Бренда Джойс - Любить и помнить

Регина в изумлении взглянула старику в глаза. Она впервые услышала в его голосе скорбь. И еще она услышала отеческую любовь — любовь, которую Рик в разговоре с сыном всячески старался скрывать.

Проехав две мили по пыльной дороге, они увидели перекресток с деревянным указателем, на котором белыми печатными буквами было выведено «Мирамар». Под этим указателем висели еще три. Первый был направлен на север, на нем было написано, что до Пасо-Роблес пять миль.

Второй указывал на восток, на расположенный в ста двенадцати милях Фресно. Третий был повернут на юг, к оставшемуся в двух милях позади Темплтону.

Они повернули на запад, и вскоре ветка железной дороги, идущая с севера на юг, исчезла из виду. Вокруг простиралось безбрежное царство песчаных, золотистых от яркого солнца холмов. Высоко над холмами в синем небе царственно парили соколы. Пейзаж был очень живописным, но, погруженная в свои невеселые размышления, Регина ничего не замечала вокруг.

Слэйд сидел рядом с ней на переднем сиденье старомодного кабриолета, влекомого вперед двумя довольно резвыми кобылами. На заднем сиденье негромко постукивали друг о друга сваленные там чемоданы. Слэйд так и не произнес ни единого слова с того времени, как подъехал к гостинице, чтобы погрузить ее багаж. Регина не заметила, чтобы он хотя бы раз взглянул на нее. Вряд ли это можно было объяснить чем-то иным, кроме как чувством глубокой неприязни к ней. Но чем она вызвала эту неприязнь, оставалось для Регины загадкой.

На указателе дороги на Мирамар не было написано расстояние, и Регина не знала, сколько еще им придется проехать в полном молчании. Поэтому она решилась заговорить первой.

— Твой отец удивительно великодушен, — осторожно произнесла девушка.

Слэйд ничего не ответил.

— Я очень ему благодарна. — Она никак не могла представить, чтобы ее спутник совершенно не желал с ней разговаривать.

— Уверен, что это так и есть.

Его тон не выражал никаких эмоций, и Регина вздохнула с облегчением.

— Он вовсе не был обязан оказывать мне гостеприимство, — продолжала Регина.

— Рик не станет делать того, чего он не хочет. — Слэйд наконец повернул к ней голову. Его взгляд был по-прежнему мрачным.

— Это звучит так, будто ты меня предупреждаешь.

— Может, и так.

— Он — твой отец.

— В это трудно поверить.

Регина открыла было рот, чтобы сказать Слэйду, что его отец любит его, но не произнесла ни звука. Ей не следует вмешиваться в чужие дела. Отношения в семье — это не для посторонних.

— Я тебя рассердила, — стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче, произнесла Регина, — извини.

Он снова бросил на нее взгляд. В его глазах все еще была видна злость, но это была уже не та сумасшедшая ярость, какую она видела утром, когда Слэйд вошел в ее комнату.

— Извини, — еще раз смущенно повторила она. — Я совсем не намеревалась злить тебя — особенно после того, как ты меня спас.

Слэйд сжал поводья.

— Не говори так больше. Я тебя вовсе не спасал. Нашел и отвез в город, вот и все. Если бы не я, это сделал бы кто-нибудь другой.

— Вот как? А если бы я очнулась, начала искать дорогу и заблудилась?

Он снова скользнул по ней взглядом.

— Все равно, мне не нужно твоей благодарности.

— Но у тебя она уже есть.

Слэйд молча направил взгляд вперед, поверх лошадиных голов, к теряющейся в дымке линии горизонта.

— Ну и черт с ней, — негромко произнес он.

Регина почувствовала себя так, словно ее ударили.

— Поворачивай назад! Отвези меня обратно в Темплтон.

И забудь обо мне. Я останусь в гостинице до тех пор, пока не почувствую себя лучше, и потом отправлюсь в Сан-Луис-Обиспо. Я уверена, что Сьюзен не откажет мне, тем более когда я нахожусь в таком состоянии. Я не хочу больше иметь никаких дел с твоей семьей.

Слэйд неловко улыбнулся.

— Ты считаешь меня полным мерзавцем?

— Нет. Вовсе нет. Но я не понимаю, почему ты так меня ненавидишь.

Слэйд повернул голову, и его взгляд на мгновение задержался на ее лице.

— Ты тут ни при чем. Я сердит вовсе не на тебя.

— Не на меня?

— Нет.

Регина почувствовала необыкновенную радость, словно с ее плеч свалилась гора. Но выражение глаз Слэйда по-прежнему оставалось мрачным и мгновенно согнало появившуюся на ее лице улыбку.

— Если ты сердит не на меня, значит, речь идет о твоем отце?

— Именно так. — По тону этой короткой реплики Регина поняла, что разговор переходит в сферу, которую ей не следовало затрагивать. Но она также помнила печаль и сожаление в голосе отца Слэйда, его любовь к сыну и что-то еще, чего она не смогла разобрать.

— Он чем-то обидел тебя?

Слэйд бросил на девушку быстрый взгляд.

— Нет, он сделал еще хуже, — отрывисто бросил Слэйд, — но это тебя совершенно не касается.

— А вдруг касается? Ты сердит на него из-за меня!

— Мы с Риком не ладили еще задолго до твоего появления; не будем ладить и тогда, когда ты исчезнешь.

Регина промолчала. Ей тяжело было смириться с мыслью, что отношения этих двух людей, которые уже стали ей в чем-то близкими, никогда не станут дружескими и она никак не способна это изменить.

Она пристально вгляделась в профиль своего спутника.

У него были правильные черты лица — пожалуй, чересчур правильные. Неожиданно Слэйд повернул голову. Регина поспешно отвела глаза.

— Чего ты хочешь от меня?

В своем ответе Регина не колебалась ни секунды.

— Дружбы.

Слэйд бросил на нее полный изумления взгляд.

Регина и сама была удивлена собственной прямотой. На ее ладонях от волнения даже выступил пот. Не имея памяти, она прекрасно знала, что леди не предлагают свою дружбу посторонним людям.

— Между нами дружба невозможна.

Регина опустила глаза на свои пальцы и начала изучать их так же пристально, как Слэйд смотрел на далекую линию горизонта. Она понимала, что сейчас самым лучшим для нее было бы переменить тему разговора, однако вместо этого произнесла:

— А почему нет?

Внезапно, натянув поводья, Слэйд остановил лошадей и накрутил вожжи на руку. Хотя он и замер неподвижно, Регина буквально ощущала, как его распирает что-то. До этого момента она думала, что Слэйд испытывает лишь злость на отца, и только сейчас поняла, что ошиблась.

Слэйд повернулся к ней, и она увидела в его глазах все, вплоть до самой потаенной мысли. В этих глазах горело плотское желание, столь сильное и страстное, что Регине стало жутко. Именно это желание влекло ее к Слэйду.

— Разве что ты имеешь в виду определенный вид дружбы. Но даже и такая дружба для нас невозможна.

Завороженная его пронзительным взглядом, Регина не могла вымолвить ни слова. Дойди слова Слэйда до ее сознания, они бы больно ее ранили, но Регина была слишком поглощена его горящими глазами. Она была женщиной, он был красивым мужчиной, и его притяжение росло с каждым ударом ее сердца. Прошло всего несколько мгновений, и она почувствовала, что задыхается. А если она наклонится вперед?