Жюльетта Бенцони - Жемчужина императора

– Ваши неприятности шли от людей, а не от самих камней!

– Я никогда и не утверждал обратного. Опасными их делает алчность, которую они возбуждают...

– Как бы там ни было, похоже, эта красивая жемчужина не хочет с тобой расставаться? Что ты теперь собираешься с ней делать?

– Наверное, отдам в Лувр! – растерянно пожав плечами, ответил Альдо. – Я знаю, что в мире существуют и другие музеи, но, поскольку ей следовало бы называться «жемчужиной Наполеона», а сам я – наполовину француз, я думаю, что ее место во Франции...

И, чтобы закрыть тему, Альдо снова засунул «Регентшу» в свернутые носки...

На следующую ночь, в белом лаковом, похожем на шкатулку поезде, к которому прибавили много вагонов, они вместе со свитой вице-короля отправились в Капурталу.

Капуртала была одним из самых маленьких индийских государств, но при этом одним из самых процветающих. А до чего хорош был розовый город с его маленькими домиками и роскошными зданиями, казавшимися декорацией на фоне лиловых склонов Гималаев, их заснеженных вершин и чистого безоблачного неба над ними! Оказалось, что во владениях Джагада Джита Сингха нет нищих: для тех, кто был в нужде, предусмотрели просторное здание, где о них заботились. Для Индии это было удивительное явление.

Чета Морозини и Видаль-Пеликорн, хоть и прибыли вместе со свитой вице-короля, были тем не менее отделены от официального эскорта. В то время как все прочие рассаживались по традиционным «Роллс-Ройсам» и «Бентли», им была подана великолепная длинная серебристо-голубая машина, которая и доставила троицу во дворец. Здесь для почетных гостей были приготовлены апартаменты.

Дворец оказался поразительным! Вместо ожидаемого непомерного нагромождения башен, башенок, колоколенок, ажурных мраморных окон, дворов и садов путешественники увидели посреди парка, напоминавшего бессмертное творение Ленотра, типично французское строение. Первоначально предполагалось сделать дворец копией Версаля, но огромный центральный павильон, увенчанный плоским куполом, уводил слишком далеко от сооружения Мансара. Кроме всего прочего, он был розовым!

Альдо и Лиза получили в свое распоряжение большую спальню, маленькую гостиную и обычные «удобства». Все это было обставлено в стиле Людовика XVI. Кроме того, им, как выяснилось, полагалось некоторое количество из трех сотен дворцовых слуг: один был приставлен к ванной, другой должен был делать массаж, оказались среди них и специалисты по распаковке багажа, по цветам, лакомствам и сигаретам... Был даже и такой, в чьи обязанности входило объявлять программу на день и сообщать, который час.

– Торжество специализации! – весело констатировала Лиза. – Но, похоже, это не слишком нравится Аму, – прибавила она, глядя, с каким непреклонным видом тот завладел одеждой ее мужа и ее собственными платьями, намереваясь их погладить. – Но ведь он должен был к этому привыкнуть?

– Нет. Альвар не так щедр с гостями, там мне полагался всего один слуга. С чем я себя сегодня и поздравляю!

– Думаешь, он приживется в Венеции?

– Многие его собратья прижились в Англии и даже в Шотландии, а Венеция куда приятнее с точки зрения климата. Меня вообще-то больше смущает то, как встретит его Дзаккария...

– Ты ровным счетом ничего не понимаешь! Аму – такой милый, такой обаятельный мальчик! Кроме того, он тебя спас, так что наш дворецкий будет его попросту обожать... но поостережется это показывать! А пока давай позовем слугу, который ведает программой, и выясним, что мы должны делать...

Собственно говоря, делать им было ничего не надо, кроме того, чтобы поужинать и поприсутствовать, вместе с несколькими французскими друзьями магараджи, в числе которых был незнакомый Морозини писатель Франсис де Круассе, в качестве зрителей на фейерверке, военном параде и других церемониях, устроенных в честь вице-короля и иностранных послов в Дели. Милый принц Карам и его жена, прелестная Сита, особенно много занимались гостями, стараясь, чтобы они не чувствовали себя «декоративным элементом». Ведь день рождения магараджи еще не наступил...

В самом деле, два дня спустя белый поезд ушел, увозя с собой Мэри Уинфилд, опечаленную тем, что не сможет увидеть великолепное зрелище – прибытие других правителей. Какими бы роскошными ни были британские мундиры, особенно форма легендарных бенгальских улан, художница догадывалась о том, что все это ни в какое сравнение не идет со сказочным разнообразием красок и сокровищ, которые выплеснутся на Капурталу. Но она состояла при вице-королеве, в отличие от четы Морозини и Видаль-Пеликорна, которые были приглашены самим магараджей... Единственным утешением для Мэри служило то, что капитан Макинтир тоже уезжал.

И все же Альдо и Адальбер с легкой тревогой смотрели, как пустеют просторные и элегантные шелковые шатры, раскинувшиеся на два километра в дворцовом парке, а английский флаг сменяют эмблемы различных правителей. Их общую мысль облек в слова археолог. Когда они, покуривая сигары, прогуливались в затихших на время садах, он спросил:

– Думаешь, он посмеет явиться?

– Ты про Альвара?

– А про кого же еще? Ты ведь прекрасно знаешь: он приглашен, – и разве не предполагалось, что мы должны прибыть сюда в его собственном поезде?

– Да уж, не преминет явиться! Скажи, пожалуйста, а что могло бы этого негодяя остановить, если его преступления все еще не заставили британское правительство сместить такого магараджу?

Ни тот, ни другой в этом не сомневались, и еще того менее – Аму, прибежавший наутро с первой чашкой чая: он никому другому не позволял ее принести. Впрочем, Альдо и Лизу уже разбудила пушка, которая вот уже час как не переставала грохотать.

– Он приехал, князь сагиб! Хозяин страха только что приехал сюда! Ты слышал пушку?

– Да мы только ее и слышим, – ответила Лиза, не отрываясь от чашки с чаем. – Только не говори нам, что он имеет право на все эти почести!

– Нет. Только на семнадцать залпов [8], но поезда правителей прибывают на вокзал один за другим. Вот потому пушка почти не умолкает. Что до него самого, я только что его видел в этой машине с тигриными шкурами, с которой он не расстается. Что с нами со всеми теперь будет?

– Ничего, Аму! – ответил Морозини, пытаясь успокоить слугу своей обворожительной улыбкой. – Здесь Альвар не дома, а наш хозяин – не такой человек, который потерпит, чтобы притесняли кого-то из его гостей.

– Притесняли? – переспросил Аму, услышавший это слово впервые.

– Чтобы им причиняли зло. А что до тебя, то ты теперь не у него на службе, а у меня.

– О, за себя я не боюсь! Я слишком маленький человек, чтобы он помнил мое лицо, я боюсь за тебя, хозяин! Ты от него ускользнул, а он никогда не забывает...