Мария Берестова - Любовь не с первого взгляда

Азарт исследовательницы прочно захватил её с головой.

Потенциал брака как возможности изучения поцелуев стал казаться ей крайне привлекательным. Тем паче, что её будущий муж выглядел как человек, который знает в этом вопросе толк и готов тратить время на совместное изучение.

– Хотел бы я знать, что означает этот блеск в ваших глазах, – пробормотал в сторону Канлар, от которого не укралась её резкая перемена настроения: смущение и робость почти в момент сменились решительным и упрямым выражением лица.

– Я анализирую полученные ощущения, – простодушно призналась Кая.

– О! – мгновенно заинтересовался он. – И к каким выводам пришли?

Мы, кажется, уже писали, что у Канлара было несчастливое свойство – умение напрочь разрушить романтический момент излишней дотошностью или аналитичностью.

К счастью, ему в невесты досталась женщина такого же склада, потому что Кая не только не посетовала на вмиг пропавшую романтику, а даже и с большим удовольствием принялась делиться своими новыми мыслями по поводу мягкости и чувствительности губ, теплоте чужой кожи и прочего.

Жадно слушая, Канлар лишь поражался, как эта минуту назад столь смущённая девочка вдруг без всякого стеснения столь живо и откровенно делится своими наблюдениями за собственными реакциями и впечатлениями во время поцелуя.

«Рассмотреть вариант с потенциалом соблазнительницы», – сделал он внутреннюю пометку, невольно сам слегка краснея на том месте, где увлёкшаяся девушка начала приводить несколько неприличные подробности.

Наконец, она выдохлась, радостно улыбнулась и с самым невинным видом добавила:

– Какое это счастье, что я могу вам всё рассказать!

Глядя на её совершенно счастливую мордашку и чувствуя себя в высшей степени обескураженным и восхищённым, Канлар поставил три восклицательных знака напротив «соблазнительницы» и поцеловал её уже всерьёз, пусть и не слишком крепко и не слишком долго.

– О! – только и смогла сказать королева после этого, глядя на него с совершенно бессмысленным выражением ошеломлённого лица.

«Определённо, соблазнительница», – вздохнул Канлар, невольно ныряя взглядом в её вздымающееся от волнения декольте.

– О! – повторила королева уже более осмысленно, и вдруг совершенно обыденным светским тоном сказала: – Если вы не против, мессир, давайте на сегодня остановимся на достигнутом. Право, я, кажется, слишком переволновалась, чтобы продолжать.

– Хм, – глубокомысленно ответил на это Канлар, впрочем, совершенно уже отвергнувший версию с «просто она ледышка». – Допустим. Но не думайте, будто бы я забыл, что мы так и не вычислили ваши скромные девичьи мечты. Мы ещё вернёмся к этому вопросу, дорогая невеста.

Она не ответила, и обратный путь до дворца они провели в молчании.

Канлар внутри себя должен был признать, что его эксперимент с треском провалился. Нарисованные им портреты остались на своих местах: во время истории с поцелуем он видел и ледяную королеву, и любознательную исследовательницу, и краснеющую девицу, и опытную соблазнительницу. Попытки вычленить, какой портрет более настоящий, ни к чему не привели.

«Проклятье!» – размышлял он позже вечером, снова меряя шагами свою комнату. Как же можно быть такой непоследовательной и разной, причём чуть ли ни в один момент!

Если влюблённость можно рассматривать как потерю душевного покоя, Канлара можно было бы посчитать и влюблённым – покоя он явно лишился, чем больше размышляя – тем больше запутываясь.

Возможно, просто это была не та сфера, которую можно изучить аналитическими методами. Но Канлару явно забыли об этом сказать, и он упорно пытался подойти к этому вопросу так же, как и к любым другим, и разложить личность Каи по чётким подписанным полочкам, на которых будут скапливаться чёткие аккуратные папочки с чёткими однозначными выводами.

Увы! Мужская аналитика и женская сущность всегда существовали в разных измерениях, и полная неспособность Канлара сладить со своими выводами и размышлениями только подтверждала это.

Что же касается королевы, то её покой тоже был ощутимо нарушен.

Она ещё не успела дойти до своих комнат, как всей душой пожалела о собственной откровенности.

Кая была человеком, с детства привыкшим к длительным размышлениям. По этой причине всякий предмет, с каким она сталкивалась, бывал ею осмыслен всесторонне и подробно. Для неё естественно было внутри себя фиксировать в конспективном виде полноценные глубокие эссе по любому занимавшему её вопросу.

А вот делиться этой внутренней картиной своей жизни ей ни с кем особо не приходилось – хотя время от времени она и предпринимала такие попытки.

Скажем, отец слушал её с большим вниманием, но обычно у него не хватало времени на длинные разговоры, поэтому Кая, стремясь дать ему побольше возможности отдохнуть, в какой-то момент перестала пытаться выдавать ему всю полноту своих рассуждений.

Дядя, напротив, был не способен сосредоточиться и терял её мысль через несколько секунд. В целом было очевидно, что его мало интересует что-то сверх голых коротких выводов.

Брат-церковник был отчасти хорош в этом, но имел тот недостаток, что непременно сбивался на собственный монолог, не дослушав. При нём Кае ни разу не удалось договорить свои мысли до логического конца – где-то в самом начале они уходили в какой-то философский диспут, где больше говорил брат, чем она.

С женским полом ситуация была вообще крайне плачевной. Мало того, что её не очень-то хотели слушать, так если слушающая ещё и был хоть сколько-нибудь старше, то непременно давала вежливый совет воздержаться от подобных многословий, которых женщине говорить не пристало, даже если она принцесса. Тётушка из троюродных однажды и вообще зло сказала, что Каю с такой привычкой ждёт крайне несчастливый брак, потому что мужчины не переносят, если женщина начинает умничать, и милой племяннице нужно научиться держать себя в руках.

Более или менее её готова была слушать лишь прислуга, но, в силу ограниченности своего образования, эти люди обычно не могли понять волнующих королеву глубин и смотрели на неё пусть преданными, но совершенно не вникающими в суть дела глазами.

В общем, Кая давно забросила это дело, и в лучшем случае позволяла себе записывать некоторые особо интересные, с её точки зрения, размышления в дневник.

А тут она умудрилась выдать пятиминутный и крайне занудный монолог своему жениху после их первого поцелуя!

Господи, это полный провал!

Оказавшись у себя, королева вдернула из причёски шпильки и распустила волосы. Посмотрев в зеркало, с ужасом поняла, что до сих пор слегка краснеет.

Нет, решительно, она выставила себя сегодня полнейшей дурой. Мало того, что сгорала от смущения, как какая-то неискушённая селянка, так ещё и кинулась в эти свои рассуждения, и…