Ниль Блэк - Гукюн

– Не работаешь – не ешь. Плохо работаешь – не ешь. Не выполняешь приказы – наказание. Ослушаешься – наказание. Будешь продолжать так на меня смотреть – наказание.

В первый же день Юну отправили на задний двор в конюшню помогать ещё четверым слугам её чистить. На заднем дворе дворца помимо конюшни находятся бараки для слуг, где они живут, скотобойня и летняя кухня. Господа в эту часть двора не заглядывают.

Такой огромной конюшни и настолько красивых лошадей Юна не видела ни у отца, ни у Джисона.

– Большая часть в походе с хозяевами, – прислоняется о черенок лопаты симпатичный молодой парень лет двадцати. – Ты ещё не видела Маммона, Хана и Дамира. Увидишь, дышать перестанешь.

– Это кони Дьявола? – поднимает на него глаза вычищавшая денник девушка.

– Маммон – конь хозяина, Хан принадлежит господину Хосрову, а Дамир господину Арслану. Ты откуда? Не похожа на местную. Меня Дунг зовут.

– Из Мираса. Юна, – бурчит девушка и переходит к следующему отсеку, показывая, что не заинтересована более в диалоге.

Уже ко второй половине дня Юна еле разгибает спину. Не привыкшая к физическому труду девушка, которая вечно жила в окружении прислуги, еле передвигает ноги и мечтает рухнуть где-нибудь и заснуть. Желательно вечным сном. Когда объявляют обед, Юна с трудом доползает до столовой для прислуги и с таким аппетитом поедает гороховую похлёбку, будто перед ней зажаренный ягнёнок. Замечаний Юна не получает, исправно делает свою работу и старается не навлекать на себя гнев смотрителей. Спит девушка ещё с четырьмя прислугами в одноэтажном бараке, в котором около тридцати крохотных комнаток. Стены и пол комнат покрыты глиной. В каждой комнате висит по фонарю, один сундук в углу для складывания одежды и узкие кровати у стен.

Слуги просыпаются до рассвета и собираются во дворе, где назначенные Бао люди, они же смотрители, распределяют кого куда. Смотритель за конюшнями, чьё имя Юна не запомнила, вечно пропадает в сарае, где хранятся садовые принадлежности, то с одной девчонкой, то с другой, работников не достаёт, и хоть в этом Юне везёт. Юна всё ищет поводы и часто на передний двор ходит, лазейки высматривает, идею о побеге не оставляет.

К концу недели Юна впервые присутствует на исполнении наказания, когда одного несчастного парня, разбившего поднос с посудой, бьют палками на заднем дворе при всех. Юна смотрит в землю, отказываясь наблюдать за муками несчастного, но его крики всё равно рвут барабанные перепонки и не дают сконцентрироваться. Когда наказание заканчивается, Юну вызывают на кухню к Бао, где тот обычно и проводит большую часть своего времени.

– Поработаешь теперь во дворце, будешь мыть полы, отвечаешь за коридоры. К концу недели будешь на замене обслуживать гарем. Всё понятно? – чавкая, поглощает пищу мужчина.

– Найдёте пылинку и выпорете? – зло спрашивает всё ещё не отошедшая от наказания во дворе Юна.

– О нет, порка – самое легкое наказание, – гогочет Бао. – У меня фантазия куда обширнее. Будешь вот так со мной разговаривать, мы по пунктам весь мой список пройдём. Прислуга не те люди, с которыми надо мягко и нежно, они только язык силы понимают. Дай им волю, и обленятся, а потом меня же прирежут, поэтому и держу всех в ежовых рукавицах. Ты слишком мала, чтобы это понимать. А теперь дуй работать.

– А вы пробовали с ними, как с людьми? – не сдаётся девушка.

– На порку нарываешься? – откладывает в сторону бокал вина и зло смотрит на нее мужчина. Юна, повернувшись, покидает кухню.

***

Вторая неделя в роли прислуги подходит к концу. Юна обошлась без наказаний, но сильно похудела из-за недоедания и непосильного труда. С самого рассвета и до глубокой ночи она не может найти даже пару минут присесть. Она сперва бежит в конюшню, потом убирать сад, оттуда на кухню мыть посуду, снова конюшня, уборка заднего двора после приготовления еды, опять посуда.

Сегодня вместо кухни Юна обслуживает обитателей гарема, которые нежатся под лучами весеннего солнца у бассейна, но в воду нырять из-за холода не осмеливаются. Юна несёт к бассейну поднос, нагруженный бокалами щербета, и вновь бежит обратно, теперь уже за сладостями. Пока она, петляя по коридорам, идёт к бассейну из кухни, ее нос щекочет запах разложенной по подносу в руках свежей выпечки, и она, глотая слюну, с трудом сдерживается, чтобы не съесть хотя бы одну. Юна боится, что, если кражу обнаружат, ее накажут, и не рискует. Вчера одного из парней били палкой по рукам за то, что он потянулся за хлебом раньше, чем смотритель разрешил приступать к еде. Юна раскладывает блюдца со сладостями на столики у воды, усиленно игнорирует направленные на нее презрительные взгляды и шепот, напоминающий шипение змей.

– Каким же надо быть страшилищем, чтобы, только увидев тебя, господин решил, что вы с навозом идеальная пара.

– А высокомерия-то сколько, оно и понятно, ты ведь себя в зеркале никогда не видела.

– Может, покойный Риал спутал и вместо шута тебя в гарем взял?

Юна слышит всё, но уговаривает себя не реагировать, глаз с пола не поднимает.

И только Рин молчит. Она, перекинув ногу на ногу, сидит на низком лежаке и задумчиво за всем наблюдает. Этот громкий гогот и смех раздражают Рин.

«Глупые девчонки, которым только брось кость, и они, даже не разобравшись, по зубам ли она им, сразу же на неё накинутся. Господин выслал ее убирать навоз в наказание, но за что он ее наказывает? Почему не наказал так же, как и всех? Почему не выпорол прилюдно? Кто тут кому что доказывает, а главное, зачем? Эта девчонка та, из-за кого убили Риала. Сама девчонка при этом жива. Что-то не сходится. Что-то здесь не так», – думает озадаченная Рин. Девушка решает, что она ее разгадает, а пока просто понаблюдает.

– Налей мне вина, – подняв бокал, постукивает по нему ногтем Рин.

Юна, схватив кувшин, подходит и аккуратно, боясь пролить, наполняет бокал, заставляя себя не смотреть на девушку, хотя хочется. У Рин большие глаза, густые ресницы, сочные и пухлые губы, но несмотря на это кукольное личико, взгляд ее острый, как лезвие – Юна на миг его ловит, но уже режется. Девушка возвращается на кухню, а Рин долго ей вслед смотрит.

Она – опасность, а предчувствие Рин ее никогда не обманывало. Лучше убрать эту опасность сейчас, пока она не разрослась, пока в своих руках хоть маломальскую власть не ощутила. Рин поднимается с места и вальяжной походкой идёт во дворец.

– Бао, Бао, Бао, – обходит стол в комнате отдыха, скользя по нему своим бокалом, Рин и с улыбкой смотрит на обнимающего какую-то девчонку мужчину. – Всё не надоело по углам девчонок зажимать?

– Госпожа Рин, давно не навещаете старика, – подскакивает на ноги Бао и, поцеловав ее руку, выгоняет всех и приглашает ее присесть.