Николь Джордан - Повелитель соблазна

Он потерял счет ночам, когда она уговаривала и успокаивала его. Иногда просто звала по имени, пробуждая от кошмара. Иногда пела колыбельную, убаюкивая его. Иногда он даже вел с ней длинные воображаемые беседы.

Он всегда представлял ее прекрасный образ и долго мечтал перед сном…

В последний год войны он, наверное, сошел бы с ума, если бы не она.

Возможно, он до сих пор немного безумен, если не может забыть случившееся в сражении при Талавере. Не может простить себя.

Как можно жить в мире с собой, когда твой лучший друг отдал свою жизнь ради тебя?

Макс задумчиво смотрел на переливающиеся золотистые отблески солнца в голубой воде. Если бы не он, Филипп вообще не пошел бы в армию. Филипп Херст был наследником графского титула, а старшие сыновья аристократов не должны становиться пушечным мясом. Но он без всяких уговоров последовал за Максом.

Тогда они оба были такими наивными идеалистами! Отплыли на Пиренейский полуостров, смеясь и споря, кто больше прикончит лягушатников! К сожалению, оба довольно скоро познали страшную реальность войны.

Макс стиснул зубы. Недаром он отказывался говорить о гибели друга с кем бы то ни было. Даже сейчас не мог заставить себя обнажить свою скорбь, свою вину. Даже перед Каро. Но зато мог бы более мягко попрощаться с ней вчера ночью. Потому что страстно нуждался в ее утешении. Хотел его. В каждом ее прикосновении было нечто необычайно целительное. Но еще больше он жаждал ее страсти.

Прищурившись от ослепительно яркого света, Макс повернулся и оперся спиной о поручень. Он хотел увидеть Каро в тот момент, когда она поднимется на палубу. Потому что желал ее. Желал страстно. Огонь, зажженный ими в руинах, все еще полыхал между ними, и доказательством служило единственное прикосновение к ней. Но после вчерашней ночи ему придется убедить Каро в своем желании.

Вчера он намеренно отпугнул ее, но сейчас намеревался исправить ошибку. Дать ей ясно понять, что тоска и скорбь о погибшем друге не имеют ничего общего с его чувствами к ней.

Она увидела Макса, как только поднялась на палубу, и чуть не споткнулась, густо покраснев при мысли о собственном бесстыдстве прошлой ночью. Даже после неспокойного сна сердце все еще жгло при воспоминании о том, как он ее отверг.

Когда он шагнул ей навстречу, она расправила плечи и гордо вскинула голову. Его черные волосы растрепало ветром, и один локон упал на лоб. Так он казался моложе и чуточку уязвимее.

Не успела она раскрыть рот, как Макс предупреждающе поднял руку:

– Я должен извиниться, ангел. Знаю, вчера ночью ты всего лишь хотела помочь.

– Т-гак и есть, – настороженно пробормотала она.

– Я не люблю говорить о своих кошмарах.

– Я так и поняла, – сухо бросила Каро. – Но не стоит бояться, что я повторю свою ошибку. Я больше не попытаюсь утешить вас.

– Поверь, я буду невероятно сожалеть об этом. Прошлой ночью мне страстно хотелось поцеловать тебя, и не только. Просто я знал, что стоит начать, и я не смогу остановиться.

Судя по пристальному мрачному взгляду, он говорил правду.

– Ну… теперь это вряд ли что-то значит, – пожала плечами Каро.

– Значит, и очень много, – возразил Макс и, подойдя ближе, накрыл ладонью ее затылок и припал к губам. Поцелуй был жестким, чувственным, исступленным… намеренно возбуждающим.

Каро, охнув от изумления, так растерялась, что и не думала сопротивляться. Как может единственный поцелуй сотворить с ней такое – отозваться в каждой клеточке тела, наполняя его пьянящими волнами ощущений? Все ее чувства мгновенно возродились к жизни, а опаляющий жар вспыхнул внутри, собравшись огненным озером внизу живота.

Но поцелуй показался ей слишком коротким. Макс так же резко освободил ее и отступил. Каро продолжала стоять, ошеломленная, лишившись дара речи, ежась под его бесцеремонным взглядом. Должно быть, увиденное ему понравилось, потому что синие глубины глаз зажглись чисто мужским удовлетворением.

– Я так и думал, – хрипло пробормотал Макс. – Ты больше не сможешь изображать безразличие. Так же, как и я.

Каро, подняв подбородок, пронзила его негодующим взглядом.

– Какого черта вы целуете меня на открытой палубе, где любой из команды может нас увидеть?

– В следующий раз я постараюсь найти более уединенное место.

– Следующего раза не будет!

– Конечно, будет. Ты только что доказала мою правоту.

– Какую еще правоту?

– Я хочу тебя, милый ангел. И ты хочешь меня так же сильно.

Каро пришлось признать, про себя, разумеется, что это чистая правда. Она хотела его – безумно. Но не доставит Максу удовольствия, подтвердив это.

Проклиная свою пылкую натуру, она глубоко вздохнула и порылась в кармане. А когда вынула острый четырехдюймовый стальной клинок и показала Максу, тот зловеще прищурился.

– Как видите, – объявила она, – у меня есть свой нож.

Настала очередь Макса насторожиться.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь бросать его в вас, – снисходительно обронила Каро. – Просто подумала, что можно устроить состязание.

– Состязание?

– Да, по метанию ножей. Это развлечет нас обоих. Поможет скоротать время. Что? – спросила она, когда Макс оценивающе смерил ее взглядом. – Боитесь проиграть?

Его губы изогнулись в нерешительной, но, вне всякого сомнения, веселой улыбке.

– Может, мне и стоит бояться. Я начинаю понимать, насколько опасно тебя недооценивать.

– Совершенно верно. Но наше состязание подождет несколько часов. Я пообещала капитану Биддику проверить корабельные журналы, поскольку сам он не в ладах с математикой. Три часа не слишком поздно?

– Прекрасно, ангел. Три так три.

Они встретились в назначенное время и установили правила и условия состязания: десять бросков по каждой из десяти мишеней, и так три гейма подряд.

– Вы вполне можете выиграть, потому что я давно не практиковалась, – вздохнула Каро, пока они расставляли бочонки различной высоты и на различных расстояниях и рисовали кружки, – но я быстро учусь.

– Я помню, – блеснул глазами Макс.

При этом недвусмысленном напоминании об их ночи страсти Каро порозовела, но следующее замечание Макса вывело ее из себя.

– Если я выиграю, в качестве приза потребую тебя.

– Ничего подобного! Игра идет на деньги!

Когда она сделала первый бросок и нож вонзился в дюйме от кружка, Макс одобрительно кивнул.

– Кто научил тебя орудовать ножом?

– Отец.

– Очевидно, он весьма своеобразно понимал принципы воспитания единственной дочери.

«Ты и половины всего не знаешь», – подумала Каро.

– Верно, но на нашем острове к необычным женщинам относятся гораздо более снисходительно. Впрочем, и неотразимых мужчин у нас хоть отбавляй. Я как-то знала пирата, обожавшего метать ножи в живые мишени.