Джо Беверли - Лорд полуночи

Они вошли в лачугу, где стояли ткацкие станки, и чуть не оглохли от стрекотания множества челноков и глухих ударов решеток о рамы. Волокна пряжи так и кружили в воздухе.

Клэр повела Ренальда к одному из станков, отмахиваясь от налипающих на лицо пушинок. Вдруг она почувствовала какое-то прикосновение и обернулась. Он шел за ней, разминая пальцами шарик, скатанный из шерстяных волокон.

— Здешняя шерсть хороша?

— Самая лучшая в округе, милорд, — ответила Клэр, вдруг догадавшись, что Ренальд снял пушинку с ее волос. Она и не предполагала, что волосы столь чувствительны.

— Она в основном продается или остается здесь, для внутренних нужд Саммербурна?

— Мы продаем часть шерсти и часть полотна. Это одна из наших… — Клэр осеклась, вдруг вспомнив, что Саммербурн теперь не принадлежит их семье. — Это одна из ваших основных статей дохода.

— Она может стать «нашей», если вы захотите, леди Клэр. — Он бросил комочек шерсти на землю.

Предложение показалось ей вдруг соблазнительным. В конце концов, это ее дом, и их совместная прогулка по замку — лишнее тому подтверждение. Здесь работают ее люди, всех их она знает с детства.

— Я не захочу, милорд. Познакомьтесь: это Эльфгит, ваша старшая ткачиха. Она прекрасно знает свое дело. — В доказательство своих слов Клэр приподняла край тончайшего полотна, которое переливалось коричнево-золотистыми оттенками.

— Вы действительно великолепная мастерица, мистресс Эльфгит, — улыбнулся Ренальд.

— Это полотно должно было пойти на зимнюю тунику хозяина, — не поднимая глаз, ответила она.

Челнок взметнулся вверх, решетка скрипнула, и ткань заструилась вниз. Женщина укоризненно замолчала.

— А чего вы ожидали? — спросила Клэр, отводя Ренальда в сторону. — Мне жаль, что гибель отца затеняет ваш блистательный триумф, но его здесь всегда будут помнить и любить.

Даже если в его глазах на миг и появилось сочувствие, оно тут же исчезло.

— Воспоминания со временем тускнеют, леди, и иногда это к лучшему. А из этого полотна получится прекрасная туника для леди Саммербурн.

— Фелиции не нравится такой цвет, — ответила Клэр, выходя на улицу.

— Но вам он будет к лицу, так же как и вашему отцу.

Сердце у Клэр защемило от боли, но она не подала виду.

— Куда направимся теперь, милорд?

— Наверное, для первого раза достаточно.

— Но ведь все это теперь ваше! — Клэр вызывающе посмотрела на него в надежде уловить в его глазах хотя бы тень неловкости, которую, как ей казалось, должен был испытывать человек, незаконно захвативший чужое имущество. — Вам следует знать, чем вы теперь владеете. Все, до последней навозной кучи.

— В таком случае у леди Фелиции еще будет возможность ознакомить меня с поместьем. А теперь пришло время завтрака, — отозвался он с улыбкой, и они двинулись в дом.

По дороге Клэр честно призналась себе в том, что ревновала Ренальда к работницам на маслодельне, хотя как можно испытывать такое чувство по отношению к мужчине, которого ненавидишь и презираешь?!

Ей казалось странным также и то, как слуги и крестьяне отнеслись к смерти отца. Эльфгит скорбит о его утрате, но больше о нем никто и не вспомнил. А девушки из маслодельни только и делали, что кокетничали с новым хозяином!

Они вошли в зал, и Клэр поразили смех и оживленный разговор за столом. И это на следующий же день после похорон отца! Но самым страшным было то, что не только слуги забыли о трауре.

Мать выглядела так, будто и не заметила смерти мужа. Она, конечно, не веселилась, но и на убитую горем вдову не походила. Ее страдания начались в тот день, когда отец покинул дом, и теперь, видимо, боль в душе понемногу утихала.

Леди Агнес была, как всегда, погружена в себя. Невозможно определить, что она чувствует.

Лишь Томас производил впечатление глубоко несчастного человека, и то только потому, что его разыскали и заставили прислуживать у стола. Клэр втайне надеялась, что он иногда расплескивал эль и ронял посуду не в знак протеста, а от неловкости.

Поставив блюдо с хлебом рядом с Клэр, брат обиженно поджал губы. Она улыбнулась ему, стараясь ободрить, однако он еще сильнее нахмурился.

Господи, де Лисл, похоже, прав! Томас и вправду избалован. Ему уже давно следовало научиться выполнять свои обязанности.

Клэр любила отца, но воспитатель из него и впрямь был неважный. Он не готовил Томаса к военной карьере и никогда не спорил с женой, которая считала, что обучать сына наукам ни к чему. Лишь Клэр время от времени занималась с братом: учила его грамоте и арифметике, рассказывала сказки.

Теперь Томас не унаследует поместье отца, и ни образования, дабы стать духовным лицом, ни умения обращаться с оружием, чтобы сделать военную карьеру, у него нет. Боже, что ждет брата, когда он вступит в мир взрослых?

— Итак, молодой человек, — вдруг подала голос леди Агнес, — вы решили наконец, на какой из девиц женитесь?

— Это пусть они сами решают.

Томас вернулся к столу с блюдом мяса. Де Лисл выбрал хороший кусок и положил его на тарелку леди Агнес.

— Вам не кажется, что все это напоминает миф о трех богинях, вступивших в борьбу за любовь одного мужчины?

— Борьба за любовь? — усмехнулась леди Агнес. — Нет, эти трое борются за то, чтобы не оказаться в лапах великана-людоеда.

— Великана-людоеда? — Ренальд вопросительно взглянул на Клэр.

— Это ее мнение, — ответила она, втайне желая, чтобы бабушка на время лишилась голоса.

— Но вы действительно делаете все, чтобы избежать брака со мной.

Клэр положила себе кусок мяса, стараясь не встречаться глазами с Ренальдом.

— А что в этом удивительного? Вы пришли сюда неожиданно…

Она намеревалась предложить ему кусок мяса и потянулась к блюду, но Томас с самодовольной ухмылкой наклонил его так, что мясо упало на пол, к огромной радости собак. Ренальд потянулся через стол к Томасу и выпрямил блюдо в его руках, после чего спокойно заметил:

— Я знаю много упражнений для тренировки ловкости и сноровки, Томас. Если тебе захочется избавиться от собственной неуклюжести, скажи мне, и я тебя обучу.

Неизвестно, что именно оказало на Томаса воздействие: голос, прикосновение или взгляд Ренальда. Но он тут же перестал хмуриться и смущенно выпалил:

— Нет, милорд. То есть да, милорд…

Де Лисл отвернулся и снова обратился к Клэр:

— Простите, так о чем мы говорили?

Клэр была смущена не менее Томаса и теперь усиленно вспоминала, на чем прервалась их беседа.

— Фелиция с радостью станет вашей женой, милорд.

— А вы нет?

Клэр попробовала проглотить кусок мяса, но в горле у нее все пересохло от волнения. Тогда она прямо спросила Ренальда:

— Разве не пришло время послать за моей тетей, милорд, или отправиться к ней, чтобы выяснить, каково ее решение?