Элизабет Бойл - Любовь сильнее расчета

Пудра и кремы не могли скрыть припухлость ее губ, мягкий овал щек и, наконец, таинственные томные озера зеленых глаз, которые он увидел, когда она взглянула на него.

Прежде чем Мейсон успел заговорить, она повернулась к своему спутнику и протянула руку. Тот поклонился и очень бережно и торжественно извлек из-под своего кафтана хорошо знакомый Сент-Клеру синий пакет с бумагами и подал его хозяйке. Мейсон прекрасно знал, что последует дальше. Эти бумаги могли быть только счетами. Он явно недооценил местных кредиторов. Для выбивания денег из самых неподатливых должников они прибегали к найму женщин.

Ему было неприятно в этом сознаться, но их можно было поздравить. Она достаточно обольстительна для того, чтобы мужчина отдал ей все, что имеет. Ее спутник застыл, широко расставив ноги и сложив руки на груди, словно изваяние. Одна рука, заметил Мейсон, небрежно касалась рукоятки меча. Видимо, в случае неудачи ее воинственный друг применит свой метод убеждения.

Мейсон снова обратился к загадочной женщине, стоявшей перед ним.

— Не присядете ли? — спросил он, указывая на стул.

Леди улыбнулась кузине Фелисити, которая, как с неудовольствием заметил Мейсон, снова уселась на диван и принялась лихорадочно копаться в своей корзинке с рукоделием. «Скорее всего ищет очки», — предположил он.

— Благодарю вас, — тихо произнесла дама, усаживаясь на краешек стула.

Мейсон тоже сел, мысленно благодаря Фредерика за внушительную и дорогую мебель.

Дама подняла голову, отчего перья над полями ее шляпы закачались, и он увидел изумрудные глаза. Такой чистый оттенок зеленого цвета! Мейсон понял, что никогда не сможет забыть его. Как зеленое сияние священной долины в апрельское утро, как… Он оборвал себя, не позволив увлечься поэзией. Ему никогда раньше не приходили в голову такие странные мысли, и то, что овладело им сейчас, Мейсон мог объяснить лишь присутствием все еще витавшего в комнате духа Фредерика.

Однако, может быть, ему следовало чаще прислушиваться к Фредерику. Брат бы знал, что сейчас сказать…

— Чем могу служить?

Дама улыбнулась. Обворожительная милая улыбка — и от решимости Мейсона не осталось и следа.

— Мое дело достаточно личное. Я хотела бы обсудить его, милорд, только с вами… — Она чуть заметно кивнула в сторону кузины Фелисити.

Личное дело! Эти два слова мгновенно отрезвили Мейсона, реальность ворвалась в его мечты. Все-таки она оказалась сборщицей долгов. Скорее всего пришла за рентой, которую задолжала за собственный дом, и за оплатой счетов своей модистки. Как и прочие! Эта неземная леди могла оказаться еще одной любовницей брата. Даже придя к такому логичному выводу, Мейсон все же не мог избавиться от впечатления, что эта дама чем-то отличалась от других: в ней чувствовалась какая-то утонченность, несвойственная дорогим содержанкам.

— Что бы вы ни собирались сказать, вы можете говорить в моем присутствии. В этом доме нет секретов, — вмешалась кузина Фелисити, продолжая искать свои очки.

Мейсон знал, что теперь кузину не выгонишь. Ее можно было бы соблазнить поездкой к портнихе, но ничто не ценилось кузиной Фелисити выше хорошей сплетни. Он кивнул ей, прося продолжать. Может быть, не повредит, если его наивная кузина поймет, как ее безупречный Фредерик растратил состояние семьи Эшлин.

— Я узнала, что есть невыплаченный долг, касающийся вас, — начала женщина.

Мейсон покачал головой:

— Долг? Сомневаюсь в этом. Мы никогда не встречались.

— Вы — граф Эшлин, не так ли?

Он кивнул, ему послышались в ее голосе чарующие нотки, словно в комнате зазвучала флейта Пана, тронувшая струны его мятущейся души. Опять поэзия? Боже ты мой! Ему необходимо как можно скорее вернуться в Оксфорд, пока он не начал сочинять скверные сонеты и одеваться, как эти идиоты, воображающие себя романтиками.

Дама сложила руки на коленях. На Мейсона снова повеяло духами. Он старался думать о деле, но этот аромат разжигал его воображение. Он опять представил ее в одной сорочке. А если она была любовницей брата, то, вероятно, чаще всего на ней не было ничего.

Посетительница коротко и нежно вздохнула.

— Недавно я услышала, что вы испытываете… как бы это сказать? Затруднения. Поэтому я приехала, чтобы заплатить часть денег, которые должна вам.

— Вы должны мне? — Мейсон был уверен, что ослышался. Или ему это снится, или он сходит с ума, как это некогда случилось с восьмым графом Эшлином. Насколько ему было известно, красивые женщины обычно не платят по долгам.

— Я не могу вернуть все сразу, но я привезла часть денег.

Изящным жестом посетительница достала из отделанного кружевом декольте кошелек и протянула ему. Позднее Мейсон убеждал себя, что только соблазн получить большие деньги заставил его вскочить и, обойдя стол, броситься к ее протянутой руке. Он никогда бы не признался, что истинной причиной явилось непреодолимое желание подойти к ней и ощутить ее близость и опьяняющий аромат. Как не признался бы и в том, что его руки жаждали взять бархатный кошелек, хранивший тепло ее прекрасной груди. Но в тот момент Мейсон все еще старался создать новый облик своей семьи, а откровенность могла и подождать.

— Благодарю вас, — сказал он, принимая предложенные деньги. Кошелек оказался тяжелым, и по его весу он понял, что в нем добротное английское золото.

Его хватит, чтобы получить передышку от кредиторов Фредерика, но тут краем глаза он заметил, что кузина Фелисити яростно трясет головой. Мейсон понял, что она права: нехорошо показывать, что вам не терпится получить деньги. Он остановился и мысленно отругал себя.

У него достаточно деловой сметки, чтобы так не поступать. По крайней мере какая-то доля ее была до того, как эта дама вошла в его кабинет. Кем же он будет, если охотно возьмет деньги у бывшей любовницы своего брата? Не обращая внимания на притягательную теплоту, лежавшую на его ладони, и гору счетов за спиной, Мейсон вернул женщине кошелек.

— Я не могу это принять. Какое бы взаимопонимание ни существовало между вами и моим братом, оно закончилось с его смертью. Не мое дело вмешиваться в его связи, — заявил Мейсон, возвращаясь на относительно безопасное место за столом.

Женщина взглянула на него, а затем на его кузину. Смущение промелькнуло на ее лице, и на мгновение Мейсону показалось, что она сейчас заплачет. «Боже, только не слезы», — подумал он. Ему хватало ежедневных потоков, проливаемых кузиной Фелисити. Но он глубоко заблуждался.

— Милорд, я думаю, вы ошибаетесь, — ледяным тоном твердо произнесла незнакомка. — Мне ничего не известно о связях вашего брата. Как только я узнала о ваших затруднениях, то сразу же приехала. Я твердо намерена возвратить долг.