Селеста Брэдли - Соблазнить шпиона

Что самого плохого могло бы случиться? Она может умереть. Нет, хуже, она может умереть, не найдя Уиндема, и потом может умереть Уиндем.

Это определенно самое худшее из того, что может случиться.

Она достигла вершины холма на некотором расстоянии от сумасшедшего, поглощенного представлением внизу.

– Один, два, три, четыре, – считал он с холодным смешком. – Четыре, три, два, один…

Алисия спряталась за стволом дерева и осмотрелась. Как и во времена ее детства, панорама празднества у лорда Кросса разворачивалась перед ней. Она могла отчетливо рассмотреть первый стол, за которым сидели Джулия, Уилла и Оливия. Могла она видеть и огромный поднос с десертом, стоящий перед принцем-регентом: яркие волосы Альберты и богатый ассортимент фруктов, который даже больше, чем следовало, привлекал внимание его высочества.

Алисия почувствовала, как ночная сырость пронизывает ее до костей. Пахло холодной влажной землей. Алисия вздрогнула.

– Эта мысль никуда не годится, – пробормотала она себе под нос. Она развернулась, собираясь уйти. Но поскользнулась на мокрой земле и еле удержалась, чтобы не рухнуть лицом в грязь. Когда она выпрямилась, мужчина был уже в нескольких ярдах от нее. На его лице были ужасные шрамы. Длинные красные полосы, частично затянувшиеся раны, искажали его лицо. Трудно сказать, как он мог выглядеть раньше, но сейчас он походил на ночной кошмар. К тому же его нож был гораздо длиннее, чем у нее.

– Добрый вечер, прелестная шлюха.

Она не забудет этот голос до конца своих дней. Это был он, человек из сада. Помня, как его жестокость подействовала тогда на нее, Алисия отступила назад.

– По глупости я думала, что смогу остановить вас. Я передумала, – сказала она.

Химера вежливо кивнул:

– Как пожелаете. Я просто убью вас потом.

Он это и собирался сделать. Она могла видеть это в серой глубине его глаз. На самом деле эти глаза были страшнее, чем все его ужасные шрамы. У нее было такое чувство, что он был монстром задолго до того, как его ранили.

И теперь она была наедине с этим чудовищем. В животе у нее похолодело при мысли о том, что он скоро заговорит с ней и будет смотреть ей прямо в глаза. И почему она решила, будто может общаться с ним?

– Вы невероятно глупая женщина, вы это знаете?

Пока Алисии еще удавалось не кивнуть, соглашаясь с ним. Но яд проникал внутрь, сила его убеждения начинала действовать.

Он обернулся, чтобы взглянуть на грандиозный спектакль, разыгрывающийся внизу.

– Они называют себя именами хищников, вы это знаете? Ваша пресловутая «Королевская четверка»: это Кобра, Лев, Лиса и Сокол. – Он засмеялся сумасшедшим, скрипучим смехом, у Алисии кожу защипало от страха. – Я предпочитаю иметь дело с людьми. – Он посмотрел на нее. – Мужчина – умный зверь, а все умные звери и охотники, и добыча.

Мужчина. Это так типично. Алисия почувствовала, как ее охватывает гнев, она обрадовалась и испугалась этого одновременно – поскольку именно сейчас было не время перечить этому мужчине.

– Тогда я должна быть вдвое умнее вас. – Господи, куда ее опять заносит? – Я женщина, и мой пол подвергался преследованиям с начала времен. – Теперь она уже завелась. – Я оставила отца и любовника, потому что не хочу позволять мужчине диктовать мне, что я должна делать. И я не собираюсь позволять это уродливому, гниющему, покрытому шрамами мужчине.

– Это невежливо.

Она нахмурилась:

– Я никогда и не была вежливой. Этого люди ждут от меня, потому что я хорошенькая.

Углы его губ дрогнули, но это была не улыбка.

– Я больше не буду этого предполагать, уверяю вас.

– Ну, по крайней мере, вы быстро схватываете. Попытайтесь не забыть: мы не можем позволить вам убить их.

Холодная гримаса превратилась в самодовольную усмешку.

– Но я это уже сделал.

В животе у нее похолодело. Это не могло быть правдой. Прищурившись, она взглянула на Химеру:

– Пока нет, вы этого не сделали.

Он постарался никак не реагировать. Слишком старался.

– Вы заперли их где-то, где им грозит опасность.

И опять собеседник только медленно помигал.

– Они почти уничтожены, поверьте мне. «Катр руаяль» уже не существует.

«Катр руаяль». Действительно, как-то по-детски.

Она медленно сделала шаг назад. Если четверо мужчин беспомощны, – ох Господи, Стентон! Куда же засунул их этот маньяк? Куда-то, что скоро будет разрушено? Что вскоре наполнится водой, или там не будет воздуха, или…

Или сгорит.

«Праздник огня» мистера Форсайта.

Это было отлично придумано, смертельно и ужасно.

– Вы – злобный ублюдок.

Он состроил кривую усмешку. Это было страшно.

– Я никогда не утверждал, что я милый. Этого люди ждут от меня, потому что я хорошенький.

Не успела она отреагировать или даже моргнуть, как он вонзил в нее нож. Химера отступил назад, оставив рукоятку торчать из живота Алисии, как крючок, на который он мог бы повесить свою шляпу.

– Если рана хорошая, то требуется время, чтобы она оказалась смертельной. Я мог бы пронзить вам сердце, – непринужденно произнес он, хлопая себя по груди. – Здесь есть точка, как раз между ребрами, где клинок проникает без труда прямо в сердце и смерть наступает мгновенно. Это было бы более милосердно, это правда. Но у меня в последнее время с милосердием плоховато. Я буду наслаждаться, думая о том, как вы, бесконечно мучась, все больше приближаетесь к кончине, медленно изливая свою кровь на холм, наблюдая затем, как горит ваш любовник, и не имея возможности спасти его от огненного конца.

Отвернувшись от Алисии, он переключил внимание на представление у холма. Алисия воспользовалась этим. Вынув из раны нож, она метнулась к Химере и с силой вонзила его в грудь.

– Благодарю, – прерывисто дыша, сказала она и быстро отступила от него.

Потом, когда ее собственная горячая кровь заструилась по боку, голова у нее закружилась, и она едва удержалась на ногах. При этом она не отрываясь смотрела на Химеру.

Человек со шрамом тупо уставился на рукоятку, торчащую, из его груди. Он покачнулся и взглянул на Алисию. Зажав рану рукой, она отошла еще дальше, боясь, что он снова бросится на нее. Но он сделал всего два неверных шага и рухнул на землю прямо у ее ног.

Потом сумасшедший, жестокий блеск в его глазах погас, как отгоревшая свеча, и его серые глаза стали плоскими и мертвыми.

Она хрипло всхлипнула.

– Нужно было вам послушать… послушать меня, злобный ублюдок. Я вам говорила… говорила, что я не милая!

Стентон ничего не мог рассмотреть. Полог ночи опустился, и прекратилась гипнотизирующая игра света в щелях между планками. Он ощущал растущий гнев Гринли и мучительное волнение Марка. Он мог себе представить, как боится за свою жену Рирдон, потому что и сам испытывал такие же чувства.