Элейн Барбьери - В плену экстаза

«Больше ты мне не нужен… Но как бы жизнь ни сложилась, Рэнд, в моем будущем нет для тебя места ни в качестве защитника, ни в качестве любовника…»

Неужели ей никогда не приходило в голову, что он любит ее и хочет сделать своей женой? Вероятно, нет. Возможно, по этой причине… Нет, он пытается ухватиться за соломинку. Он действительно ей не нужен. Она хочет вычеркнуть из памяти время, проведенное вместе.

«Я сожалею лишь о том, что мы расстались не мирно. Я никогда тебя не забуду…»

Рэнд криво усмехнулся. А он только об одном сожалел — что они расстались… Возможно, если бы он не говорил с ней столь резко сегодня утром… Возможно, если бы он сказал ей то, что собирался сказать поначалу, она бы ему доверилась. Возможно, если бы он…

«С искренним уважением, Билли Уинслоу».

Уинслоу?.. Значит, она Уинслоу? Что ж, по крайней мере, она назвала ему свое имя.

Рэнд вдруг заметил, что все гуртовщики пристально смотрят на него, и, нахмурившись, проворчал:

— Уилли, собирайся в путь. Мы и так потеряли здесь слишком много времени.

Пожилой гуртовщик с удивлением взглянул на босса:

— Ты что, спятил, Рэнд? Я не тронусь с места, пока ты не скажешь, о чем девочка написала в этом письме!

Еще больше помрачнев, Рэнд снова взглянул на листки. Вероятно, десятник прав, и он должен им рассказать. Пожав плечами, Рэнд проговорил:

— Она не хочет, чтобы ее искали. Она считает вас всех своими друзьями и благодарит за все, что вы для нее сделали. — Он сделал паузу, и его кадык судорожно дернулся. — Она говорит, что отправляется к человеку, которого любит больше жизни. — Рэнд снова умолк и вздохнул. — Письмо она подписала так: «С искренним уважением, Билли Уинслоу». — Рэнд невебело рассмеялся: — Полагаю, это говорит о многом, не правда ли?

На какое-то время воцарилась тишина. Потом Уилли спросил:

— А она больше ничего не добавила? Как насчет тех, кто ее преследует? Что, если они настигнут ее, когда она будет одна? Что, если…

— Она говорит, что будет в полной безопасности. И говорит, что не нуждается в нас… — Рэнд тяжело вздохнул. — Нет, неверно. Она сказала, что больше не нуждается во мне.

И вновь воцарилось тягостное молчание. Все по-прежнему смотрели на Рэнда, но никто не произносил ни слова. Внезапно почувствовав ужасную усталость, Рэнд безвольно уронил руки и машинально скомкал листки.

— Трогай, Уилли. Нам еще много надо пройти до захода солнца.

Коротко кивнув в ответ, Уилли повернулся к гуртовщикам:

— Вставайте, парни. Вы ведь слышали, что сказал босс. Медленно подняв руку, Рэнд разжал кулак и уставился на смятые листки. За спиной послышались шаги, и он резко обернулся:

— Карлайл…

Джереми, направлявшийся к своей лошади, остановился и вопросительно взглянул на босса:

— Что-нибудь нужно, мистер Пирс?

Приблизившись к молодому человеку, Рэнд кивнул:

— Да. Я хочу извиниться. Я поначалу внушил себе, что это из-за тебя Билли уехала, но на самом деле никто не смог бы ее остановить, раз она не хотела оставаться. — Рэнд понизил голос. — И еще я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был ей другом, когда она теряла веру в меня. Мне жаль, что она не доверяла мне так же, как доверяла тебе.

Несколько долгих секунд Джереми хранил молчание. Потом сказал:

— Возможно, она вернется, мистер Пирс.

Рэнд усмехнулся и покачал головой:

— Нет, не вернется.

Отвернувшись от Карлайла, он побрел к фургону, у которого, щуря глаза, стоял в задумчивости Нейт. Рэнд кивнул на все еще висевший над огнем кофейник:

— Там что-нибудь осталось?

— Думаю, что да.

Рэнд вылил остатки кофе в кружку и выпил все до последней капли, пока посудина не опустела. Как он… Совершенно опустошенный…

Смотритель почтовой станции назвал Френчменз-Форд поляной поганок. Неторопливо продвигаясь по узенькой улочке, Билли вспомнила эти слова смотрителя и невольно улыбнулась. Теперь она понимала, что имелось в виду. Многие «дома» в городке были сооружены из брезента и походили на гигантские поганки, росшие вдоль извилистой улочки. На окраине городка стояли повозки и фургоны — одни разгружались, другие загружались. И повсюду виднелись бизоньи шкуры, которые вывешивали для просушки. Возчики же прохаживались по улицам или развлекались в салунах и игорных домах, коротая свободные часы.

Билли беспокойно озиралась по сторонам, и ее волнение с каждым мгновением усиливалось. Охотники на бизонов, перевозчики, грузчики, жители прерий, иммигранты… Она никогда не видела какого множества самых разных людей, собравшихся в одном месте. Перегоняя вместе с отцом стада, она видела десятки городков и поселков и считала, что неплохо знакома с их жизнью, но этот городок нисколько не походил на все остальные. Здесь она увидела людей, говоривших на многих языках; были и совершенно незнакомые Билли северные индейцы — их скво прохаживались по улице, накинув на плечи разноцветные одеяла. О цивилизации напоминали только инженеры, Производившие землемерную съемку для прокладки железной дороги «Норзерн Пасифик» — так было указано на их оборудовании.

Надвинув на глаза шляпу, Билли внимательно разглядывала улицы, по которым проезжала. Правой рукой она то и дело ощупывала рукоять пистолета, висевшего на поясе. Ей казалось, что оружие вот-вот может понадобиться. К счастью, ничего не происходило, и девушка беспрепятственно подъехала к коновязи, находившейся рядом с салуном. Спешившись, она на мгновение замерла и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Дрожащими руками она привязала Джинджер к столбу, и медленно направилась ко входу в заведение. Через несколько минут она узнает, действительно ли приехала туда, куда стремилась…

Сердце Билли неистово колотилось, когда она подходила к салуну «Косматый бизон». В этот решающий момент она чувствовала себя, как никогда, одинокой. У входа она на мгновение замешкалась, затем, собравшись с духом, открыла дверь и переступила порог.

Билли ужасно волновалась, но ей все же удалось перебороть терзавшие ее страхи. Главное — чтобы никто не узнал в ней девушку. Широкополая шляпа надежно скрывала бледное золото волос и затеняла тонкие черты ее лица. За два дня, что прошли с тех пор, как Билли покинула гуртовщиков, она еще больше похудела, и теперь поношенная мужская одежда висела на ней как на палке. Впрочем, это ее нисколько не беспокоило — здесь так выглядели очень многие, и подобное облачение не должно было ни у кого вызвать удивления или привлечь к ней внимание. Кроме того, она надела на свои изящные руки кожаные перчатки, которые носила во время работы. Бесспорно, в таком костюме девушку в ней не узнают.

Подойдя к бару, Билли невольно коснулась рукоятки пистолета. Несколько минут спустя, уже со стаканом в руке, она прислонилась к стойке и окинула взглядом зал. Он оказался совсем небольшим, а мебель была сколочена из неотесанных досок. Однако посетителей заведения это вполне устраивало; они весело смеялись и переговаривались, а некоторые играли в карты или в кости, судя по всему — на выпивку. Удостоверившись, что человека, которого она искала, среди игравших нет, Билли стала разглядывать других посетителей. Она сразу же обратила внимание на то, что у всех на ремнях по шестизарядному пистолету — исключение составляли лишь те, у кого с собой вообще не было оружия.