Сюзанна Энок - Нечто греховное

– Успокойся, я ведь ее уже не держу! – Шарлемань попятился от девушки.

– Дженни, все в порядке. – Сарала встала между служанкой и Шарлеманем, прикрыв его своим телом.

– Нет, миледи, это не порядок! – не унималась Дженни. – Я должна вас опекать и не допускать никаких происков коварных ловеласов в отношении порядочной девушки. Я не позволю, чтобы какой-то вертопрах запятнал вашу девичью честь! Знаю я их кошачьи повадки! Как вам не стыдно, милорд?!

– Ловеласов? – переспросил Шарлемань, живо представив себя заправским донжуаном, не пропускающим ни одной юбки в парке.

Нет уж, он вовсе не кошачьей породы! Вот уже несколько дней, как у него не находилось времени для своих любовниц, ему не хотелось встречаться ни с одной из игривых подружек, потому что воображением его овладела Сарала, очаровательная смуглокожая индийская принцесса. Шей похлопал глазами, пытаясь собраться с мыслями, и густо покраснел, осознав, что ровным счетом ничего не соображает.

Сарала отобрала у служанки зонт и сказала:

– Не смей называть лорда Шарлеманя вертопрахом! У него и в мыслях не было покушаться на мою честь. Просто он слегка обескуражен своим поражением в торговле и сейчас пытается подтолкнуть меня на опрометчивый шаг. – Она обернулась и спросила у Шарлеманя: – Так что же вы надумали, милорд? Потрясти меня поцелуем? Или же соблазнить? Моя цена остается прежней – шесть тысяч фунтов стерлингов за весь шелк.

Опасаясь, что она поколотит его зонтом, Шарлемань отступил в сторону. Целовать ее он не собирался, это получилось как-то непроизвольно. Она притягивала его к себе острым умом, самоуверенностью и способностью наперед просчитать его шаги. Не означало ли это, что он уже не сможет противостоять ее проницательности и непременно потеряет шелк?

Призвав на выручку всю свою сообразительность, Шарлемань шутливо произнес:

– Я предпочел бы проверить вас на стойкость, сыграв с вами партию в карты либо в бильярд.

– Так на прочность или на вкус? – язвительно спросила она с легкой дрожью в голосе.

Он воспрянул духом, смекнув, что их просто тянет друг к другу, и с улыбкой сказал:

– Это уж вы решайте сами, Сарала. А я навещу вас завтра в полдень, прихватив с собой корзиночку для пикника.

С этими словами он повернулся к ней спиной и направился к южной оконечности парка.

– Я не смогу вас принять! – крикнула ему вслед Сарала. Не замедляя шаг и не оборачиваясь, он воскликнул:

– Еще как примете! – И широко ухмыльнулся, пользуясь тем, что она не видит его лица. Опыт обращения с прекрасными дамами подсказывал ему, что после такого поцелуя их переговоры затянутся на неопределенно долгое время.

– Миледи, так мы промокнем до нитки, – сказала Дженни. Сарала встряхнулась и сообразила, что они стоят под Дождем.

– Пожалуй, – задумчиво произнесла она, передавая служанке зонт, и хотя ручка у него оказалась отломанной и вообще он мог защитить их разве что от капель утренней росы, все-таки можно было еще попытаться спасти платья от превращения в мокрую тряпку. – Пошли скорее домой!

Дженни с трудом раскрыла зонтик и подняла его над их головами.

– Я не сделала ничего дурного, миледи, – сказала она при этом. – Пусть он и лорд, но все равно не вправе целовать вас у всех на виду!

– Успокойся, Дженни! Ты поступила правильно, этот урок пойдет ему на пользу. Спасибо тебе за твою ревностную опеку! Но только пусть все это останется между нами.

Сарала обернулась и посмотрела служанке в глаза.

– Хорошо, миледи. Вы еще не промокли до костей? – спросила она.

– Нет, но все еще чувствую легкий озноб после всего случившегося.

Ее действительно трясло, но только не с перепугу, а вследствие потрясающего поцелуя, которого она жаждала в душе. Он все еще пылал на ее губах. Она провела по ним кончиком пальца, и ей стало жарко. Она ускорила шаг, изменившись в лице Дженни засеменила следом, держа зонт в вытянутой руке.

Случалось, что мужчины и прежде ухаживали за ней. Эти незадачливые ловеласы наивно полагали, что сумеют склонить ее к интимной близости, хотя не могли даже в предпринимательстве с ней сравняться ни сообразительностью, ни деловой хваткой.

Но пылкие поцелуи Шарлеманя разительно отличались от тех, которые порой срывали с ее губ другие ухажеры. Он признался, что восхищен ею, и это подтвердили его крепкие объятия. Немного тревожило ее только то, что целовался он подозрительно хорошо.

Они с Дженни вышли из Гайд-парка. Дождь еще моросил. Служанка передала зонт Сарале и стала махать руками, пытаясь остановить наемный экипаж. Тучи затянули небо сплошной серой пеленой, холодный восточный ветер усиливался. Сарала была не прочь вновь очутиться в теплой карете лорда Шарлеманя.

Ей внезапно представилось, как он идет к себе домой, насквозь промокший и продрогший, и ее сердце оборвалось от жалости. Ведь на нем не было даже плаща с капюшоном, и зонта он тоже с собой не взял. А вдруг он простудится и сляжет? Она вздохнула, устыдившись своего чрезмерного жестокосердия во время торга. Сердце ее забилось быстрее. Конечно, если бы их сделка имела заурядный характер, она бы не волновалась и не напрягалась всякий раз, когда тайком бросала на Шарлеманя взгляд. О специфических ощущениях, которые она испытывала, глядя ему в глаза, ей было даже страшно вспоминать. Но в целом следовало признать, что несколько последних дней стали на редкость насыщенными впечатлениями только благодаря ее знакомству с этим мужчиной.

– Леди Сарала! – сказал дворецкий, забирая у нее мокрый плащ. – В гостиной вас ожидает мама.

«Этого только не хватало», – подумала Сарала, мечтавшая побыстрее добраться до своей спальни и переодеться в сухое. Однако виду не подала и промолвила:

– Благодарю вас, Блэнкман!

– Я принесу вам горячего чаю, миледи! – сказала Дженни, помогая ей снять шляпку и перчатки.

– Спасибо, Дженни, ты очень заботлива' – воскликнула Сарала, тщетно пытаясь не думать о прикосновениях Шея. Насколько же он искусен в других амурных ласках, коль скоро так преуспел в искусстве поцелуя?

Она поднялась по лестнице в гостиную, постучалась в Дверь и, открыв ее, сказала:

– Вы желали меня видеть, мама? – В следующий миг она оторопела, ощутив на себе взгляды подруг маркизы. Так вот почему Блэнкман так сочувственно смотрел на нее, забирая – нее плащ и шляпу! Чтоб этим искусницам злословия провалиться! Что они замышляют?

– Сара! Проходи, доченька, – пропела маркиза.

Изобразив улыбку, Сарала пригладила мокрые волосы и вошла в комнату. Но слишком поздно поняла, что не сняла сережки! Все, теперь ей не поздоровится! Маркиза, сидевшая рядом с леди Аллендейл на кушетке, протянула к дочери руки, чтобы расцеловаться с ней, как это принято, в щеки, но, заметив на ней серьги, нахмурилась и прошептала: