Джо Беверли - Лорд полуночи

Мать обняла ее за плечи и ласково похлопала по плечу.

— Конечно, моя дорогая. Последние несколько недель были очень тяжелыми, да еще смерть отца… Но жизнь продолжается. Я согласна с твоей бабушкой. Если тебе суждено выйти замуж, то нужно радоваться, что уготованный тебе небом муж не так плох, как мог бы быть.

Последние слова матери только подтверждали, что ею движет единственное желание — спасти Томаса от жестокости.

Значит, ситуация безвыходная. Де Лисл вел себя так сдержанно, что матери казалось, будто дальше все будет по-прежнему, что мир не изменился. Однако у них нет больше прав на этот дом. Отнято все: книги, одежда, музыкальные инструменты, слуги — будущее!

Одна надежда на этот брак.

Клэр следует согласиться и не строить из себя мученицу.

— Пожалуй, он действительно не так уж плох, — грустно улыбнулась дочь. — Ладно, надо приниматься за дело.

— Вот и хорошо! — с облегчением улыбнулась мать. — Прежде всего составим список гостей.

— У меня в комнате есть письменные принадлежности.

— Прекрасно. И еще давай решим, что ты наденешь на свадьбу, — проговорила мать, поднимаясь вместе с дочерью по лестнице.

Клэр вспомнила о том, как старалась одеться поскромнее и вымазала лицо пеплом. Теперь это казалось ей смешным. К счастью, о волосах можно не беспокоиться, потому что невеста по традиции идет к алтарю с покрытой головой.

Так что никто из гостей не догадается, что она делает это скрепя сердце.

— Каплун, — вдруг произнесла леди Мюриэль, обозревая двор замка словно кладовую. — У нас нет времени зажарить быка… Молочные поросята!

Клэр внезапно стало жалко этих поросят, которые так радостно валялись в грязной луже всего пару дней назад. Тем не менее она распорядилась зарезать поросят и поспешила следом за матерью в винный погреб и на пивоварню. В Саммербурне много не пили, но кроме эля, которого было предостаточно, у них нашелся мед и два небольших бочонка бордо. Клэр приказала вкатить их в зал и установить в углу перед началом праздника.

Праздник!

Клэр устало растерла виски, настроение было вовсе не праздничное.

— У нас не осталось вишни? — Деловитый голос матери отвлек ее от грустных мыслей. — А может быть, в лесу еще есть ежевика? Отправь детей за ягодой, Клэр. Если мы поторопимся, то успеем все.

Клэр наблюдала за матерью, которая, судя по всему, в хлопотах позабыла о своем горе. Подчинила свой разум решению жизненных проблем, и у нее появились силы пережить горе утраты. Клэр тотчас взяла пример с, матери и сосредоточилась на хозяйстве: убедилась в том, что куры сегодня неслись хорошо и что коров пригнали с пастбища и подоили. Она успела даже побывать на пасеке и проверить состояние ульев.

— Надо напечь побольше пирогов, — сказала леди Мюриэль. — Лучшего угощения для гостей и не придумаешь. То-то будут рады!

— Да уж, наедятся до отвала, — заметила Клэр и улыбнулась.

Возвращаясь с матерью с пасеки, Клэр увидела на стене замка де Лисла.

— Странно, что он не на охоте, — удивилась мать, проследив за взглядом дочери. — Ему должно бы нравиться такое занятие.

— Он послал своих людей охотиться? — спросила Клэр.

— Да. И если они подстрелят оленя или какую-нибудь мелкую дичь, это придется очень кстати. И все же странно, что он не поехал сам.

— Видимо, боится, как бы за время его отсутствия я не сбежала в Сент-Фрайдсвайд.

— Клэр… — Мать бросила на нее укоризненный взгляд.

— Не волнуйся, мама. Я добровольно приношу себя в жертву.

«Добровольно» — не вполне подходящее слово, но иначе и не скажешь: она ведь отказалась от борьбы. К счастью, на завтра назначена лишь помолвка, а значит, у нее будет время подготовить себя к мысли о брачном ложе.

Убедившись, что угощения хватит, мать с дочерью принялись печь пироги. Расположившись в пекарне, Клэр начала месить тесто для своего любимого миндально-медового пирога.

Интересно, сколько народу пожалует на завтрашний праздник? Из тех поместий, что лежат неподалеку от Саммербурна, наверняка следует ждать по крайней мере по одному человеку. В округе еще не стихли разговоры о восстании, и всем будет интересно посмотреть на нового хозяина Саммербурна и разведать ситуацию в целом.

Клэр на минуту перестала месить тесто и задумалась. Приглашения на помолвку содержали также извещение о смерти отца, так что гости на особое веселье не могут рассчитывать. Она с ожесточением погрузила кулаки в податливую массу. Это будет самая необычная помолвка из всех, о которых она слышала.

Хорошо бы, гости обошли в своих разговорах смерть отца. Домочадцы мало что об этом знают и не смогут рассказать, ни где он погиб, ни при каких обстоятельствах. Известно лишь, что смерть он принял от удара мечом в сердце. Клэр нахмурилась, размышляя о том, что же стряслось с Ульрихом.

Отец считал участие в восстании частным делом и не взял с собой никого из своих слуг. Только Ульрих, который служил у отца камердинером с самого детства, отказался остаться в Саммербурне. Наверное, он тоже погиб в битве, потому что не отходил от отца ни на шаг.

— Леди Клэр! — Жалобный голос служанки отвлек ее от размышлений. — Они пьяны, честное слово! Устроили в курятнике настоящий кавардак.

— Я сейчас посмотрю, Хедди, — вздохнула Клэр.

Она обернула тесто полотном и неохотно вышла из пекарни. Ей не хотелось смотреть, как режут кур. Необходимость наблюдать за тем, как птицам сворачивают шеи, Клэр восприняла как подтверждение того, что жизнь ее круто изменилась.

В курятнике действительно царил переполох: куры и цыплята с душераздирающим кудахтаньем разбегались в разные стороны. Работники со смехом ловили пробегающих мимо птиц и сворачивали им шеи, а затем передавали мертвых кур девушкам, которые отрубали им головы и ощипывали тушки. Ощипанных кур они бросали в котлы с холодной водой, где их мыли, а затем потрошили.

В курятнике стоял кисловатый запах запекшейся крови и внутренностей.

И тут один из мужчин шутя ударил пробегавшую мимо курицу ногой.

— Прекрати, Элби!

В присутствии хозяйки пыл мужчин поубавился, а Клэр, глядя на мертвых кур, невольно задумалась о смерти. О смерти бессмысленной и оправданной, необходимой. Какой смертью умер ее отец?

Кое-кто из завтрашних гостей наверняка мог бы приоткрыть завесу тайны. Но Клэр вдруг поняла позицию матери: она не хочет знать правду, не хочет об этом говорить. Она желает сохранить память об отце, как о человеке миролюбивом и добром, а не о закованном в латы рыцаре.

Клэр была единственной в курятнике, кто с горечью наблюдал за происходящим. Остальные с воодушевлением предавались этому занятию, и, несмотря на ее присутствие, снова раздались шутки и смех.