Элоиза Джеймс - Безумная погоня

Лишь один раз, когда после завтрака они оказались наедине, Стивен взглянул на нее с холодной улыбкой и довольно равнодушно спросил:

— Насколько я понял, вы решили больше меня не добиваться?

— Я никогда никого не добиваюсь, — ответила Беата, надеясь, что он хотя бы поцелует ее или улыбнется, как улыбался Эсме или Хелен, однако граф ограничился поклоном и ушел. И тут, глядя ему вслед, Беата неожиданно поняла, что ничего не хочет так сильно, как побежать следом за этим мужчиной. Увы, Стивен не проявил сколько-нибудь заметного желания поддерживать с ней отношения. Да и как он мог? Для нее у него не было времени. Если он не играл на пианино со своей любовницей, то обменивался непристойными шутками с невестой. Одному Богу известно, где он проводил ночи. Беата чуть не заскрежетала зубами; для нее уже стало традицией сначала думать о Стивене Фэрфаксе-Лейси, а потом ругать себя за это.

Как это ни прискорбно, но леди Беатрикс Леннокс страдала от потери самоуважения. Сначала мистер Фэрфакс-Лейси отказался сделать ее своей любовницей, взяв вместо нее Хелен, а потом маркиз Боннингтон не выказал к ней ни малейшего интереса.

Чтобы перебороть слезы, Беата захлюпала носом так громко, что даже не услышала, как к ней кто-то подошел.

— Вы не боитесь приближаться к этому пожирателю жакетов? — раздался знакомый голос почти у самого ее уха.

Кажется, она стала похожа на выдрессированную собачку, подумала Беата с горечью. Стоит ей услышать этот голос, как у нее подгибаются коленки.

— Козел меня не беспокоит, — ответила она, не оборачиваясь и не глядя на него.

— Тогда нам следует показать это чудное создание остальным гостям, — лениво произнес он. — Боюсь, что Эсме даже не подозревает о его существовании, в то время как я завел привычку в обязательном порядке наносить сюда краткий визит.

Беата призвала на помощь всю свою выдержку.

— А я думала, что вы все свободное время проводите с леди Годуин. Или, может, леди Ролингс требует к себе больше внимания?

— О, так вот что вас занимает! Только не говорите мне, что ревнуете…

Его голос приобрел странное мелодичное звучание, и это привело Беату в смятение.

— Вовсе нет! — Она наконец повернулась к нему. Не сказать, чтобы Фэрфакс-Лейси был так уж красив: из уголков его глаз разбегались морщинки, и подбородок тоже не годился в качестве образца. Господи, как же она ненавидела длинные подбородки!

— Ну вот и отлично. — Стивен удовлетворенно кивнул.

Что именно «отлично», этого Беата никак не могла понять. Уж не смеется ли он над ней? Нет, скорее, сочувствует. Пропади все пропадом!

— Видите ли, Эсме и я… — произнес он неуверенно и замолчал.

— Можете ничего не говорить, — буркнула Беата. — Я и сама все вижу. И смею вас заверить, у меня нет на этот счет никаких чувств, кроме радости за вас обоих.

— Счастлив это слышать.

Как это несправедливо, что от его улыбки у нее ноет в животе. Тяжелый подбородок, тяжелый подбородок, тяжелый подбородок, твердила она про себя, и тут же добавляла: ну и что!

— У нас с Эсме оказалось столько общих интересов! — Судя по всему, Стивен все же решил рассеять ошибочные представления, которые могли сложиться у Беаты. — Я уже и забыл, как меня забавляют игра слов и шутки.

— Вот и прекрасно, — пробормотала Беата. Больше всего ее расстраивало, что она потерпела сокрушительное поражение от толстухи на девятом месяце беременности.

Бросив на Беату косой взгляд, Стивен подумал, что, если он не ошибается, его тактика наконец сработала: она буквально сгорала от ревности.

— — А вы любите шутить? — поинтересовался он.

Очевидно, ей нужно принять участие в конкурсе непристойных шуток, чтобы удостоиться великой чести стать еще одной женщиной в жизни мистера Фэрфакса-Лейси, но Беата вовсе не собиралась снисходить до столь унизительного поступка.

— В моем запасе есть несколько, — созналась она вопреки своим лучшим намерениям. — Вам известна баллада, которая начинается так: «Он пролежал в постели как чурбан год или два, не давая мне ничего хорошего и ничего не делая сам»? Там всего несколько строчек.

Стивен рассмеялся:

— Вероятно, мужчинам не нравится повторять эту балладу в своем кругу.

— Ничего не могу сказать про мужчин, а вот я подумываю, не вернуться ли мне в Лондон, мистер Фэрфакс-Лейси, — изрекла Беата, сама удивляясь своему спонтанному решению. — Мне нужно нанести визит портному — как-никак мой любимый наряд сжевала эта невежливая скотина.

Козел неодобрительно скосил на нее глаза.

— Во-от как, — протянул Стивен. — Так вы действительно решили не ухаживать за мной?

— Сколько раз можно спрашивать одно и то же? — не сдержалась Беата, бросая на него взгляд из-под ресниц. Странно, но теперь у него был весьма встревоженный вид.

— Может показаться, что мой главный порок — заносчивость, — произнес Стивен. — Хотя до последнего времени я об этом даже не подозревал. Я искренне извиняюсь, если ошибочно принял за правду ваш интерес ко мне, когда мы играли вместе в бильярд.

При чем здесь его ошибка? И разве она должна ухаживать за ним? Почему он сам не пытается соблазнить ее?

И тут ей отчаянно захотелось его поцеловать. Вернее, ей хотелось, чтобы он поцеловал ее, и, похоже, такой шанс у нее еще имелся, пока Эсме не утащила его за собой. К несчастью, Беата никак не могла заставить себя послать ему хотя бы один из своих обольстительных взглядов из-за окончательно парализовавшего ее смущения.

Они, наверное, так и стояли бы перед жующим козлом вечно, если бы Беата неожиданно не услышала свой голос.

— Я подумаю на эту тему, — кое-как пролепетала она.

— Что-то я не совсем понял, что вы сказали…

— Ну, то есть я сегодня решу, стоит вас добиваться или нет, — с трудом выдавила она.

— Вот и отлично.

Каков наглец! Фэрфакс-Лейси вел себя так, словно они обсуждали поездку на пикник. Беата не могла придумать, что еще они могли сказать другу друг, поэтому быстро распрощалась и, ткнув зонтиком в камень, имевший несчастье оказаться на ее пути, направилась к дому.

Сегодня она час потратит на купание, два — на одевание и все остальное время — на макияж. Так или иначе, она все равно соблазнит этого мужчину. Бог видит, соблазнит, если, конечно, он вообще поддается соблазну.

Эсме неподвижно смотрела в окно гостиной на поздний весенний снег. В хлопьях белых снежинок желтые крокусы, что росли у дома, выглядели бледными и заброшенными. А может, это ей только казалось, оттого что ее саму бросили? Или бросила она? Вот уж правда, теперь сам черт не разберет!

Комедия ошибок, составившая сюжет этого собрания аристократов в загородном доме, невольно будоражила ее воображение. В глазах всех она и мистер Фэрфакс-Лейси собирались пожениться, но точно так же все знали, что Хелен крутит роман все с тем же мистером Фэрфаксом-Лейси, хотя мужа Хелен это, похоже, ничуть не взволновало. На следующее утро граф собирался уезжать, и, насколько Эсме могла судить, он с удовольствием ругал Хелен по поводу переложения Бетховена и не обращал никакого внимания на Фэрфакса-Лейси, щедро осыпавшего его жену комплиментами.