Жюльетта Бенцони - Фаворитка императора

– Нет. Это будет ошибкой. По мнению князя, они должны принадлежать тебе. Ты являешься их хранительницей… подобно тому, как король Франции является хранителем сокровищ Короны. За отданное на хранение не благодарят.

– Однако изумруды…

– Без сомнения, подарок лично княгине Сант'Анна! Ты вставишь их в оправу, будешь носить и… передашь своим наследникам. Нет, бесполезно пытаться приблизиться к нему. Я уверен, что он этого не желает. Если ты хочешь сделать ему приятное, носи драгоценности, которые он тебе дал. Это лучший способ показать, что они доставили тебе радость.

В этот вечер к обеду, поданному ей с кардиналом в огромной столовой, она приколола под декольте широкий золотой аграф с рубинами и жемчугом, хорошо гармонировавший с тяжелыми удлиненными серьгами. Но как она ни старалась во время всей трапезы незаметно поглядывать на потолок, она не заметила там ни малейших признаков жизни и… была удивлена, испытав при этом разочарование. Она чувствовала себя красивой в этот вечер и этой красотой хотела выразить молчаливую признательность своему невидимому супругу. Но ничего не произошло. Не было даже Маттео Дамиани, которого она не видела весь день, и вполне естественно, что она обратилась с вопросом к заглянувшей в комнату донне Лавинии:

– Скажите, пожалуйста, разве князь уехал?

– Нет, ваша милость. Почему вы спрашиваете?

– Да так, просто весь день не ощущалось его присутствия, и я даже не видела ни его секретаря, ни отца Амунди.

– Маттео поехал по делам к дальним арендаторам, а капеллан был с его сиятельством. Он выходит от него только в часовню и библиотеку. Должна ли я сказать Маттео, что вы желаете его видеть?

– Нет, конечно! – чуть быстрей, чем следовало, ответила Марианна. – Я просто спросила.

Она долго лежала в постели без сна, и прошли часы, прежде чем она сомкнула веки. Уже за полночь, когда она наконец начала засыпать, из парка донесся стук копыт, и она на мгновение напрягла слух. Но, подумав, что это, без сомнения, вернувшийся Маттео Дамиани, она не стала беспокоиться и, вновь закрыв глаза, погрузилась в сон.

Безмятежно проходили дни, похожие на первый. В обществе кардинала Марианна осмотрела имение, сделала несколько прогулок по окрестностям в одной из многочисленных карет, заполнявших сараи. Она посетила купальни в Лукке – какие-то странные античные развалины, – а также сады роскошной летней виллы великой герцогини Элизы в Марлин. Кардинал в простом черном костюме без всяких украшений не привлекал особого внимания, зато красота молодой женщины повсюду вызывала восхищение, а еще больше любопытство, ибо известие о свадьбе быстро разлетелось по округе. На узких дорогах и в деревнях крестьяне при встрече останавливались и низко кланялись с окрашенным состраданием выражением восторга в глазах, что заставляло улыбаться Готье де Шазея.

– Знаешь ли ты, что они недалеки от того, чтобы почитать тебя как святую?

– Святую? Меня? Что за выдумки?

– В этой местности широко распространена версия, что Коррадо Сант'Анна тяжело и неизлечимо болен. Поэтому всех поражает, что ты, такая молодая и красивая, посвятила себя этому несчастному. Когда станет известно о рождении ребенка, ты будешь близка к мученическому венцу.

– Как вы можете так шутить! – упрекнула Марианна, шокированная легкомысленностью кардинала.

– Дорогое дитя, если хочешь прожить жизнь, не заставляя ни себя, ни других особенно страдать, лучше всего стараться найти во всем юмористическую сторону. К тому же необходимо было объяснить, почему они смотрят на тебя так. Вот я и сделал это!

Но большую часть времени Марианна проводила среди лошадей, несмотря на предостережение кардинала. Он считал, что место знатной дамы – подольше от конюшни, и еще он беспокоился о состоянии молодой женщины, видя, как она долгие часы проводит верхом, меняя лошадей одну за другой, чтобы полностью узнать их достоинства и недостатки. Марианна только посмеивалась над всеми его опасениями. Ее положение ни в чем ее не стесняло. Никакое недомогание не волновало ее, и она чувствовала себя чудесно при такой жизни на свежем воздухе. Она покорила Ринальдо, начальника конюшен, и тот следовал за нею повсюду, как послушная большая собака, когда, подхватив рукой шлейф амазонки (она не решалась во избежание пересудов надевать мужской костюм, который она предпочитала для верховой езды), она совершала длительные поездки по полям, время от времени меняя лошадей.

Возвращаясь после этих изнурительных поездок, она с жадностью съедала ужин, затем падала в постель и спала безмятежным детским сном до восхода солнца. Даже та странная грусть, что обволакивала виллу каждый вечер перед наступлением темноты, не затрагивала ее больше. Князь ничем не обнаруживал себя, даже чтобы сказать, как он рад проявляемому интересу к лошадям, а Маттео Дамиани, похоже, старался держаться на почтительном расстоянии. Он часто ездил по угодьям, и его почти не было видно. Когда он случайно встречался с Марианной, то низко кланялся, справлялся о ее здоровье и незаметно исчезал.

Так пробежала неделя, быстро и без происшествий, такая приятная, что молодая женщина не заметила, как она прошла, и в конце концов почувствовала, что ее не так уж влечет в Париж. Изнуряющая усталость путешествия, невыносимое нервное напряжение, страхи, опасения, – против всего этого восставала ее натура.

«В сущности, почему бы не остаться здесь еще на некоторое время? – подумала она. – Мне нечего делать в Париже, куда Император не скоро, без сомнения, вернется».

Долгое свадебное путешествие Наполеона перестало ее раздражать. Она обрела душевное спокойствие и с такой полнотой наслаждалась прелестью своей новой резиденции, что всерьез стала подумывать, не остаться ли ей здесь на все лето и не вызвать ли сюда Жоливаля.

Но в конце недели появился завершивший свою таинственную миссию Бишет, и все пошло насмарку. Проявивший себя таким ласковым и веселым компаньоном, кардинал надолго заперся с секретарем. Когда он появился, вид у него был очень озабоченный, и он сообщил Марианне, что вынужден покинуть ее.

– Неужели это так необходимо? – разочарованно спросила она. – И нельзя остаться еще хоть немного? Так приятно побыть вместе! Но если вы уезжаете, я прикажу упаковать мой багаж.

– Почему же? Я буду отсутствовать только несколько дней. Разве ты не можешь подождать меня здесь? Мне тоже доставляет большое удовольствие пребывание с тобою, Марианна. Почему бы не продлить его? После моего возвращения я смогу посвятить тебе еще неделю.

– А что я буду делать здесь без вас?

Кардинал рассмеялся:

– Но… то же самое, что ты делала со мною. Мы же не были все время вместе. И затем, я ведь не буду всегда здесь, когда ты станешь приезжать с ребенком каждый год. Не кажется ли тебе, что следует привыкнуть управлять самой! По-моему, тебе здесь нравится.