Мирей Кальмель - Леди-пират

— Я всем тебе обязан, — прошептал он, перед тем как она наконец от него отстранилась. — Этим возрождением, в которое я перестал верить, этим вкусом к жизни, который я уже утратил… Я люблю тебя, Мария. Еще сильнее, чем прежде. Люблю такой, какая ты есть.

— Я тоже, маркиз. А потому давай сейчас закончим то, что начали.

Поднявшись на ноги и собираясь направиться в уже проснувшийся порт, Балетти остановился и, ткнув пальцем в стоявшее на якоре голландское судно, воскликнул:

— «Сержант Джеймс»!

— Ты его знаешь?

— Еще как знаю! Четыре года тому назад я продал этот корабль одному фламандцу. Ему надоела суша, и он надеялся разбогатеть в Вест-Индии.

— Фламандцу? В Венеции? — удивилась Мери.

— Нет, в Остенде.

— А в Остенде ты что делал?

— Там — ничего, — признался маркиз. — Я направлялся в Бреду.

У Мери глаза от удивления стали круглыми.

— Постоялый двор «Три подковы» по-прежнему выглядит так, как ты его описала. Когда я встал посреди двора и закрыл глаза, мне на мгновение почудилось, будто я слышу детский смех.

— Зачем ты совершил это паломничество, маркиз? Что оно могло тебе дать?

— Все. Ничего. Мне это было необходимо. Может быть, это покажется тебе глупым, но я, как только немного окреп, объехал все те места, в которых ты побывала, все места, которые для тебя что-то значили. Я побывал на могиле Никлауса, я встречался с твоим нотариусом в надежде, что он получил хоть какие-то вести от тебя, поскольку Форбен ничего не знал.

— Ты искал меня…

— Я никогда не переставал тебя искать — в моих холстах, в моих снах, в каждом из моих шагов на пути к исцелению. Я думал, что, если ты не умерла, то, как только отомстишь Эмме, вернешься в Бреду. Там ты была счастлива. И, разумеется, именно туда ты должна была привезти сына. И уж конечно, я никак не рассчитывал встретить тебя в открытом море, — прибавил он, мимолетно целуя Мери и весело на нее поглядывая.

В глазах леди-пирата синел океан.

— Ну пойдем, или я в конце концов подумаю, будто любовь, воскрешающая меня, для тебя проходит бесследно. Капитан тебе понравится, — заверил он.

— Если только это все тот же капитан, — заметила Мери. — За четыре года многое могло измениться.

— Этот Вандерлук, как мне показалось, не из тех людей, кого можно обвести вокруг пальца, — со смехом заявил Балетти, упоенный жизнью так, как он и не помнил за собой. И повернулся к Мери, замершей на месте.

— Ганс Вандерлук? — ошеломленная, переспросила она.

— Может быть, я не запомнил его имени, — пожал плечами маркиз. — А что, ты его знала?

Она не ответила, но первой добежала до пристани и принялась искать лодку, которая отвезла бы их на судно.

— Эй, на борту! — крикнул маркиз, когда они подошли вплотную. — Можно нам подняться?

— А зачем вам? — поинтересовался какой-то матрос.

— Повидаться с капитаном Вандерлуком. Я — маркиз де Балетти.

Матрос отошел от борта и через несколько минут появился снова.

— Можете подняться, — сообщил он, разворачивая веревочную лестницу.

— А я должен ревновать к этому Вандерлуку? — шепнул Балетти на ухо Мери, увидев, как она рванулась к лестнице.

Вместо ответа она только нежно на него посмотрела и проворно взлетела наверх.

Вероятность увидеться в Чарльстоне с Гансом Вандерлуком была примерно такой же, как встретиться с Балетти посреди Карибского моря. Мери не обольщалась, не тешила себя иллюзиями. Но одно то, что она услышала фамилию крестного Никлауса-младшего, пробудило в ней желание проверить — а вдруг это все-таки он.

Балетти стоял рядом с ней, когда Вандерлук, еще толком не проснувшийся, с растрепанными седыми волосами и бородой, выскочил из своей каюты.

— Маркиз, — начал он, направляясь к ним, — какая приятная неожиданность!.. — И замер на месте в нескольких шагах от них, глядя на прибывших округлившимися от безмерного удивления глазами. — Черт меня побери! — выругался он. — Пропади я пропадом на этом самом месте, если это не Мери Ольгерсен!

— Рада снова видеть тебя, Ганс! — воскликнула Мери, устремляясь в распахнутые ей навстречу объятия.

— Мод умерла от последствий выкидыша, — рассказывал Ганс за завтраком на борту «Сержанта Джеймса». — Я сколотил неплохое состояние, а Джеймс, мой сын, служил юнгой на каперском судне, как когда-то давно, до Орлеанской войны [14] Орлеанская война — одно из названий войны Аугсбургской лиги, о которой шла речь в книге первой. ( Примеч. ред. ) , было у меня самого с моим отцом. Во время одной из стоянок я рассказал мальчику о моем намерении зафрахтовать судно и отправиться в Вест-Индию. Он загорелся этим прожектом. Отчим Мод, который после свадьбы оказал мне доверие и взял в компаньоны, согласился меня отпустить и даже ссудил недостающую сумму. Так вот, я как раз был в порту, искал подходящее судно, и узнал, что вот это вот продается…

— Почему ты решил его продать? — удивленно произнесла Мери, повернувшись к Балетти.

— Думал, оно мне больше не понадобится.

— Но ведь тебе надо было вернуться в Венецию.

— Я не собирался сразу туда возвращаться. Собственно говоря, я еще не все тебе рассказал насчет Бреды.

Мери вздохнула, а Ганс Вандерлук грянул тем самым громовым смехом, от которого у нее защемило сердце. Правда, вместе с тем этот смех и согрел ее душу. Потом Гансу захотелось узнать, что случилось с Никлаусом-старшим, Никлаусом-младшим, Энн и с ней самой. Мери тяжко было снова ворошить эти воспоминания. Конечно же она ничего не забыла, хотя и убрала былое в самый дальний угол памяти. Сделавшись леди-пиратом, госпожа Ольгерсен поспешила избавиться от собственной уязвимости, которую ненавидела, но теперь все, от чего она бежала, настигало ее со стремительностью пушечного ядра и ранило в самое сердце.

— Убедившись в том, что ты действительно жила в Бреде, я решил обосноваться поблизости, — продолжал Балетти. — Мне ничего не хотелось тебе навязывать, просто нужно было тебя увидеть. Но за столько лет все могло случиться, ты и замуж могла выйти снова… А тут — обветшавшая вывеска покачивалась на цепях, все выглядело пустынным, заброшенным много лет назад после смены многих владельцев. И я подумал: ни к чему, если вернешься, тебе заставать свой постоялый двор в таком виде…

— Только не говори, что ты сделался трактирщиком! — не на шутку перепугалась Мери.

— Нет, конечно. Я всего-навсего выкупил постоялый двор, нанял людей и велел починить все, что пришло в негодность и развалилось. А затем покинул Бреду, наказав своим людям известить меня в случае, если ты объявишься.

Мери не нашлась, что сказать. Любовь, которую питал к ней Балетти, не знала границ. С каждым днем она постигала беспредельность этой любви.

Молчание нарушил Вандерлук: