Мирей Кальмель - Леди-пират

Балетти потянулся руками к вискам. У него начиналась мигрень.

— Ганс, я хочу, чтобы все это закончилось. Это правда, без нее некая часть меня перестанет существовать.

— Не бойтесь, она вернется.

Маркиз откинулся на спинку кресла и положил салфетку на стол.

— Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до острова Черепахи? — спросил он.

Голоса споривших между собой Энн и Рекхема легко проникали сквозь деревянные переборки бригантины, и вахтенные матросы не упустили из разговора ни слова. Вахта Мери закончилась. Она села поиграть в карты с Брауном, Фенисом и Харвудом среди спавших в подвесных койках мужчин. Снаружи мелкий дождь сеялся на доски палубы.

Тот день, 30 августа 1720 года, был холодным и промозглым.

— Все равно она его измором возьмет, — засмеялся Харвуд, выкладывая карты на стол. Он снова выиграл.

— Точно. Она его всегда измором берет, — поддакнул Браун.

— И телом, — усмехнулся Фенис. — У этой шалавы огонь под юбкой.

Мери бросила деньги в середину круга, встала, потянулась и, совершенно измученная, вернулась в свою койку. У нее не было ни малейшего желания слушать, как они зубоскалят.

На следующий день Мери услышала, как Энн приказывает поставить «Реванш» борт о борт с «Уильямом».

— Что делаем? — беспечно спросила она, подойдя вплотную.

— Переходим на другое судно.

— Что мы делаем?! — безмерно удивилась Мери.

— Я сказала Рекхему, что хочу перейти на шлюп вместе с тобой.

— И он согласился?

— Наполовину, — скривив рот, призналась Энн. — При условии, что поведет его сам вместо Фертерстона. — Для него и речи не может быть о том, чтобы оставить нас там одних!

Мери звонко расхохоталась:

— Думаю, он не сможет долго довольствоваться шлюпом. Скоро вернется на «Реванш».

— Вот и я на это надеюсь, — заключила Энн, подмигнув ей.

Эта чертовка отлично умела рассуждать.

Они не успели привести в исполнение свое намерение: впередсмотрящий закричал, что видит судно, и Энн, позабыв про свой шлюп, схватилась за подзорную трубу, а Рекхем выскочил из каюты.

Два корабля взяли фрегат в тиски и без передышки обстреливали. Когда фок-мачта «Леди Сары» рухнула, матросы Джона Рекхема грянули «Ура!». Абордаж увлек их на чужую палубу всех без разбора, в едином смертоносном порыве.

Несмотря на то что наемники с «Леди Сары» ожесточенно отстаивали свое судно, вскоре их сопротивление было сломлено. Победа осталась за «Реваншем», но в жестоком бою были убиты три человека из его команды. Обе женщины, залитые чужой кровью, подошли к Рекхему, который оттеснил своих пленников к полуюту.

— Сдавайтесь, господа, вы проиграли! — потребовал он, угрожая им пистолетом.

Их было четверо — оставшихся в живых доблестно сражавшихся офицеров.

— Мы дали клятву служить королю, — ответил капитан «Леди Сары», — и защищать жизнь наших пассажиров. Мы не сложим оружия.

— Ну, раз так!.. — воскликнул Рекхем.

Его выстрел прогремел первым. Через доли секунды его поддержали другие, и королевские слуги, все четверо, почти одновременно рухнули на доски палубы.

— Рид, Карти и Бонни, пошли со мной, — решил Рекхем. — Корнер и Хауэл, уберите отсюда этих недоумков.

Матросы мгновенно расчистили доступ к каютам. Рекхем начал с той, что была справа, — они с Карти резко выбили дверь ногами, чтобы избежать подвоха. И Энн Бонни очутилась лицом к лицу с человеком в пудреном парике, готовым нажать на спусковые крючки двух пистолетов: один из них был приставлен к его собственному виску, второй — к голове девочки лет десяти.

Потрясенная суровой решимостью кандидата сразу и в убийцы, и в самоубийцы, Энн замерла на пороге. Девочка дрожала, прижавшись к ноге мужчины, смертельно испуганная, но смирившаяся со своей участью. Мери в свою очередь проскользнула в каюту, чтобы объявить о том, что Рекхем взял в плен троих французов, и тоже остановилась с разбегу при виде безмолвного поединка, в котором Энн сошлась с этим явно высокородным пленником.

— Уберите оружие, сударь, — сказала она. — Вам не причинят зла.

— Кто мне это подтвердит?

— Мери Рид никогда не лжет.

Он не пошевелился.

— Будьте любезны представиться, — сухо предложила Энн, опуская свой пистолет.

— Николас Лоуэс, губернатор Ямайки. А это — моя дочь. И я не допущу, чтобы она попала к вам в руки.

— Сдавайтесь, — потребовала Энн. — Обещаю добиться от капитана, чтобы вам не причинили никакого зла.

— С какой стати я должен верить пиратке? — усмехнулся, не скрывая презрения, Лоуэс.

— Потому что я не всегда была такой, сударь. Если мой облик не убеждает вас в том, что честь не чужда мне, может быть, мое имя поможет вас в этом убедить. Мой отец хорошо известен в ваших кругах, пусть даже из-за размолвки наши пути разошлись. Я — Энн Кормак из Южной Каролины.

Николас Лоуэс сдвинул брови, глядя на растрепанную женщину, очень мало напоминавшую тот портрет, который показывала ему Эмма де Мортфонтен.

— Прекрасно, — решился он, опуская пистолеты. — Я готов вам поверить. Но, если вы лжете, знайте: не найдется на свете такого уголка, где вы будете в безопасности.

— Я дала слово, капитан, — вспылила Энн, — отпусти их!

Остальная часть команды, равнодушная к ссоре, продолжала, затолкав пленных в каюту, грабить судно.

— За них можно получить хороший выкуп, целое состояние, — упирался Рекхем.

— Да, можно, только нас прямиком отправят на виселицу! Отпусти их без всяких условий.

— Мы могли бы, по крайней мере, оставить у себя девочку и отдать только потом, в обмен на деньги.

Энн почувствовала, как кровь нехорошо застучала у нее в висках.

— Я запрещаю тебе это делать, — прошипела она. — Я запрещаю тебе разлучать эту девочку с отцом!

У Мери, стоявшей в нескольких шагах от них, заколотилось сердце — реакция Энн подтверждала ее недавнее предчувствие. Энн пришла в смятение при виде перепуганной девочки, и это было хорошим предзнаменованием. Рано или поздно непременно настанет момент, когда воспоминания под влиянием внешних событий к ней вернутся.

— Ладно, успокойся, — вздохнул Рекхем. — Я и на этот раз тебе уступлю, но он будет последним, Энн Бонни. Мне начинают надоедать твои прихоти!

Энн смотрела, как Джон уходит прочь, крупно шагая, и никак не могла успокоиться. Стараясь как-нибудь унять тревогу, она инстинктивно прижалась к Мери.

— Если он хоть пальцем прикоснется к этой девочке, убью его, и все тут, — проворчала она.

— Я прослежу, чтобы ничего такого не произошло, Энн, — утешила ее Мери. — Я буду рядом.

Энн с признательностью на нее посмотрела. Во взгляде Мери, приблизившейся, чтобы поцеловать ее в лоб, светилась беспредельная нежность.