Лариса Шкатула - Алмазный город

– Что взять с собой? – растерянно спросила она. Лейтенант удивлённо воззрился на неё, а потом в его взгляде мелькнуло понимание.

– Ничего не надо брать.

– Евдокия Петровна, – обернулась Катерина к домработнице, которая собралась было уже уходить. – Мне придётся уйти.

– Ради Бога, голубушка, – тотчас отозвалась она. – Я побуду с детьми столько, сколько нужно.

– Это ведь ненадолго? – Катерина вгляделась в равнодушные, неподвижные глаза лейтенанта.

– Ненадолго, – кивнул он.

Она спускалась по лестнице и думала: "Вот оно, то, чего боялся отец. В чём-то Дмитрий провинился. Сделал что-то нехорошее!" О себе она не думала: перед советской властью совесть Катерины была чиста.

Во дворе их ждал закрытый черный автомобиль, к которому лейтенант и отправился, чтобы предупредительно открыть перед нею дверцу. Он будто хотел показать, что если "огэпэушникам" и чужды человеческие чувства, то с культурным обхождением они знакомы.

– Когда вы в последний раз видели своего мужа? – спросил её лейтенант, как только машина тронулась с места.

"Что значит – в последний раз? Или это такая форма допроса?" лихорадочно застучало у неё в голове.

– Ночью… он ушёл… Наверное, были дела, – осторожно подбирая слова, проговорила Катерина.

Лейтенант кивнул.

– Я тоже так думаю. Последние дела, что он вел, были связаны с чрезвычайно опасными врагами. Извините, Катерина Остаповна, но как жену военного я должен призвать вас к мужеству. Сейчас вам предстоит неприятная процедура – опознание трупа.

– Трупа? Какого трупа? – вздрогнула она.

– Трупа вашего мужа, его убили двумя выстрелами: в голову и в сердце, – у лейтенанта была своя методика сообщения печальных новостей родственникам убитых: он считал, что если плохое сообщать человеку не спеша, то это лишь продлит его мучения, в то время как неприятность, принятая и переваренная сразу, косит лишь слабаков – мужественные люди быстрее приспосабливаются к обстоятельствам; в том, что жена майора должна быть мужественной, он не сомневался. – Меня настораживает лишь то, что пули – винтовочные. На засаду он нарвался, что ли? Я бы вас не беспокоил личность погибшего не представляет сомнений: мундир, документы – всё было при нем. Но таков порядок. Вам надо подписать протокол опознания.

Катерина слушала бесстрастную речь лейтенанта и никак не могла вынырнуть из этого душного, обволакивающего её кошмара – она вспомнила о страхе Дмитрия перед маленькими, душными помещениями; теперь ей и самой захотелось выпрыгнуть на ходу из машины – она вдруг стала задыхаться в этой тесной душной коробке на колесах.

– А когда это случилось? – чтобы хоть как-то стряхнуть с себя этот кошмар, хрипло спросила она.

– Скорей всего, ночью, как вы и говорите, – охотно стал рассказывать он, будто речь шла не о её муже, а о каком-то примере из учебника по криминалистике, – хотя наш врач и патологоанатом сильно расходятся во мнении о времени смерти…

Оказалось, что ему все же присущи какие-то чувства, хотя бы и профессионального интереса.

– Так мы едем сейчас…

– В морг, – отозвался он.

Катерина дрожала. Она отодвинулась к самой дверце, чтобы лейтенант этого не заметил, и только ждала, когда закончится страшная езда.

Морг оказался вросшей в землю бревенчатой избушкой, из которой, только они открыли дверь, пахнуло резким запахом формалина и приторным, сладковатым – разложения.

– Где у вас убитый майор? – строго спросил лейтенант одетого в грязный халат санитара.

– Дык где ж ему быть? В леднике, – отозвался тот.

– Эта дверь, что ли? – спросил лейтенант, берясь за ручку, и бросил Катерине: – Сначала я посмотрю.

Через некоторое время она услышала его грозный голос:

– Что у тебя покойники навалены, как дрова? Вытащи майора и положь на стол, чтобы лучше видно было!

– Дык перегрузка же, – бурчал санитар, – говорил начальству: местов нет, а они все везут и везут… Щас, напарника покличу. Ляксей! – позвал он, выглянув из-за двери. Никто не отозвался.

Санитар прошаркал к другой небольшой малоприметной двери и выволок на свет такого же неопрятного нечесаного мужика.

– Дрыхнешь? Соображать надо, когда можно, а когда нет! Там одного бугая надо на стол перетащить, а мне самому не управиться.

Катерине казалось, что она бредит наяву. Снующие мимо мужики, похожие на леших. Лейтенант, словно бесстрастный манекен, оживший на время её бреда. Всякий бред поздно или рано должен был кончиться. Этот же не хотел кончаться, а из-за двери донеслось:

– Зовите женщину сюда!

– Пойдёмте! – выглянул из-за двери санитар, и, заметив, что она побледнела как полотно, подошёл и крепко взял под руку, обдав запахом сивухи, а когда она невольно отшатнулась, пояснил: – Работа, мадам, такая – на трезвую голову ну никак!

Она вошла, затаив дыхание, стараясь не смотреть на торчащие отовсюду ноги с номерками на щиколотках.

– Сюда смотрите, сюда! – подтолкнул её лейтенант. Она взглянула и, если бы не вцепившийся в её руку санитар, рухнула бы прямо на покойника.

– Ох уж эти женщины! – услышала она будто издалека бурчание лейтенанта и в несколько секунд смогла наконец осмыслить не только увиденное, но и свое дальнейшее поведение.

Прежде всего лежащий перед нею мертвый человек вовсе не был Дмитрием! И вообще, мог походить на её мужа разве что телосложением.

– Это ваш муж?!

Пока Катерина медлила с ответом – для чего-то же Дмитрий устроил эту подмену с одеждой и документами? – ей на помощь пришёл санитар.

– Никакая жена от такого вида в себя быстро не придёт, – рассудительно сказал он. – Ты посмотри на нее, лейтенант, белей стены! Стала бы она по незнакомому человеку до потери разума сокрушаться!

Лейтенант кивнул и в своей бумаге написал: "Труп вдовой опознан".

– Распишитесь вот здесь!

Катерина, не глядя, поставила какую-то закорючку.

Так что лжесвидетельствовать ей не пришлось. Почти.

– Никогда не думал, что женщины – такие глупые! Ничего им не докажешь, никакой логики они не признают, а правду слушать не хотят! – возмущенный Ян бегал взад-вперед по пустой комнате, из которой недавно выехали Филатовы; Александра Павловна все не могла решиться сдать её домовому комитету: казалось, что хорошая, обеспеченная жизнь в доме мужа – расписались они на другой день после переезда – не может длиться вечно. А если не сегодня-завтра всё рухнет? Куда она денется вдвоем с Танюшкой?

Когда-то давно Александра Павловна распахнула свою душу бессовестному игроку, который целый месяц поддерживал у юной жены иллюзию счастливой семейной жизни – на большее у него не хватило выдержки. А потом он принялся топить ассигнациями из приданого жены ненасытные печи казино.