Кэтлин Морган - Колдовская любовь

Служанка кивнула и поспешила из комнаты. Брианна схватила лоскут тонкой ткани, откинула с Эйдана простыни. Впрочем, тут же из стыдливости прикрыв ему чресла. Смочив несколько тряпок водой, она их слегка отжала, а затем расправила на его груди, плечах и ногах. Последним лоскутом она обтерла ему лицо.

Он, казалось, ничего не замечал. Беспокойно метался на кровати, время от времени бормотал какую-то невнятицу, затихал, потом опять начинал метаться и бредить. Он был болен, возможно, умирал, а они ничего не могли поделать.

Если не приедет Оленус и не сумеет каким-то образом избавить Эйдана от лихорадки, вскоре все будет кончено.

Но как же она будет без Эйдана? Одна?

Нет. Он не должен умереть. Она это ему не позволит! Не допустит!

Порыв ветра пронесся по комнате, всколыхнул тяжелый бархатный полог постели, заставил заметаться языки пламени в камине. И тут же стих.

Посреди комнаты стоял Оленус, как всегда, в своем длинном сером балахоне. Он быстро двинулся к Брианне.

— Ты многим рисковала, послав за мной, — ласково упрекнул он ее. — Я собирался встретиться с тобой вскоре, но не сейчас. Неужели ты не понимаешь, что Морлох следит за вами, особенно теперь, когда вы все больше приближаетесь к нему?

— Разве жизнь Эйдана не стоит этого риска? — упрямо возразила Брианна. — Ты тоже виноват в этом! — воскликнула она, указывая на мечущегося в бреду человека на постели. — Почему только Эйдан должен подвергаться самому большому риску?

Взгляд Оленуса потеплел. Монах улыбнулся.

— Ты очень сильно тревожишься о нем? Правда, дитя? Так и должно быть. Связь между вами крепнет, и это усилит вас обоих для того испытания, которое вас ждет.

— Меня не интересует ваше пророчество! Или то, как мы должны в будущем послужить вашим целям! — Брианна готова была разрыдаться. — Просто помоги ему, Оленус. Пожалуйста!

— А разве твоей силы, дитя, недостаточно для этого? Разве твоя любовь недостаточно сильна? Лицо ее помрачнело.

— О чем ты говоришь? Если бы я умела исцелять!..

Монах забрал у нее тряпку, положил на стол. Потом взял ее за руку и заставил коснуться ладонью перевязанной груди Эйдана.

Она чувствовала его дыхание, неровное, учащенное от лихорадки, которая медленно вытягивала из него последние силы. Она ощущала, как жар его тела обжигал ее даже сквозь повязку. Она чувствовала его жизненную силу, слабую, колеблющуюся, как огонек гаснущей свечи.

Тихо ахнув, Брианна отдернула руку и ошеломленно уставилась на Оленуса.

— Да, дитя. Ты можешь чувствовать многие вещи, не так ли? Но ты можешь больше. Ты можешь вылечить Эйдана, дать ему силу для выздоровления. Если у тебя хватит мужества.

— Мужества? — прошептала Брианна,

— Да, мужества, чтобы встретиться лицом к лицу со своими страхами, сомнениями, чтобы преодолеть все преграды, которые мешают тебе любить его всем сердцем и беспредельно. Можешь отбросить все заботы? Освободить свои силы, чтобы они достигли полной мощи?

— Я… я все сделаю для Эйдана. Все.

— Тогда отдай ему свое сердце, дитя, остальное последует само собой. — Он снова положил ее руку на живот Эйдана. — Сделай это, дитя. Сейчас.

Она никак не могла решиться. Стояла и смотрела на Эйдана. Он лежал на постели обнаженный, за исключением простыни, прикрывавший бедра. Мощное тело, поверженное во цвете лет жестокой судьбой. Он лежал смертельно больной, этот когда-то гордый, непобедимый воин. Теперь он вел борьбу с болезнью. И проигрывал.

Воспоминания закружились в ее голове: его руки, крепко прижимающие ее к литому мускулистому телу; его губы, жаркие, неистовые, сладостные, пьющие ее рот; его страсть, его нежность, его отвага; тот день, когда он стоял во дворе замка на помосте, защищенный только своей гордостью от толпы насмехающихся женщин, которые требовали ему смерти.

Тогда нашлась лишь одна, кто помог ему, спас его. И теперь была только одна. Она… и больше никого.

Что-то проснулось в душе Брианны, какая-то сила, доселе неведомая ей, скрытая глубоко-глубоко за повседневными заботами, за обыденностью жизни. Той единственной жизни, которую она знала. Что-то странное вспыхнуло и стало разгораться в ней, раскаляемое добела пламенем любви. Особая необыкновенная сила расцвела в ней, заструилась по телу, достигла кончиков пальцев и потекла от нее к Эйдану.

Этот ток лился и лился, питая его, поддерживая… исцеляя. Она почувствовала, как лихорадка стала спадать, как обожженная растерзанная плоть стала соединяться, срастаться. Она ощутила, как появляется новая кожа, уходит краснота, рассасываются шрамы. Увидела, как лихорадочный румянец сходит с лица и цвет его становится нормальным.

Он содрогался под ее руками. Незакрытое повязкой веко приподнялось, и на нее уставился сверкающий янтарный глаз.

— Брианна?

— Да, Эйдан. Это я.

— Это сделала ты? Правда? — Он повернулся на бок. — Ты исцелила меня? Она кивнула:

— Я бы никогда этого не смогла сделать, если бы не Оленус.

Он перевел взгляд на монаха.

— Я рад. Хоть раз в жизни вы научили ее чему-то полезному. Ваша магия наконец послужила добру.

— Тебя исцелила сила ее любви, — отозвался старик, — я здесь ни при чем.

— Любви? — Эйдан впился взглядом в глаза Брианны. — О чем это он говорит, девочка? Она залилась алым румянцем.

— Ты не должен был знать этого, Эйдан. Я собиралась держать в тайне свои чувства к тебе. Так было бы лучше: из-за близости нашего родства.

— Этого родства не было и нет, — просто сказал Оленус. — Вы с Эйданом никогда не были двоюродными родственниками. Ошеломленные его поразительным заявлением, они оба уставились на него.

— Я… я не понимаю. А как же Каина? Она что, обманула меня? — голосом, полным тревожного предчувствия, спросила Брианна. — Зачем ей понадобилось выдумывать, что я дочь лорда Лаэны?

— Нет, Каина сказала тебе правду.

— Тогда почему ты утверждаешь, что мы с Эйданом не родственники? — Растерянность, нарастающий гнев подняли в душе ее настоящую бурю. — Если его отец — принц-консорт, а мой — лорд Лаэны…

— Принц-консорт не был отцом Эйдана. — Оленус смело смотрел в глаза молодому принцу. — Мне трудно говорить с тобой об этом сейчас, когда ты только что оправился от своей болезни.

— Неужели? — саркастически протянул Эйдан. — А почему теперь? Почему не во время нашей прошлой встречи?

— Когда мы встречались прошлый раз, связь между вами была недостаточно сильна, чтобы это выдержать, — вздохнул Оленус. — Надеюсь, что сейчас она уже более крепкая. В любом случае осталось слишком мало времени. И лучше тебе услышать все от меня, чем узнать правду от него.

— Тогда продолжай, не тяни, — подтолкнул его Эйдан. Голос его сочился медом, незавязанный глаз сверкал угрожающим блеском. — Ты собирался рассказать мне, кто мой настоящий отец.