Длинные густые ресницы, румяные, круглые щечки. Когда этот малыш вырастет, он превратится в красивого мужчину.

Под пристальным взглядом Торлекссона служанка проснулась, и, увидев перед собой датчанина, она сначала испугалась, а потом неожиданно улыбнулась. Колю была хорошо известна эта улыбка: женщина истолковала его интерес по-своему.

Молодая служанка бережно отодвинула от себя ребенка, положив его на звериную шкуру рядом с собой, и когда она потом протянула руку викингу, он оценивающе окинул ее взглядом. Женщина была довольно миловидна: с большими карими глазами, с пышной грудью, маленьким румяным ртом и волосами цвета меда.

Коль из вежливости улыбнулся ей в ответ. Среди женщин покоренных земель всегда находились те, кто искал внимания победителей. Иногда он уступал и принимал от них то, что они ему предлагали, но куда чаще отказывал. Вот и в этот раз он покачал головой и отошел в сторону.

В его венах с новой силой вспыхнуло желание, которое он испытывал к другой женщине – к несравненной Изабел, той самой, которая наверняка в этот миг снова замышляла что-то против него, чтобы при первой же благоприятной возможности осуществить свое намерение. Но даже если это так, ни одна женщина на свете не сможет ее заменить.

Оставив служанку и малыша Изабел, Коль повернулся, собираясь уйти, но тут его окликнул Векелль:

– Мой господин, что случилось?

Коль прищурился и тихо, так, чтобы никто больше не мог его слышать, ответил:

– Я желаю переговорить с саксом-предателем; надеюсь, он еще здесь?

– Да, но он ранен и тронется в путь только перед рассветом.

На огромной каменной плите горел огонь, но после разговора с Изабел Колю и так было жарко. Он нервно потеребил металлическую застежку, которой на плече был скреплен его плащ, и острый зуб металлической зеленоглазой гадюки больно вонзился ему в ладонь. Выругавшись, Коль подумал о том, что слишком часто красота наносит самые болезненные раны.

Его кельтская мать, как и Изабел, была красавицей, но вместо того чтобы подарить своему сыну любовь, с момента появления его на свет она желала ему смерти. Еще будучи ребенком, Коль настоял на том, чтобы своими глазами увидеть женщину, которая настолько сильно ненавидела его. Когда-то она обрекла своего беспомощного младенца на мучительную смерть, и поэтому ему никогда не забыть, как он сумел уговорить Векелля показать ему его мать – сумасшедшую женщину, жившую на окраине села. Она продолжала там жить, не желая знаться с Колем, пока однажды, когда ему было двенадцать зим отроду, не произошел один удивительный случай. Тогда он, возглавив отряд воинов-оборванцев, отомстил за убийство отца, и в тот же вечер мать вызвала его из дома, где он сидел за праздничным столом с другими воинами. Она произнесла над ним изрядное количество таинственных заклинаний и, хотя в деревне Коля чествовали как героя, под конец прокляла его – прокляла за то, что родила от человека, который изнасиловал ее – беспомощную рабыню, желая удовлетворить свою похоть. Она наложила на Торлекссона проклятие, согласно которому он должен умереть молодым, не оставив после себя потомства.