Мирей Кальмель - Леди-пират

Было бы ужасно, если бы заодно ей запретили и самые любимые уроки, а потому Мери тщательно скрывала от матери, что страстно увлеклась фехтованием и бьется со своим учителем на шпагах.

— Выпад, выпад, мой мальчик, правую ногу вперед, ну-ка давайте, не ленитесь! — повторял учитель, ударяя плашмя своим клинком по ее сабле. — Ну же, выпад, выпад!

Он будто дразнил ее! Уже полчаса Мери сражалась с ним, но ей ни разу не удалось заставить его уступить хоть на дюйм. Она была уже вся в поту.

— Ладно, хватит на сегодня, — сжалился учитель и отложил оружие.

Признательность ученицы не знала предела. Наконец-то можно смочить пересохшую глотку! Мери поспешила к столику, где стоял оловянный кубок с водой.

— Сэр Тобиас! — раздалось за спиной восклицание учителя.

— Мэтр Дамлей! — поклонился ему Тобиас, который, проходя по коридору и услышав за дверью звон клинков, не смог победить любопытства. — Вы все такой же свежий и бодрый, как я погляжу… Жаль только, что приходится дрессировать этакого недотепу! — добавил он со злобным презрением, указывая взглядом на Мери Оливера.

Мери сжала в руках кубок так, что побелели костяшки пальцев. Она ожидала, что учитель защитит ее от нападок, но тщетно: тот не только этого не сделал, а напротив, льстиво сказал:

— Зато вы, сэр Тобиас, были бесподобным учеником, воплощением мечты педагога! Вы стали вершиной моей карьеры, составили мне славу! Разве кто-нибудь способен сравниться с вами!

— Я не гонюсь за сравнениями! — сухо молвил в ответ Тобиас. — Талант дается Богом лишь тем, кто благородного происхождения, вы же это отлично знаете. Оставляю вас, продолжайте свой урок.

— Храни вас Господь, сэр Тобиас! — проводил знатного гостя поклоном учитель фехтования.

Мери не шевельнулась. Она побледнела от ярости. Ну уж нет, у дяди больше не будет случая унизить ее! Девочка собралась, сжала зубы и, вернувшись в центр зала, встала в позицию.

— Я готов, мистер Дамлей! — прошипела она.

Взгляд ученика ясно говорил о желании убить педагога. Мэтра Дамлея это поначалу удивило, но потом, сообразив, откуда у подростка взялась такая внезапная ненависть к нему, он сделал благодаря своему опыту справедливый вывод, что эта ненависть только прибавит парнишке сил и ловкости. И действительно — позу Мери Оливер на этот раз принял совершенно правильную, и рука на эфесе лежала верно.

Учитель, решив проверить свою догадку, тоже встал наизготовку, наградил соперника презрительной улыбкой и бросил:

— Хотелось бы верить, что это не так, Оливер, но боюсь, что сэр Тобиас Рид прав. Вы выглядите слишком жалко по сравнению с учеником, так много дававшим мне самому, а сэр Тобиас был именно таким!

Кровь бросилась девочке в голову, и она сделала выпад, вложив в удар всю энергию своей ненависти.

Об играх больше речи быть не могло. Педагог понял это мгновенно. Забыв, что ей совсем недавно так хотелось понравиться учителю, Мери дралась теперь не задумываясь о том, какой прием применяет, она повиновалась только инстинкту, открывая в себе рефлексы и ощущения, которые прежде в ней были едва намечены.

— Это все, на что вы способны? — поддразнивал мэтр Дамлей, думая прямо противоположное.

Бешенство Мери и впрямь удесятерило ее силы, и взрослый мужчина, загоняемый в тупик саблей, которая не давала возможности его оружию показать себя и искала минуты, когда противник откроется, что он и делал с завидным хладнокровием, — этот взрослый мужчина вдруг понял, что бьется сейчас с самым способным учеником, какой только был у него в жизни. Но все-таки решил положить сражению конец, сделал ложный выпад, который разработал незадолго до того, молниеносно обвел острием вокруг сабли Мери Оливера, выбил ее из руки подростка и ухитрился, не дав тому опомниться, подхватить левой рукой его оружие, прежде чем оно коснулось пола.

Мери еще не успела сообразить, что к чему, а два клинка уже упирались остриями в ее грудь.

Она была так изумлена, что гнев сам собой куда-то испарился.

— Как, дьявол вас побери, вы это сделали?! — воскликнула она.

Мэтр Дамлей улыбнулся и ответил с непритворным восхищением:

— Я вас научу этому секрету, Мери Оливер. Но прежде мне надо извиниться за то, что сознательно ранил вашу гордость. Зато вы открыли мне в себе то, о чем я уже подозревал, но в чем до сих пор не мог убедиться. Вы фантастически талантливы!

— Так же талантлив, как мой дядя? — спросила Мери, чувствуя, как рождается в ней сумасшедшая радость победителя.

— Куда больше! — понизив голос, признался педагог.

Он сделал знак, чтобы ученик помолчал, и, подойдя к двери, которую сэр Тобиас оставил распахнутой, плотно затворил ее. У мэтра Дамлея не было ни малейшего желания, чтобы дядюшка его ученика услышал, что он собирается добавить к уже сказанному.

— Вы ненавидите его, не так ли? — выдохнул учитель.

Мери кивнула: было бы смешно отрицать это после всего, что тут произошло.

— Отлично. Причины вашей ненависти мне не важны. Важно то, что я теперь знаю, как вы можете реагировать и действовать. Отныне пользуйтесь вашей ненавистью как стимулом, и я очень скоро сделаю вас одним из лучших клинков во всей Англии.

— Тобиас знает этот секретный прием?

Мэтр Дамлей тонко улыбнулся, глаза его излучали немыслимую гордость:

— Кроме вас, Оливер, он не известен никому. Это, так сказать, моя подпись. Вы достойны того, чтобы унаследовать ее в большей степени, чем кто-либо другой из моих учеников, тем более что вы — последний.

Мери поблагодарила учителя, преисполнившись гордости от того, какая честь ей была оказана. Теперь она с каждым днем старалась быть все более этой чести достойной и питала свою ненависть к мерзавцу Тобиасу сплетнями и слухами, которыми не уставала снабжать ее Дженни.

Таким образом она узнала, что Тобиас стал-таки поставщиком кораблей для короля Англии, Вильгельма Оранского, и за несколько лет превратился в одного из самых богатых и обласканных при дворе верноподданных Его Величества. Как и его клиенты, Тобиас теперь вербовал своих любовниц в среде самой что ни на есть знатной аристократии королевства.

Он торговал с Европой и Вест-Индией, используя свою добропорядочную деятельность в том числе и для того, чтобы осуществлять многочисленные и весьма выгодные, но незаконные торговые сделки. Этот негодяй выглядел теперь еще более представительным и самодовольным, и для Мери он превратился в символ того, что ей нужно уничтожить, чтобы выжить самой.

А Сесили между тем была воплощенной жизнерадостностью. Она потеряла место служанки, но ей было наплевать. Смеясь она говорила, что достаточно потрудилась в своей жизни, чтобы пойти теперь на содержание, тем более что, по мере того как подрастала Мери и все больше нравилась бабушке, ощутимо подрастало и пособие, назначенное матери такого чудесного «внука».