Адель Эшуорт - Герцог-обольститель

Он смотрел в сад невидящим взором.

– Клодетт родила мальчика, которого она назвала Сэмюэлем, но роды были тяжелыми, и ребенок шел вперед ногами. Он прожил всего два дня. Думаю, Клодетт он вообще был не нужен. Она не особенно переживала, когда он умер. Вскоре она уехала с Эдмундом на континент, и с тех пор я ее не видел до того момента, когда она появилась в Париже.

Наступила гнетущая тишина. Он обернулся. Оливия сидела с закрытыми глазами, прикрыв ладонью рот и медленно раскачиваясь.

– Оливия, ты должна понять...

– Понять?

Она резко встала и посмотрела на него с недоумением.

– Понять? Что я должна понять? Я смогла бы принять незаконнорожденного ребенка. Я могла бы воспитать его, если бы мне пришлось, потому что он был бы твоим. Но то, что произошло со мной сегодня вечером, намного хуже того, что Эдмунд когда-либо сделал по отношению ко мне. – Она подавила рыдание. – Мне на самом деле все равно, что ты... развлекался с другими женщинами. У меня болит сердце за тебя, за те мучения, которые отравляли тебе жизнь все эти годы, за то, что тебе пришлось жить среди людей, распространяющих лживые слухи и отравляющих тебе жизнь. – Голос ее стал глуше. – Но мне противно знать, что все то чудесное, великолепное, что было между нами сегодня днем... ты проделывал и с моей тетей. – Она обхватила ладонями свои пылающие щеки. – Ты занимался любовью с моей тетей. И хуже всего то, что она и Эдмунд знали об этом. Вечером, когда произошла эта... эта встреча, о которой я мечтала много месяцев, она и Эдмунд посмеялись надо мной.

– Нет! – Он схватил ее за плечи и встряхнул. – Все было совсем не так!

Она изо всех сил оттолкнула его.

– Было именно так, – прохрипела она. – Ты просто глупец, если думаешь, что я не выглядела полной дурой, Сэм. Глупая, наивная девственница Оливия, которая понятия не имела о том, что человек, которого – как ей казалось – она любит всем сердцем, спал с ее тетей и имел от нее ребенка...

– Дьявол побери, Оливия, не в этом дело!

– В этом! – Слезы текли по ее щекам, а тело сотрясали рыдания. – Ты хотя бы представляешь себе, что меня унизили люди, которых я считала своими друзьями, а сегодня я узнаю, что ты сделал то же самое. Ты унизил меня, ты мне лгал...

– Я никогда тебе не лгал, – глухим голосом сказал он, чувствуя, как эмоции сдавливают ему горло. – Я признаю, что не рассказал тебе обо всем, но это не то же самое.

Она фыркнула и отвернулась от него. Сэмсон рванул ее к себе и прижал так близко, что ей волей-неволей пришлось посмотреть ему в глаза.

– Я люблю тебя, Оливия. То, что я чувствовал к Клодетт, не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую к тебе.

Он крепче прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы.

– Пожалуйста, не делай этого. Постарайся понять, что тогда я был совершенно другим человеком.

Она опять попыталась вырваться из его объятий.

– Все то время, что ты был со мной после того, как встретился с моей тетей, ты должен был мне все рассказать.

– Когда и как я должен был тебе рассказать, Оливия? – Он отпустил ее, и она отошла на несколько шагов и повернулась к нему спиной.

Сэмсон понял, что с него довольно.

– Я хочу, чтобы ты знала, Оливия, что в одном Эдмунд был сегодня вечером прав.

Он ждал ее реакции. Наконец она взглянула на него через плечо.

– Я всегда завидовал его умению разговаривать с прекрасным полом, привлекать женщин, флиртовать и ухаживать за ними и затаскивать их в постель. Но я еще никогда так ему не завидовал, как в тот вечер, когда я впервые увидел тебя, Оливия. Узнать, что он женат на такой красавице, такой умной, остроумной и обворожительной, было для меня поводом для жесточайшей зависти. Ты знаешь, почему я занимался с тобой любовью сегодня? – спросил он шепотом.

Она не ответила, поэтому он схватил ее за руку и дернул так, что она оказалась к нему лицом.

– Знаешь?

– Потому что ты думал, что он спал со мной, и ты захотел иметь то, что имел он? – с сарказмом в голосе произнесла она.

– Я знал, что ты никогда не была с Эдмундом в постели.

– Как?

Он изо всех сил старался не замечать ее сарказма.

– А так. Когда мы с Клодетт танцевали на балу в Париже, она, думая, что я Эдмунд, предостерегла меня от того, чтобы переспать с тобой. Чтобы не рисковать и не поставить под угрозу их план.

Это ее немного встряхнуло. Она нахмурилась. Он принял это за знак того, что до нее начало доходить.

– Я занимался с тобой любовью, Оливия, потому что боялся, что Эдмунд опять завоюет твое доверие. Я видел вас вдвоем в беседке, и это меня напугало. Я боялся потерять тебя.

Сэмсон видел, что она пытается наконец понять.

– За все эти годы после моей связи с Клодетт у меня было много женщин, Оливия.

– Я не хочу об этом слышать. – А он хотел, чтобы она знала.

– У меня было много женщин до тебя, но у меня не было настоящей близости ни с одной из них за все эти долгие десять лет. У меня больше не будет незаконнорожденных детей, а стало быть, не будет слухов. Поскольку я стал герцогом-обольстителем, чья якобы нетрадиционная половая жизнь стала пищей для ужасающих анекдотов, настоящая любовь перестала для меня существовать. Я ложился в постель с женщиной ради удовольствия прикасаться к ней и для того, чтобы удовлетворить свою плоть. Но я не знал, что такое любовь, пока мне не захотелось быть внутри тебя, Оливия. До тех пор, пока желание не стало настолько сильным, что я захотел слиться с тобой воедино и отдать тебе всего себя.

Она молчала, но ее душили рыдания.

– Я никогда не встречал такой женщины, как ты, и мне захотелось оставить в тебе мое семя, сделать тебя своей. Ты – это самое лучшее, что я встретил в своей жизни, и я отказываюсь – отказываюсь – терять тебя сейчас.

Вдруг она вырвалась и быстрыми шагами ушла к себе в спальню, закрыв за собой дверь. Он надеялся, что его искренние признания смягчат ее сердце, но ее боль была, видимо, столь велика, что сейчас ей нужно было побыть одной.

Она любит его. Он в этом не сомневался. Она примет его прошлое и разделит с ним будущее. Он просто не мыслил свою жизнь без нее.

Сэмсон подошел к столу и погасил лампу. Он был слишком взбудоражен, чтобы лечь спать, поэтому он сёл на софу и долго сидел, глядя в темноту.

Но усталость наконец взяла свое, и он лег на подушки, не раздеваясь, и закрыл глаза. Как ему показалось – всего на одну минуту. Когда он снова их открыл, за окном было утро.

Он вскочил, и его взгляд остановился на широко распахнутой двери ее спальни и аккуратно застланной постели. И он понял, что она от него ушла.

Они встретились, чтобы пообедать в узком кругу в доме Колина: сам Колин, Сэмсон и их близкие друзья – Уилл Роли с женой Вивиан, приехавшие в Лондон к началу сезона.