Дженнифер Доннелли - Зимняя роза

– Что же ты натворил, Фредди? – вслух спросил Сид. – Что ты задумал, мерзавец?

Индия крепко прижимала Шарлотту к себе, чувствуя, как дрожит тело дочери. У них над головой по краю ямы кружили три львицы. Одна занесла лапу над ямой, начала терять равновесие и отпрыгнула назад. Вторая постоянно рычала, злясь на близкую добычу, до которой не добраться. Но самой страшной была третья. Та сидела на корточках, неподвижная, будто статуя. Глаза львицы ярко блестели, а на губах повисла серебристая нить слюны.

– Мамочка, они сюда прыгнут? – шепотом спросила Шарлотта.

– Нет, дорогая. Они ведь тоже боятся. Чуют, что потом им будет не выбраться.

Индия надеялась, что так оно и есть. Она ничего не знала о повадках львов, особенно голодных. А вдруг львицы все-таки прыгнут вниз? Им с Шарлоттой нечем обороняться. Они совершенно беззащитны. Их ждет ужасная смерть. Но с какого-то момента эта смерть стала казаться Индии милосердной. Они с дочерью находились в яме уже девять часов. Голод и жажда начали подтачивать их организм.

Когда-то Индия была врачом. Сейчас это представлялось ей чем-то далеким, словно другая жизнь. Она знала все стадии смерти от голода. Сначала тело теряет жировые запасы, после чего начинает поедать себя. Усыхают мышечные ткани, кожа становится бледной и сухой. Появляется сонливость, затем распухают руки и ноги. Последним отказывает сердце. Но их с Шарлоттой убьет не голод, а обезвоживание. Будучи студенткой, Индия читала о случаях, когда людям удавалось продержаться без воды пять и даже шесть дней. Но большинство умирало через три дня. А на жаре – через два.

Смерть от обезвоживания была тяжелой. Рот и губы высыхали. Язык распухал и трескался. Глаза становились запавшими. Скулы заострялись. Мочевой пузырь, где уже не было мочи, горел, как на огне. Сердце учащенно билось. Дыхание тоже становилось учащенным. Люди испытывали сильные головные боли, тошноту, слабость и начинали бредить. Но хуже всего было чувство жажды. Жажда мучила, терзала, сводила с ума.

Сейчас Индии хотелось только одного: чтобы хватило сил продержаться дольше Шарлотты. Пусть дочь умрет раньше и не увидит, как умирает ее мать. Ей хотелось уберечь Шарлотту от последних часов, проведенных в одиночестве под рычание львиц. Пусть Шарлотта умрет в ее объятиях, слыша утешительные слова.

А потом умрет и она. Индия успела смириться с этой мыслью и принять неизбежное.

В первые часы их плена ей хотелось дать выход гневу. Хотелось кричать, задрав голову к равнодушному небу, ползать по стенам их глубокой могилы. Индия перепробовала все способы выбраться наружу. Ставила Шарлотту себе на плечи и вытягивалась во весь рост, надеясь, что дочка сможет выбраться. Но они вдвоем не доставали до края ямы на целый фут. Индия попыталась упереться в стенки ногами, руками и головой и переставлять ноги, помогая себе руками. Увы, яма оказалась слишком широкой. Постепенно до нее все отчетливее доходило: им отсюда не выбраться. Они одни, без пищи и воды. Вокруг – только равнины, тянущиеся на многие мили и совершенно безлюдные. От этого можно было прийти в отчаяние. Индии пришлось собрать в кулак всю смелость и самообладание, чтобы сохранить ясность сознания.

Одна из львиц снова зарычала. Индия нагнулась ко дну ямы, зачерпнула горсть влажной красной земли, слепила комок и бросила в зверя. Комок пролетел мимо, сопровождаемый злобным рычанием.

– Пошла прочь! – крикнула Индия.

Она сделала второй комок, потом третий, четвертый… Дальше она бросала просто горсти земли.

– Убирайся! – всхлипывая, требовала Индия.

Она бросала, пока ей не стало тяжело дышать. Пока Шарлотта не обняла ее за талию и не прильнула к юбке, прошептав:

– Мамочка, не надо больше. Они ушли.

Тогда Индия села, привалившись к стенке, и притянула к себе Шарлотту.

– Мамочка, все будет хорошо, – сказала ее храбрая дочь.

– Ты так считаешь? – пробормотала Индия, поцеловав ее в макушку.

– Да. Смотри.

Шарлотта засунула руки в карманы своей юбки и вытащила оттуда бриллианты, самоцветы и золотые драгоценности.

– Видишь, что у нас есть? – спросила Шарлотта, раскладывая сокровища на подоле.

– Боже мой! Когда ты успела их взять?

– Я забрала их из шкатулки, пока была в папином кабинете, – ответила Шарлотта, вертя в руках гребень в форме стрекозы. – Потом ты меня заметила. Я это взяла, чтобы в Найроби показать полиции, как ты говорила. Когда мы отсюда выберемся, то отдадим эти вещи полицейским и расскажем, какой он плохой человек. – Шарлотта немного помолчала и убежденно добавила: – Он за нами приедет. Вот увидишь, мамочка.

– Кто? – устало спросила Индия.

– Мистер Бакстер. Он приедет за нами. Помнишь, никто не мог меня найти, а он нашел? Он и сейчас меня найдет. Обязательно.

– Конечно, дорогая. Обязательно найдет, – соврала Индия, зная, что даже маленькая надежда добавляет сил.

Если не ей, то хотя бы Шарлотте.

Индия подумала о Сиде. Должно быть, его уже отправили в Лондон. Хорошо, что она не сказала ему правду про Шарлотту. По крайней мере, он не узнает, что его дочь умерла на кенийских равнинах. Вот только доживет ли он хотя бы до вестей об их исчезновении?

Индия прикрыла глаза, но вскоре услышала глухое рычание. Вернулась одна из львиц. Индия видела силуэт ее морды на фоне вечернего неба. Львица разинула пасть, и в лунном свете белели ее клыки.

– Уходи! – крикнула львице Шарлотта, подражая матери. – Уходи прочь!

Девочка встала и бросила в львицу гребень. Каким-то чудом ей удалось попасть. Должно быть, зубья гребня задели чувствительное место на морде, ибо львица зарычала и убежала.

– Хороший бросок, дорогая, – похвалила Индия, изо всех сил стараясь улыбнуться.

Шарлотта снова прильнула к матери. Земля, на которой они сидели, была холодная и сырая.

Индия закрыла глаза, решив просто посидеть так, но незаметно погрузилась в тяжелый сон. Она не видела, что Шарлотта, задрав голову, смотрит на далекие звезды. Не слышала настойчивого шепота дочери, обращенного к вечернему небу.

– Мамочка, он приедет. Вот увидишь, – твердила Шарлотта. – Он обязательно приедет.

Шейми хотел купить цветов, но в Найроби не было цветочных магазинов. Как назло, не нашел он и шоколадных конфет. Виктория-стрит отнюдь не напоминала Бонд-стрит в Лондоне. Даже близко. Наконец Шейми наткнулся на магазин, торговавший снаряжением для сафари. Там он купил новый складной нож и фляжку. Шейми покидал магазин, довольный своим выбором. Он был уверен, что это понравится Уилле больше, нежели цветы и сласти.

Он шел по Виктория-стрит, направляясь в больницу. Может, доктор Рибейро позволит ему взять Уиллу в «Норфолк» и угостить ланчем. Зная ее характер, Шейми понимал, насколько ей осточертело в больнице. Хорошо бы нанять тележку с осликом и показать ей город. Пусть развеется, отключится от мыслей о себе и случившемся с ней. Шейми и сам мечтал о сытной еде, когда не нужно никуда спешить. Ему отчаянно хотелось отдохнуть, сбавить темп и отойти от шокирующих событий этой недели.